Надежда Зорина - Оборванные струны
Венька, растрепанный, в замызганных семейных трусах, сердитый, оттого что его внеурочно разбудили, сидит на табуретке в позе какого-то восточного божка, ворчит и не желает окончательно проснуться. Это было тысячу лет назад, еще до «Инкогнито», еще до того, как Балаклав приобрел официальный статус — в те далекие времена он выполнял различные заказы на дому и вел преимущественно ночной образ жизни. Андрей уважал его распорядок и обычно никогда не приходил раньше двух, но тут дело оказалось срочным, и он заявился с самого утра. Сейчас он вспомнить не мог, в чем именно заключалось дело, но картинка с сонным, сердитым Венькой проступила так отчетливо, и так жалко стало его, этого несчастного, лохматого обормота, что невыносимо заныло в груди — то ли в сердце, то ли в душе. Он достал свое хитрое приспособление для взлома, извинился перед другом и приступил к работе. Хилый, самый простой, какой, наверное, существует в природе, Венькин замок поддался сразу, и от этого Андрею стало почему-то еще больней. Этот чудик вечно покупал себе придурковатые игрушки: то кружку с особым ковриком с подогревом, чтобы не остывал кофе (как будто кофе обязательно пить за компьютером), то какую-то светящуюся елочку, соединенную с процессором (для чего она нужна, Андрей так и не понял), а надежным замком обзавестись не озаботился. Такой замок не то что любой злоумышленник влегкую мог открыть, любой пацан, любой шпаненок без всяких затруднений свободно проник бы. И возможно, проник… Венька сидел за компьютером и ничего не слышал. Удар настиг его на боевом посту. Голова опрокинулась на стол, монитор залило кровью.
Андрей встряхнулся, отгоняя новую, вымышленную, но тоже абсолютно отчетливую картинку. Толкнул дверь, вошел в прихожую. Вдохнул воздух, пробуя его на вкус, — нет, того, страшного, запаха нет. Обошел маленькую балаклавскую квартирку: кругом ужасный беспорядок, но беспорядок обычный, Венькин. И главное… ну да, картинка его оказалась ложной.
Напряжение спало. Страх и внезапно накатившее на него умиление этим обалдуем сменились раздражением. Он пнул подвернувшийся под ноги балаклавский ботинок и со всего размаху плюхнулся в компьютерное кресло — этакий модерновый трон с черт знает какими наворотами (лучше бы замок нормальный поставил!). Да с чего он вообще так разнервничался? Ну что может приключиться с этим оболтусом? Кому он сдался, каким таким страшным дядям? Ушел в загул по причине очередной в сердце раны из-за какой-нибудь дуры, а они тут с ума сходят, милицию подключили. Вот вернется — он его уволит без всякого сожаления. Избавится раз и навсегда, возьмет себе нового, нормального компьютерщика.
В ярости Андрей стукнул кулаком по столу — и тут произошло нечто такое, отчего он прямо-таки похолодел: монитор щелкнул и загорелся. Венькин компьютер спал и от сотрясения по столу проснулся. Ну да, он же слышал звук — легкое дыхание работающего вентилятора, — но не придал от волнения ему никакого значения. Это уже было пострашней всего. Балаклав не мог уйти из дому, не выключив компьютер. Забыть поесть — запросто, забыть вовремя явиться на работу — никаких проблем, забыть самого себя в своей берлоге — да сколько угодно! Но оставить компьютер включенным он просто физически не мог. Неотключенным оказался и Интернет — что уже выходило за рамки здравого смысла, понимаемого по-балаклавски. Компьютер уснул на The Bet — при каких таких ужасных обстоятельствах Вениамин допустил бы такое кощунство, как открытая почта? Словно дверь, оставленная нараспашку в святая святых… Внизу плыла надпись о непрочитанном письме. Андрею представилось, что письмо это посмертное. Он не смог заставить себя его открыть.
Да, посмертное, и надеяться не на что. Веньки, конечно, нет уже в живых. Ни при каких других обстоятельствах он не оставил бы компьютер… и Интернет… и почту. Все произошло здесь. И нужно встать и тщательно обследовать квартиру. Венька не сдался бы без сопротивления, и, даже если все потом хорошо замыли, не может не остаться следов. Нужно подняться и обследовать…
Но подняться было невозможно, и искать следы невозможно, и невозможно поверить… Вечно взъерошенный, вечно небритый, такой беззащитный. С дурацкими шутками, с паскудным характером. Как часто Венька доводил своего начальника до кондрашки, временами тот просто готов был компьютерщика пристукнуть! Ну как, как искать следы его смерти? Невозможно…
Андрей рывком выдернул себя из кресла, опустился на корточки — очки затуманились, он сорвал их, яростно — чуть стекла не треснули — протер и снова надел. Осмотрел квадрат пола возле стола, пожалел и обрадовался, что не взял хотя бы лупы, передвинулся дальше. Квадрат за квадратом тщательно обследовал всю комнату. Подозрительное пятно обнаружилось на подоконнике, но понять, кровь ли это, было очень сложно: когда-то покрашенный белой краской, подоконник давно приобрел серо-желтый цвет с буроватым оттенком. Андрей послюнил палец и потер пятно — вокруг размазалась грязь, а с пятном не произошло никаких изменений. Если это и кровь, то очень старая, ну да, к этой ситуации она не имеет отношения.
Ни в коридоре, ни на кухне, ни в ванной тоже не выявилось ничего страшного. К счастливым выводам приходить было рано — в конце концов, Вениамина могли убить и вполне бескровным способом, — но все же Андрей несколько приободрился. Во всяком случае настолько, что смог вернуться к компьютеру и открыть письмо.
И тут он понял, что успокоился рано. Коротенький текст замелькал перед глазами, как предобморочные мушки: «Подробности при встрече». И ссылка, и тот же пароль. Никакой подписи. Число, время — все совпадало. Это была копия того самого письма с заснятым убийством, присланного в четверг на адрес агентства.
Значит, все-таки Венька со всем этим связан. Но как? Какое отношение он может иметь к этим событиям? Проводил собственное расследование втайне от всех? Зачем? Какой-нибудь его знакомый обратился к нему и попросил никому не рассказывать? Вполне вероятно, но почему тогда копию он послал в агентство? И… Да ерунда это все! Письмо пришло в четверг, а Венька пропал по крайней мере в среду — в последний раз откликнулся на звонок во вторник. Но как-то он все-таки связан, иначе письмо бы ему не прислали.
Без сомнения, связан. Либо с ситуацией, запечатленной на съемке, либо с этими людьми. С кем: с мужчиной? с женщиной? Почему он ничего не рассказывал? И это Венька, который больше двух дней не мог удержать никакого секрета (конечно, если это не касалось работы), Венька, обожающий изливать свою душу? Андрей знал всех его женщин — и лично, и по рассказам…
Стоп! А прошлогодняя Венькина драма? О ней-то он так и не рассказал, а переживал очень сильно и необычно для себя долго. Что тогда произошло? Не эта ли женщина-убийца виновница его страданий? Уж не с ней ли в прошлом году был у Вениамина роман? На съемке время года — лето. Андрей сначала почему-то был уверен, что снято это сейчас, то есть убийство «свежее». Но вполне может быть и прошлогоднее. Что же тогда получается? Предположить нетрудно. Вениамин и эта женщина вместе подготовили убийство — убийство ее мужа. Встретились и полюбили друг друга, первый раз в жизни Веньке повезло в любви. Но мешал муж. Возможно, он не дал бы развод, возможно, был настолько ревнив, что и сам бы убил, узнав о сопернике, — и его, и ее, возможно, он был богат, а они не захотели терять своей выгоды… Нет, нет, нет! Что угодно, только не это! Веньку трудно представить в роли убийцы или соучастника убийства, но в роли вот такой меркантильной сволочи представить просто невозможно. Но в любом случае муж стал препятствием, и требовалось его устранить. И они устранили, чтобы счастливо соединиться. Почему же тогда не соединились? В чем-то просчитались и ее посадили? Или выжидают время, как раз чтобы не просчитаться, чтобы не вызвать скоропалительной женитьбой подозрений?
Все это так не подходит Веньке, так не сочетается с его образом.
Ну хорошо, допустим, все так и было. Но ведь это произошло почти год назад. Почему же всплыло только сейчас? Кто он, свидетель преступления? Случайный прохожий — грибник, лесник, турист? Или человек не случайный — друг, заподозривший нечто неладное? Но все равно, зачем он ждал целый год? Шантажист, которому перестали платить дань? Вполне возможно. Но исчезновение Вениамина это не объясняет. Шантажист, даже очень раздосадованный, не стал бы ни убивать, ни похищать.
А может, Балаклав попросту сбежал? Испугался разоблачения и дал деру?
Эта последняя мысль почему-то испугала Андрея не меньше, чем возможность Венькиной смерти. Он попытался ее отогнать, но она крепко засела в голове и потребовала действий. Андрей вздохнул и понуро поплелся к шкафу, где Балаклав хранил документы.
Все было на месте, кроме водительского удостоверения: и паспорт, и страховое свидетельство, и даже медицинский полис (кто бы мог подумать, что он у этого оболтуса имелся?). Никуда он не сбегал! Андрей вскинул руку и издал радостный вопль и тут же себя одернул: чего он, дурак, веселится? Да, не сбежал, но ведь ничто не указывает на то, что его друг жив-невредим. И где искать его, совершенно неизвестно. Даже с чего начать, непонятно…
