Вадим Россик - Нотариус из Квакенбурга
– А что стало с графом Бером? – спросил нотариус.
– Сошел с ума и выбросился из окна в этой самой Южной башне, которую после стали называть башней Бруниссенды.
– Вот видите, Мельхиор, Де-Бурги – это настоящий древний аристократический род! – с почтением шепнул мне шеф.
– Ну, все, хватит этих ужасов! Давайте завтракать, – велела Патриция и все послушно приступили к еде. Разговоры смолкли. Хозяева и гости сосредоточенно поглощали, каждый в соответствии со своими вкусами, блинчики с подливкой из черной смородины, пончики с начинкой из клубничного варенья, кексы с изюмом, пропитанные маслом горячие булочки. Все это запивалось чаем или кофе из больших чашек настоящего королевского фарфора, о чем свидетельствовали клейма королевской мануфактуры на донышках. Даже Ники успокоился на время, занявшись огромным пончиком. На десерт были поданы различные сорта печенья и фрукты: бананы, яблоки, груши. Предки одобрительно смотрели на наше пиршество с картин.
Однако я ел почти не чувствуя вкуса. Я влюбился. Когда внимание всех присутствующих было приковано к Озрику, рассказывающему старинное предание, я случайно посмотрел на Таис, которая сидела за столом напротив меня. Она заметила мой взгляд и улыбнулась в ответ. И тут со мной что-то случилось. Вместо скромного секретаря я вдруг увидел девушку необыкновенной красоты: длинные шелковистые волосы, собранные в изящную прическу, украшенную свежей красной розой, большие, цвета спелой вишни глаза, серьезно глядящие из-под прямых бархатных бровей, точеный нос, крупный рот с алыми сочными губами, четкий овал лица. Я был сражен. Мне хотелось бесконечно любоваться этой красотой. С трудом я отвел взгляд от девушки, которая уже перестала обращать на меня внимание и вместе с другими слушала рассказ о несчастной деве. Сердце мое билось так, что казалось, его было слышно всем.
Я едва дождался конца завтрака. Мне хотелось остаться одному, чтобы разобраться со своими чувствами, но после трапезы пришлось вместе с остальными мужчинами перейти в курительную комнату, где на небольшом столике из красного дерева стоял серебряный поднос с портобельским мускатом и марсалой из Новой Гвеции. Себастьян сейчас же стал наливать вино в бокалы, не дожидаясь пока это сделают слуги, и угощать присутствующих, не забывая, впрочем, и себя.
– А где ваша сестра, мадемуазель Валерия? – спросил Себастьяна нотариус, уютно устроившись на мягком диване с бокалом муската.
– О, раньше Валерия очень увлекалась театром, брала уроки, участвовала в любительских постановках. Теперь же большую часть времени сестрица проводит в обществе своего жениха. Боится остаться в старых девах. Вся в хлопотах по поводу предстоящей свадьбы. Часто остается в Кроне ночевать у наших родственников. Вот и вчера она уехала в Крон, чтобы вместе с Тобиасом что-то купить. Впрочем, сегодня к ужину они должны приехать в замок.
Глава шестая
В которой Мельхиор пишет завещание
Вскоре все разошлись по своим делам: Патриция с помощью Таис увела перемазанного вареньем Николауса в детскую, Себастьян с Озриком отправились на конюшню осмотреть одну из лошадей захромавшую накануне, а мой шеф решил поиграть в шахматы с доктором Адамом. Я оказался предоставлен самому себе и захотел пройтись по окрестностям замка.
Я не желал признаваться в том, что причина побудившая меня предпринять прогулку – это надежда встретить Таис и, быть может, поговорить с ней. Выйдя из ворот, я перешел мост, свернул с дороги налево и неторопливо пошагал по тропинке через окружающий Три Башни лес. Заблудиться я не боялся, так как серые каменные стены и черепичные крыши замка были все время видны сквозь зеленые дубы и заросли ладанника, дрока и тимьяна. За пару часов я обошел весь замок и снова вышел к мосту через ров. Во время прогулки мне навстречу несколько раз попадались местные крестьяне. Они вежливо здоровались со мной и сходили с тропинки, уступая дорогу.
Вернувшись, я поднялся в свою комнату и прилег немного отдохнуть после прогулки. Мысли мои все так же занимала прекрасная гречанка – этот яркий цветок жаркого юга, расцветший в хмурых лесах восточной Гвеции. Я впервые испытывал такие чувства к девушке. Да это и не удивительно. Сестер у меня не было, учился я в мужской гимназии, поэтому кроме матери и нескольких знакомых университетских студенток с женщинами я не общался. Но встреча с Таис все во мне перевернула. Лежа на кровати, я представлял себе ее лицо, разговаривал с ней, отважно признавался ей в любви и в своих фантазиях унесся так далеко, что незаметно уснул.
Разбудил меня стук в дверь.
– Войдите! – крикнул я, еще не совсем проснувшись. Спросонья мне вдруг представилось, что сейчас в мою комнату войдет Таис. Однако вместо прекрасной гречанки в узкую дверь неуклюже протиснулась служанка в полосатом платье с подносом уставленном посудой.
– Полдник, месьер, – объявила она, ставя поднос на стол. Служанка была молода, хороша собой и кокетливо постреливала в меня зелеными глазками, пока я вставал и умывался. Освободив поднос, она двинулась, было, к двери, но я ее остановил:
– Подожди, не уходи. Как тебя зовут?
– Вилемина, месьер.
– Послушай Вилемина, если ты не торопишься, расскажи мне немного об обитателях замка, пока я ем.
Девушка понимающе улыбнулась мне.
– У меня есть несколько минут. Вы полдничайте, а потом я унесу посуду.
Я сел за стол и приступил к трапезе. Передо мной стояли тарелочки с рогаликами, медом и мармеладом, на деревянной дощечке лежал круглый кусок масла, а в чашках был налит чай и густое деревенское молоко.
– Так что вы хотите знать, месьер? – спросила служанка.
– Ну, например, секретарь его сиятельства за завтраком сказала, что она здесь недавно. Это правда?
– Истинная правда. Мадемуазель Таис здесь появилась только два месяца назад. Родом она, говорят, из Мнестры или даже самого Гведианáполиса. Да ведь южанку сразу видно! В наших краях таких черных нет. Наши девушки беленькие, зеленоглазые да голубоглазые, а эта гречанка как иногда глянет своими глазищами, так дух замирает! Гордая она и строгая.
– Строгая? – переспросил я с набитым ртом.
– Очень строгая, месьер. Когда ее на службу приняли, граф Озрик начал было за ней ухаживать. Да так настойчиво, просто проходу ей не давал.
– И что? – встревожился я.
– А то, что мадемуазель Таис при их сиятельстве старом графе потребовала от графа Озрика объяснений и тот вынужден был принести ей свои извинения. Да еще и их сиятельство сильно гневались на сына. В общем, все быстро поняли, что мадемуазель Таис сможет за себя постоять. Молодой граф, конечно, немного подулся на нее, но потом вроде все наладилось.
– Так значит мадемуазель Таис не замужем? – продолжал я выведывать интересующие меня сведения у словоохотливой девушки.
– Нет, не замужем. Да и когда ей романы-то крутить? Кроме своих обязанностей, она еще и за их сиятельством ухаживает – следит, чтобы он лекарство вовремя принимал, которое ему доктор прописывает и госпоже Патриции помогает с Ники. Когда только все успевает!
– А разве у Ники нет своей воспитательницы? – удивился я.
– Да они долго не держаться с таким-то ребенком. Очень бойкий мальчуган! Даром, что инвалид. Он же везде старается что-нибудь сломать или испортить. То книги дорогие в библиотеке порвет, то любимую собаку госпожи Патриции палкой ударит, то где-нибудь окно разобьет. А за недогляд воспитательниц и рассчитывают. Сейчас опять никого нет, вот мадемуазель Таис и приглядывает за Ники. Он-то ее слушается больше, чем отца с матерью…
Нашу беседу прервало появление моего шефа. Старик вбежал в комнату, размахивая сумкой с документами, и воскликнул своим писклявым голосом:
– Мельхиор, собирайтесь! Граф Бертрам ждет нас. И вы любезное дитя, – обратился он к Вилемине, – тоже зайдите к его сиятельству. Нам может понадобиться ваша помощь.
Оставив служанку убирать посуду, мы вышли из своей башни и, пройдя по двору, оказались в главном здании. Поднявшись по широкой парадной лестнице на второй этаж, мы двинулись длинными коридорами в покои хозяина замка. В одном из помещений нас встретила Таис (при виде ее мое сердце опять забилось) и проводила в кабинет графа Бертрама Мармадука Де-Бурга.
Его сиятельство оказался высоким седым человеком с проницательными серыми глазами. Граф, со своим благородным лицом и какой-то особенно властной манерой держаться, невольно вызывал к себе почтение, но неестественная худоба и бледность говорили о тяжелой болезни. Он любезно приветствовал нас и, когда мы уселись в удобные кресла с высокими спинками, обитые темно-красным бархатом, перешел к делу.
– Как вам известно, месьер Мартиниус, некоторое время назад я составил завещание, которое хранится у вас. Теперь я принял решение отменить его и составить новое. Для этого я вас и пригласил.
![Пер Валё - В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)