KnigaRead.com/

Эд Макбейн - Златовласка

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эд Макбейн, "Златовласка" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Глава 4

Я проснулся в шесть тридцать, полежал и послушал щебетание кардинала[11] за окном. Потом вылез из кровати, стараясь не разбудить Сьюзен, накинул халат и направился в кухню. Джоанна сидела за столом, уплетая кукурузные хлопья и читая при этом газету.

Я был не так глуп, чтобы обращаться к ней, когда она читает. Тем более, когда завтракает. Джоанна не расположена к утреннему общению. Мне удавалось поговорить с ней до девяти утра, только когда она была совсем крошкой. Сьюзен и я вставали по очереди, чтобы покормить ее рано утром. Я держал Джоанну в объятиях и нашептывал всякие нежные глупости, в то время как она поглощала нечто наверняка несъедобное. Вкус Джоанны мало изменился. Она любила, чтобы хлопья были размокшими, и полными ложками отправляла их в рот, не отрывая глаз от последних приключений «Ужасного Хагара».

– Доброе утро, – поздоровался я, и в ответ она буркнула:

– Угу.

Я подошел к холодильнику и достал пакет с апельсиновым соком.

Накануне я сам выбрал и выжал апельсины. Старина Регги, увидев, как я их выбираю, спросил, не собираюсь ли я выжать их все сразу. Я ответил, что именно это и собираюсь предпринять. Он заметил, что лучше выжать то количество, которое сразу выпьешь. Так они приносят больше всего пользы, да и свежевыжатый сок более вкусен. Он так и выразился – свежевыжатый. Я ответил, что у меня нет времени каждое утро выжимать свежий сок. И добавил, что стараюсь выжать в субботу или воскресенье столько апельсинов, чтобы хватило на всю неделю. Старина Регги покачал головой и ткнул тростью в подвернувшуюся ящерицу. В следующий раз, как я его увижу, я должен буду извиниться. Не за то, что выжимаю больше апельсинов, чем могу в один присест съесть, и не за квартет «Джаз-модерн». Только за то, что вымещаю на нем все, что выводит из себя.

– Что такое было ночью? – спросила Джоанна.

Сначала я подумал, что она имеет в виду нашу со Сьюзен ссору. Она, без сомнения, слышала, как мы пререкались друг с другом. Потом до меня дошло, что она говорит о ночном телефонном звонке. Я не знал, что сказать. Ну как расскажешь двенадцатилетнему ребенку, что три человека, которых она знала и, возможно, любила, минувшей ночью заколоты насмерть?

– Пап? – спросила она. – Что это было? Почему ты сразу уехал?

– Позвонил доктор Парчейз, – ответил я.

– И что?

Я глубоко вздохнул.

– Убили Морин и девочек.

Она выронила ложку. Посмотрела на меня.

– Кто? – спросила она.

– Пока неизвестно.

– Ну и ну! – сказала она.

– Тебе не пора одеваться, а?

– У меня еще есть время, – отозвалась она, взглянув на настенные часы, но тут же воскликнула: – Нет, ошиблась! – и, вскочив, умчалась в свою спальню. Я поставил греться чайник, присел к столу и, прихлебывая апельсиновый сок, принялся просматривать газету. Об убийстве не упоминалось. Собирались возобновиться американо-советские переговоры об ограничении стратегических вооружений. Губернатор соседнего штата обвинялся в воровстве. В воскресенье утром голливудская знаменитость играла в теннис в спортивном клубе. Крис Эверт выиграла турнир «Вирджиния Слимз» в одиночном разряде, и губернатор Эскью провозгласил вчерашний день… А может, мне все-таки сыграть в теннис?

Вода в чайнике закипела.

Я приготовил чашку растворимого кофе и вышел на воздух – туда, где множество небольших причалов выдавались в канал, окруженный по обеим сторонам домами. Солнце только всходило. Ночной ветер разогнал все, что душило его; день обещал быть ясным и солнечным. Я прошелся по влажному от утренней росы газону. «Болтун» был пришвартован к причалу, и один из его фалов хлопал по алюминиевой мачте и поднимал при этом страшный треск. Я забрался на борт и закрепил трос. Шум сразу же прекратился. Я назвал катер «Болтуном», несмотря на сопротивление Сьюзен. Он обошелся в семь тысяч долларов, что было совсем неплохо для двадцатипятифутовой[12] посудины, в которой с удобством размещалось четыре человека. Стояла тишина. Потом стало слышно, как где-то неподалеку завели автомобиль. Я посмотрел на часы. Было без пятнадцати семь. Калуза просыпалась.

Я вернулся в дом и прошел в спальню. Сьюзен все еще спала: волосы разметались по подушке, правая рука согнута в локте, простыня зажата между ног. Джоанна принимала душ. Слышен был плеск воды. В спальне у нее приглушенно звучало радио – постоянный рок-н-ролл. Она включала его каждое утро, едва вылезала из постели. Как будто не могла прожить без музыки ни часа. Мне иногда хотелось, чтобы она включала радио на полную громкость – просто для разнообразия. А то через стену приходилось слушать монотонный гул бас-гитары без хоть какого-нибудь намека на мелодию.

Я хорошо отдохнул, но не знал, какие нагрузки предстоят в течение дня. К тому же у меня было ощущение, что вместо теннисного клуба Калузы мне следует ехать в контору. Однако я не думал, что Джейми будет на ногах задолго до полудня, и не видел повода к тому, чтобы ровно в девять сидеть за столом и ждать его звонка. В любом случае я буду в конторе в девять тридцать, от силы в десять часов… Итак, я все-таки решил поехать на теннис, прошел в нашу со Сьюзен ванную, снял халат и включил душ. Намыливаясь мылом, которое Сьюзен купила во время нашего путешествия по Англии прошлым летом, мылом, которое она просила не оставлять в мыльнице, так как оно моментально таяло и было страшно дорогим, я наблюдал струйки пены, бегущие по моей груди, животу и паху, и думал только об Эгги…

Теннисный клуб Калузы претерпевал реконструкцию в течение шести или семи месяцев и наконец начинал приобретать благообразный вид. Он обещал быть больше и величественнее, чем прежде, но пока что повсюду высились штабеля досок, стояли ведра с гвоздями, валялись рулоны рубероида, а деревянные козлы обозначали границу опасной зоны. Марк Голдмен уселся на одни такие козлы, даже скорее просто облокотился на них, скрестив ноги и положив на колени ракетку. Увидев меня, он посмотрел на часы.

– Думал, ты никогда не придешь, – заметил он. Каждый раз, когда он так говорил, я автоматически взглядывал на собственные часы. А говорил он так каждый понедельник. Прежде чем выйти из машины, я уже бросил взгляд на часы на панели управления, и они показывали без трех минут восемь. Когда я шел через стоянку, на моих часах было без двух минут восемь. Но в тот момент, когда Марк произнес свою излюбленную фразу, повторяемую исправно каждый понедельник с тех пор, как мы начали играть вместе, я опять посмотрел на свои часы как последний кретин.

У Марка были вьющиеся черные волосы, темно-карие глаза и усы, которые он начал отращивать месяца два назад. Когда он взялся за это дело, то сообщил, что это то, чего ему не хватало. Он говорил, что усы сводят юных девиц с ума. Для Марка это было важно, потому что ему было сорок восемь и он был холостяк. Если бы он не смог сводить с ума юных девиц, так кого тогда ему оставалось сводить с ума – матрон, что ли, в возрасте сорока? Нет, все эти годы он оставался удачливым холостяком, потому что старался держаться в русле.

– Поток, Мэтт, – говаривал он. – Если хочешь в чем-нибудь преуспеть, должен придерживаться общего русла. Усы сейчас – это крик моды. Ни одна девица моложе тридцати и не взглянет даже на безусого мужчину.

– А на усатого, ты говоришь, взглянет? Всего лишь? – интересовался я.

– Умники никому никогда не нравились, Мэтт, – отвечал он и грозил мне пальцем.

И на этот раз он разбил меня в пух и прах.

Вместо того чтобы дать фору человеку с забинтованной правой рукой, он играл еще лучше, чем когда-либо. Его подачи были сокрушительными. Мяч пролетал низко над сеткой, затем ударялся в землю и отскакивал высоко вверх и влево с подкруткой. Из-за травмы локтя я не мог реагировать на такие броски без того, чтобы не кривиться от боли. Большинство моих ударов представляло собой беспомощные свечки, при которых мяч взлетал высоко в воздух, а за сеткой его уже поджидал Марк и с силой вколачивал в землю. Когда же мне удалось отразить одну из его подач более или менее прилично, Марк сокрушил меня серией перекрестных ударов, изящных топспинов, головокружительных свечек и кошмарных ударов с лета, которые запросто снесли бы мне голову, если бы я вдруг встал у них на пути. Он выиграл первый сет со счетом 6:2, а второй со счетом 6:0. Когда он спросил, не хочу ли я сыграть третий, я ответил, что он жестокий и бессердечный ублюдок, который не преминул выиграть, пользуясь тем, что я калека.

– У тебя повязка не там, где надо, – небрежно заметил он. – Если у тебя поврежден локоть, то и следует носить ее на локте, а не на кисти.

– Ты не прав, – возразил я, – именно движение кисти вызывает боль в локте.

– Кто тебе об этом сказал?

– Врач.

– Что за врач?

– Доктор Купер, он ортопед.

– Он не разбирается в травмах рук при теннисе, – сказал Марк. – Я впервые повредил локоть, когда мне было всего шестнадцать.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*