Александр Чернов - И ты, Брут...
Я прополоскал рубашку под краном в семи водах, добившись восьмой, не окрашенной в красный цвет воды. Затем замочил рубашку в тазике, дабы окончательно уничтожить остатки крови бугая. Стирка для меня не проблема. Дома с грязным бельем я управляюсь сам. Отстираю так, ни одна экспертиза ни к чему не придерется. Ну-с, с рубашкой проблема решена, а вот как быть с физиономией? Нужна неделя, чтобы зажили следы, оставленные кулаками бугая. Я умылся, снял с крючка полотенце. В этот момент раздался стук в дверь. Я впустил Серегу в ванную. В руках мой приятель держал чистую рубашку.
— И как же это тебя угораздило-то? — проявляя сочувствие, полюбопытствовал он, имея в виду происхождение все тех же злополучных синяков и ссадин на моем теле. — Как все произошло?
Тщательно промокая лицо полотенцем, я сквозь него ответил, сочиняя на ходу историю:
— Ну, как это бывает… Попросили пацаны закурить. Человек пять их было. Я сказал, мол, может, вам еще и выпить дать? Они и прицепились. Слово за слово, ну и давай махать кулаками. Как видишь, мне перепало. — Я отнял от лица полотенце. — Я им конечно тоже как следует, врезал.
— Скоро от этих пацанов проходу не будет, распустились мерзавцы, — попенял на распоясавшуюся молодежь Рыков. — Может быть, в милицию следует заявить?
"Мне сейчас только заявление в милицию на бугая подавать", — подумал я с горькой иронией.
— Не надо! — я повесил на крючок полотенце, взял у Сереги рубашку и стал одевать. — Они мне врезали, я им, так что мы квиты. — Я застегнул рубашку на пуговицы и критически оглядел себя в зеркале. Одежка была не по росту. Закатал рукава, чтобы скрыть их кургузый вид и с наигранной веселостью хлопнул приятеля по плечу. — Ну давай, Казанова, показывай своих дам!
Мы покинули ванную, прошли в прихожей по паласу и ступили в небольших размеров зал.
Квартира принадлежала Сереге. Она осталась за ним после развода с первой женой. Ира быстро подцепила себе через брачное агентство зажиточного жениха в Англии и укатила к нему. Видать, так она любила Серегу, что бросила все: квартиру, дачу, гараж, старенький "Москвич" и без оглядки бежала за границу, прихватив лишь единственное сокровище — сына. С тех пор жены в эту квартиру приходили и уходили, а здесь ничего не менялось. Впрочем, кое-что изменилось: к рухляди, именуемой мебелью, добавилась бытовая техника. Работая на хорошо оплачиваемом месте, Серега за последнее время приобрел телевизор, видеомагнитофон, телефон с автоответчиком, и музыкальный центр. Как известно, Рыков питал слабость к электронике и на покупку новинок, основанных на ней, не скупился. Вся обстановка в целом вызывала смешанное чувство восторга и уныния и напоминала выставку ультрасовременной бытовой техники в антикварной лавке.
На диване сидели две девушки, если можно применить это определение к особам женского пола достигшим тридцатилетнего возраста. Одна пышноволосая брюнетка в черном платье выше коленей с хорошей фигурой, длинными ногами и лицом, похожим на резиновую маску, которую слегка растянули, отчего нос, скулы, подбородок и лоб удлинились, глаза округлились, уголки рта опустились, а брови приподнялись. Другая тоже брюнетка, но с мелированными волосами, еще более пышными, чем у первой. И ее лицо не отличалось особой красотой, и она украсила его накладными ресницами, яркой губной помадой и не менее яркими тенями. На "горбатый" нос и щеки с пористой кожей, видать краски не хватило, и они выглядели бледными пятнами на общем фоне лица. Фигура ее мне тоже не понравилась — дебелая и какая-то бугристая. (Бюст и ягодицы за бугры не считаются.) Небольшие выпуклости и впадины, которые не могло скрыть даже темное свободное платье, у молодой женщины были повсюду, на бедрах, коленях, икрах, ключицах и тех местах, куда обычно делают уколы лежащему на животе человеку. Это я заметил позже, когда она встала.
Мое появление в зале в обличии монстра, как и следовало ожидать, произвело на девиц неизгладимое впечатление. Они были ошарашены и озадаченно взглянули на Серегу.
— Это не бомж, — сказал он со смехом, подталкивая меня к дивану. — Это мой приятель Игорь Гладышев. Он борец и сегодня на тренировке ему нанесли небольшие увечья. Но не пройдет и недели, как он снова превратится в прекрасного юношу. Такие метаморфозы случаются с ним довольно часто.
Кивком я поблагодарил приятеля за находчивость и поклонился дамам. Они стали понемногу привыкать к моему виду, и уже смотрели на меня, не могу сказать с симпатией, но уж с меньшим омерзением это точно. Глаз, во всяком случае, не отводили.
— Это Нина, — представил Серега девицу с "растянутым" лицом. — А это ее сестра Лена, — плавный жест оперного певца на сцене в сторону "бугристой".
Признаться, я уже и так догадался, что девицы сестры. Было в их лицах неуловимое сходство.
Рыков между тем разыгрывал из себя гостеприимного хозяина.
— Прошу к столу! — изрек он тоном мажордома, приглашающего господ к вечерней трапезе. — Отведать, так сказать, то, что осталось.
— Я сыта, — возвестила Нина и "резиновая маска" на ее лице шевельнулась. — Но сяду с вами, чтобы поддержать компанию.
— А я, пожалуй, выпью еще шампанского и съем кусочек торта, — вторила ей тихим грудным голосом Лена, следом за сестрой вставая с дивана.
Конечно, как и следовало ожидать, "бугристая" досталась мне, что Серега недвусмысленно дал понять, обособившись с "хорошей фигурой" на другом конце стола, уставленным тарелками с остававшимися в них на донышках закусками, которые Рыков, надо полагать, приобрел в каком-нибудь кафе, ибо таких блюд ему ни за что в жизни самому не приготовить.
Я наполнил рюмку водкой и предложил тост в честь виновника торжества:
— Желаю тебе, Серега, счастья, здоровья, удачи, денег, ну новый хомут на шею ты уж и без моих пожеланий сам себе оденешь. В общем, за твое тридцатипятилетие, приятель!
— Мне, между прочим, тридцать шесть, — кокетливо сверкнув лысиной, признался Рыков. — Ты разве забыл, что я в классе был старше вас всех. Я в школу в восемь лет пошел.
Честно говоря, я и не помнил, а точнее, никогда и не знал о таком выдающимся факте из истории нашего класса.
— Правда? — сделал я вид, будто запамятовал. — А выглядишь на пару месяцев моложе!
Некоторая скованность, какую испытывает присоединившийся к уже спаянной компании человек, рассеялась во мне после третьей рюмки, и я разговорился. Я рассказал кое-что о себе и узнал нечто о девицах. Например, то, что у Нины свой магазинчик, живет она неподалеку от Сереги с дочкой в двухкомнатной квартире, хорошо шьет, готовит и любит бразильские сериалы. Лена напротив терпеть не может бразильских сериалов, но тоже умеет готовить, тоже живет в двухкомнатной квартире, но с мамой. Работает она в школе учителем физики в старших классах — однако со мной она говорила так, будто я учился в третьем.
— Ешьте! — приказывала она голосом старой мымры, пытаясь положить мне в тарелку фасоль, и когда я отказывался, сразу убирала салатницу со словами: — И правильно! Фасоль отрицательно действует на работу желчного пузыря. Может быть, хотите кусочек торта? — И если я снова отвечал отказом, тут же соглашалась, склонив голову: — И правильно! От сладкого полнеют. — Однако отрицательное влияние сладкого на фигуру не помешало ей съесть вместо обещанного одного, два куска торта и горсть шоколадных конфет. Хотя Лена с преувеличенным вниманием слушала болтовню Сереги и Нины и совсем не слушала мою, всеми силами стараясь показать, что я ее совсем не интересую, нутром я чувствовал, что очень, очень даже наоборот.
Конечно сейчас мне легко с юморком вспоминать о событиях того вечера у Рыкова, в то же время мне было не до смеха. Меня терзали противоречивые чувства; на душе лежал тяжелый камень; в голову, как я не гнал их, настойчиво лезли черные мысли. Я мало ел и много пил, стараясь заглушить алкоголем укоры совести, страх за будущее, и чего там греха таить, страх перед возможностью увидеть небо в клетку. Серега наоборот много ел и почти ничего не пил. Я человек прямой, а потому без околичностей указал Рыкову на его промахи.
— Нет-нет, Серега! — проговорил я, плохо попадая вилкой в половинку соленого огурца, лежащего у меня под носом на тарелочке. — Ты должен выпить и обязательно со мной, не то я обижусь!
Снисходительно посмеиваясь над моей глупой настойчивостью, Рыков заявил:
— Не приставай, Игорь, ты же знаешь, мне завтра за руль садиться, шефа на работу везти, а он в два счета лишит меня места, если учует запах перегара. Да и других дел полно.
— Это какие же у тебя дела? — заявляя свои права на Серегу, ревниво поинтересовалась Нина.
— Да так, — небрежно произнес Рыков. — Хочу сгонять на дачу. Давно там не был. Шеф отпускает на пару часиков.
— Ну вот, — надула губки Нина, отчего опущенные уголки ее рта опустились еще ниже. — Обещал мне дачу показать, а сам без меня уезжаешь!
