Дей Кийн - Мертвые милашки не болтают
Он пересек тротуар и открыл переднюю дверь. Из-за мер предосторожности против грабителей в аптеке горел ночной свет, так что был виден каждый ее уголок.
Кондиционер давал помещению свежий воздух, в то время как на улице было душно. В помещении стоял приятный запах духов, ароматизированного табака и вкусной пищи, но к этим запахам примешивался и запах лекарств. Уборщицы уже давно закончили свою работу. Пол блестел, как новенький.
Харт сразу прошел за аптечный прилавок и взял то, что считал нужным. Потом он добавил успокоительное для Пэгги, чтобы она смогла снова заснуть после того, как поговорит с ним.
Он еще не знал, что должен или сможет сделать в том случае, если выяснится, что Пэгги говорила правду, или в том случае, если она просто будет настаивать, что видела саму Бонни Темпест. Каким способом он может донести это до сведения прокуратуры, не выдавая источника информации?
И, несмотря на кондиционеры, ему вдруг в аптеке показалось, что и в аптеке, так же душно, как и на улице.
Наконец он принял решение. Он заставит Пэгги заговорить. Он заставит ее повторить то, что она ему уже сказала, и если после этого он придет к убеждению, что это правда, то позвонит своему адвокату и попросит у неге совета. Келли знает, как нужно поступить в таком случае. Он сможет подсказать, как протолкнуть дальше эту информацию и заставить суд пересмотреть дело Коттона, не втягивая Пэгги.
Возможно, он поставит себя в дурацкое положение, если поверит истории Пэгти. Ведь очень мало шансов, что это действительно правда. Бонни наверняка мертва. Коттон убил ее ради драгоценностей, а труп выбросил через иллюминатор.
Харт проверил, все ли взял, а потом отправился по проходу за прилавком. Внезапно он остановился, ему показалось, что в аптеке есть еще кто-то. Некто спрятался в одной из ниш молочного бара. Он увидел отраженное отображение силуэта в большой стеклянной витрине. В одном из ящичков бара находился его револьвер. Он вынул его и осторожно пошел назад — той же дорогой, что и пришел: через склад и кухню, чтобы ошеломить пришельца. В пяти шагах от ниши он остановился и сказал спокойно:
— Выходите! И поднимите руки вверх!
Но оттуда никто не вышел. Харт сделал еще два шага, а потом чуть не рассмеялся. Отражение, которое он видел, принадлежало Герте. Ее конский хвост демонстративно возвышался, а сама она сидела за столом, склонив голову на руки. Герта спала таким же спокойным сном, как и Пэгги, когда он уходил от нее. Рядом с ней на столе лежал его любимый шоколадный торт, на котором было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДОК!»
У Харта сразу встала перед Глазами вся картина. Его служащие решили организовать ему торжественную встречу, как только узнали, что присяжные, наконец, пришли к единому мнению. Они долго ожидали его возвращения, а он в это время успел ввязаться в неизвестно какую историю с неврастеничкой, весь смысл жизни которой состоит теперь только в том, чтобы рассчитаться с человеком, которого она возненавидела всей душой. Так и не дождавшись его, все ушли по домам, но Герта осталась. Он буквально слышал ее, когда она оправдывала свое нежелание уходить: «Кто-то ведь должен остаться, чтобы сказать доку, что мы все рады его снова видеть!»
Он почувствовал себя побитым. Он бросил своих людей на произвол судьбы. Всех. Он уже хотел было положить руку на плечо девушки, но потом передумал. Ему нужно было как можно скорее привести Пэгги в чувство, а потом он вернется и отвезет Герту домой.
Короткая поездка назад к Пэгги показалась ему чрезвычайно долгой. Лишь выйдя из аптеки, он обратил внимание, что держит в руке револьвер. Чтобы не возвращаться и не отпирать двери снова, он предпочел сунуть его в карман куртки.
Его плохому настроению способствовало еще и то, что за время его отсутствия кто-то ухитрился поставить свою машину как раз на то место, где до этого стояла машина Харта, и ему пришлось проехать дальше вверх по холму почти до перекрестка.
Он шел к дому Пэгги, чувствуя себя усталым и раздраженным. Плохонькая лестница на второй этаж показалась ему слишком крутой. Дверь, которую он, уходя, прикрыл, теперь была распахнута и немного шевелилась под влиянием ветерка, который время от времени гулял по лестничной клетке.
Харт закрыл дверь за собой и запер ее на замок. После кондиционера его аптеки воздух в квартире Пэгти показался ему таким же, как в парилке сауны.
Когда он проходил мимо двери в спальню, он увидел в матовом стекле, что Пэгги все еще лежала на спине, только одну руку она положила себе на голову и подтянула одну ногу.
Харт сглотнул неприятный привкус во рту и прошел на кухню. Там он разложил на раковине свои лекарства. Налил немного нашатырного спирта и разбавил его водой, потом взял тюбик с нюхательной солью и все это понес в спальню, которая была освещена лишь светом из окна.
— Ну, все! Пора вставать, Пэгги!
Одна из подушек валялась на полу. Харт отпихнул ее ногой в сторону и поставил стакан на комод. Потом, держа трубочку с нюхательной солью, он нагнулся, чтобы просунуть руку под шею девушки и немного приподнять ее. И в этот момент он почувствовал движение позади себя и от стены отделилась тень. Харт успел подумать: открытая дверь! Ну, конечно же, это был не ветер!
Он попытался повернуться и выхватить из кармана револьвер, но было уже поздно. Своим движением Харт добился лишь того, что удар пришелся не по затылку, как намеревался сделать неизвестный, а по правому виску.
Когда он пришел в себя, какое-то время лежал неподвижно, чтобы сориентироваться. Он вернулся в квартиру Пэгги, развел для нее нашатырный спирт и понес все это в спальню. Нагнулся, чтобы приподнять ее, как вдруг некто отделился от стены и дважды ударил его: один раз по виску, а другой — судя по боли в голове — по затылку.
Ему понадобились большие усилия, чтобы открыть глаза. Потом он опустился на колени перед кроватью, коснувшись лицом ноги девушки. Наконец он уселся и зажег свет.
Пэгги Джонс, возможно, была жива, но с таким же успехом могла быть и мертва. Харт пощупал пульс. Его не было. Выходит, что жена приговоренного за убийство не сможет больше ни подтвердить, ни отрицать.
Насколько он видел, на ее теле не было никаких следов насилия, но валявшаяся подушка и поза девушки говорили сами за себя. Достаточно прижать пьяной девушке подушку к лицу и подержать так некоторое время, чтобы она ушла к праотцам. Да, Пэгги больше никто не обидит. И у нее нет больше ненависти к Гарри Коттону.
Он прошел в соседнюю комнату и взял кружку, в которой разводили мартини. Набрав в рот мартини, он прополоскал рот, а потом прошел на кухню и глотнул джина из почти пустой бутылки. Когда он собирался поставить бутылку на кухонный столик, она выпала у него из руки и разбилась.
Да, заварил он кашу, ничего не скажешь. Первым делом полицейский врач констатирует смерть Пэгги, а потом еще придет к выводу, что незадолго до смерти она совершила половой акт, насильно или добровольно. Никто не поверит его фантастической истории, что девушка сама напрашивалась на это, и только ради того, чтобы отомстить Гарри Коттону. Также не поверят и другим подробностям этой истории, которая покажется полиции неправдоподобной и только убедит ее, что этот удачливый коммерсант и аптекарь придумал ее с целью выкрутиться.
Даже не бросив взгляда на спальню, он прошел в гостиную и долго смотрел на телефон. Он должен был немедленно позвонить в полицию, но боялся этого.
Теперь Харт понял, каково было Коттону в каюте, когда он — как утверждал — проснулся и не нашел там Бонни. Каждый нерв его тела требовал, чтобы он удалил все следы своего пребывания в квартире Пэгги и бежал бы, куда глаза глядят.
Но вместо того он снял трубку, набрал номер и попросил соединить его с полицейским участком Голливуда. И когда на другом конце провода трубку взял полицейский сержант, он сказал ему все, что было нужно:
— Говорит Джон Харт. Звоню из квартиры 10 дома 5437 по Ла-Паломи-Драйв. Здесь произошло убийство.
2 сентября 1958 года 12 часов 05 минут
В прокуратуре Харту дали возможность одеть отглаженный костюм и свежую рубашку. Мэнни разрешили принести их, чтобы Харт смог сменить одежду, которая была на нем во время ареста и чтобы инспектор Гарсия смог отослать ее в лабораторию.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Келли.
Харт посмотрел на себя в зеркало, висевшее над умывальником, и перевел взгляд на адвоката.
— Неплохо, — сказал он наконец.
К своему собственному удивлению, он действительно чувствовал себя неплохо. В квартире Пэгги, в полиции, во время долгих часов допроса в отделе по расследованию убийств, где он должен был все снова и снова рассказать о случившемся, он был таким усталым и испуганным, что едва мог связанно говорить. А теперь почему-то чувствовал себя спокойно и надежно. Он повернулся и прислонился к умывальнику.
