Юрий Константинов - Инкогнито
Ужинает джентльмен ровно в восемь - под тентом на лужайке, а если холодно или идет дождь, трапеза переносится в прозрачный аквариум террасы на первом этаже. В еде седовласый подчеркнуто традиционен, как, впрочем, и во всем остальном, - избегает широко рекламируемых пищевых паст и таблеток-концентратов соблазнительного вида, предпочитая дорогие натуральные продукты. Судя по этому жилищу, марке энергиля и другим многочисленным деталям быта, которые сразу же бросаются в глаза, он может позволить себе некоторые расходы.
Консерватизм почтенного джентльмена проявляется и в манере одеваться. Эффектные однодневки из быстро застывающих напылителей - не для него. Правда, седовласый не прочь провести недвусмысленным взором проходящее мимо юное создание, повиливающее бедрами, покрытыми популярной среди молодежи и прекрасно подчеркивающей все достоинства стройной фигуры эластичной пеной. Но сам даже в жару не изменяет старинной рубашке и куртке, на которых, впрочем, поблескивают фирменные знаки известнейших супермаркетов.
После завтрака джентльмен совершает короткий моцион по набережной и входит в здание, которое, несмотря на претенциозную архитектуру в стиле модерн, сохраняет достаточно унылый вид. Это видеоархив. Недра его бесчисленных коридоров хранят в мириадах специальных ячеек крохотные кассеты с записью всех информационных программ, когда либо выходивших в эфир Сообщества.
Царящая тут сосредоточенная тишина прямо-таки давит на уши после разнообразного звона мегалополиса. Хранилище посещают, как правило, люди в возрасте. Ученые-историки, бывшие репортеры или просто старики, желающие освежить воспоминания о былом.
Седовласый коротает здесь время до обеда, созерцая программы более чем сорокалетней давности. Не составляет особого труда установить, что одним из главных действующих лиц в них является некий молодой человек с весьма решительными манерами и быстрым волевым взором. Программы, несмотря на свою удаленность во времени, смотрятся как увлекательный детектив. По всей видимости, когда-то они были подлинной сенсацией. У детектива имеются, как и положено по всем законам жанра, завязка, кульминация и эпилог.
Завязка - эксперимент по созданию искусственной цивилизации на одном из спутников Эррея. Молодой человек с решительными манерами, успевший приобрести к тому времени среди агентов полицейского надзора мегалополиса репутацию отъявленного и удачливого негодяя, пытается использовать эксперимент в своих целях. С помощью нескольких ученых, которых ему удается шантажировать, он рассчитывает создать армию обладающих невероятной силой существ, почти лишенных способности мыслить, но готовых послушно уничтожить любую видимую цель. Преступники внедряются в группу, координирующую ход эксперимента. Вскоре они добиваются своего: монстр, увидевший свет в одном из стерильных боксов на спутнике Эррея, по-звериному могуч и почти не выходит из состояния агрессивной ярости.
Я наблюдаю символическую сцену детектива: молодой человек с волевым взором указывает на голубой светящийся шарик - Землю в безмятежной пустоте космоса. Злобное, взъерошенное существо, оскалив массивные, загибающиеся назад клыки, бросается на шарик и... растерянно щелкает мощными челюстями. Земля - всего лишь объемное изображение.
Недоуменный взгляд обманутого зверя. Удовлетворенная усмешка добившегося своего человека...
У одного из ученых, посвященного в тайну, не выдерживают нервы. Потрясенный кровожадностью созданных им гомункулусов, он хочет уничтожить матрицы с их генетическим кодом. Увы, он действует недостаточно осмотрительно и гибнет. Об убийстве случайно становится известно начинающему сотруднику СБЦ. Он приступает к расследованию. Добытая инспектором информация ставит Службу безопасности цивилизаций в сложное положение. Переброска на спутник многочисленной группы захвата может вызвать кровопролитие и, самое главное, гибель ценных для науки результатов эксперимента. Однако в гигантских коконах боксов созревают уже десятки звероподобных существ: промедление на руку преступникам. Обстоятельства вынуждают инспектора действовать на свой страх и риск.
Кульминация детектива - схватка с монстрами (впоследствии ее до деталей распишут репортеры).
И, наконец, эпилог. Молодой человек с решительными манерами и волевым взором, который отныне не имеет собственного имени - лишь безликие номер и индекс, дает последнее интервью перед изгнанием. Он неплохо держится, даже пытается острить, отмечая при этом, что ему повезло,- смертная казнь давно отменена.
- Вас не смущает, что теперь до конца дней вы будете находиться под наблюдением людей из СБЦ? - спрашивает кто-то из журналистов. Собеседник с подчеркнутым безразличием глядит мимо:
- Подобная перспектива многих повергла бы в шок. Но я никогда не был одним из многих. Человек привыкает ко всему. Я попытаюсь привыкнуть к ослепительным солнцам планеты, на которую меня высылают, и круглосуточной слежке. Нужно же как-то расплачиваться, если проиграл.
- Вас называют преступником века. Чего вы хотели добиться?
Он вскидывает глаза на репортера. Почти бесцветные, расширенные глаза одержимого:
- Власти. Абсолютной власти. На Земле слишком много людей. Когда я сознаю, что вместе со мной одни и те же желания, чувства, мысли испытывают миллионы, то хочу выть от несовершенства этого мира. Я не желаю делить его со всеми. Право наслаждаться жизнью имеют лишь избранные, обладающие особым даром: талантом, красотой или силой. Если бы все сбылось, я один даровал бы такое право. На Земле тесно,- повторяет он.- Я хотел расчистить жизненное пространство и называл это стремлением к гармонии. Другие назвали это преступлением. К сожалению, этих других гораздо больше...
Журналист задает вопрос инспектору СБЦ, раскрывшему заговор:
- Это верно, что вы спасли мир?
- Спасать мир - в компетенции Службы безопасности цивилизаций. Я всего лишь один из ее сотрудников.
- Не скромничайте, инспектор. Вы справились в одиночку с целой бандой. Создается впечатление, что вам не ведом страх.
- Почему же? - пожимает плечами собеседник.- Но страх бывает разным. Страх за себя способен убить все человеческое. Страх за других, за судьбу этого мира, напротив, делает тебя настоящим человеком. Именно этим страхом были продиктованы мои поступки.
- Не считаете ли вы, что с главным преступником обошлись чересчур гуманно?
- Возможно. Но степень гуманности законов говорит о степени совершенства общества. Я рад, что мы можем позволить себе проявить гуманность даже к заклятым врагам.
- Наверное, вы ненавидите его. Этот человек стрелял в вас, ранил...
- Я тоже стрелял в него и не промахнулся,- спокойно отвечает инспектор.- Ненависти нет. Есть любопытство: такое разительное сочетание патологии и таланта я встречаю впервые. Если, конечно, подразумевать под талантом способность изобретать самые невероятные средства уничтожения себе подобных.
...Да, старые программы действительно напоминают детектив. Возможно, даже не слишком высокого разряда. Только все дело в том, что это обычная хроника. Седовласый джентльмен почтенного вида и молодой человек с волевым взором - одно и то же лицо. Правда, в манерах моего подопечного появилась за время ссылки некоторая респектабельность и взгляд, очевидно, утратил былую остроту. Полной уверенности в этом у меня нет, поскольку седовласый прячет глаза под старомодными затемненными контактными линзами. Похоже, беспощадные солнца вокруг далекой планеты сказались на его зрении.
Итак, это Изгой, только основательно подретушированный временем. Настолько сильно, что мне ни разу не удалось разглядеть в его характере и поступках хотя бы намека на прежнюю неистовую, готовую смести все с пути неукротимость. Что ж, годы заточения меняют людей. Однако даже они не в силах поглотить былого честолюбия, иначе зачем тогда седовласому ежедневный психологический допинг - погружение в собственную молодость. Пять лет назад по настоянию Территории его вернули на Землю, разумеется, при условии, что старик ни с кем не попытается войти в контакт, будь то политик, бизнесмен или ученый.
Он и не пытается, педантично следуя монотонному ритуалу убивания времени. Выйдя из архива, старик минут десять будет греться на солнышке, сидя на скамейке, глядеть на детишек и кормить голубей на площади. В такие минуты особенно трудно поверить, что когда-то одно имя почтенного джентльмена, имя, которого он лишился навсегда, было способно повергнуть в ужас далеко не слабонервных людей; что в этого человека стрелял отец, оставив с правой стороны затылка шрам, который седовласый постоянно массирует по утрам.
Я занимаю его кресло в архиве и быстро выясняю, что отпечатки пальцев моего подопечного совпадают с контрольными. По инструкции для полной идентификации нужно еще воспользоваться несложным приборам, воспроизводящим рисунок кровеносных сосудов в глубине глаз седовласого, однако непроницаемые контактные линзы сделать этого не позволяют.
