Нарсежак Буало - Последний трюк каскадера
Я словно вижу эту сцену. Шамбон мне ее описал. Признаюсь, довольно забавно. Однако вернемся к Дрё - тот не любит, чтобы ему наступали на ноги.
- Вы знаете господина Феррана? - спрашивает комиссар. В высшей степени достойный человек. Вчера вечером он дежурил по Братской помощи.
- Что еще за Братская помощь?
- Филантропическое общество, где приходят на помощь отчаявшимся.
- Будто нельзя им дать спокойно умереть. Начнем с того, что Шарль отнюдь к ним не принадлежал. Ничего себе фантазия!
- Да будет вам известно, что он позвонил в Братскую помощь, сообщил свою последнюю волю и выстрелил себе в сердце. Господин Ферран все слышал.
Старуха в ярости.
- Я сказала то, что сказала! - кричит она. - В него выстрелила эта шлюха.
- Она провела вечер в городе.
- В таком случае безногий.
Ее оставляют силы, и, плача, она становится всего-навсего убогой старушенцией, такой же убогой, как и я сам. Затем происходит перепалка между нею и сыном; я догадался об этом, но тщетно пытался выведать у Марселя, в чем дело. Потом вернулся Дрё. Нелегко угадать его тайные мысли. Он извинился - этакий добрый малый.
- Еще один вопросик, и я убегаю. Вы ведь сказали, что у вас есть приятели, не так ли?
- Да, конечно.
- Навещают ли они вас?
- Вначале пытались. Но их на порог не пустили. Распоряжение врача. Ведь у врача широкая спина. На самом же деле папаша Фроман не хотел видеть у себя... как бы вам сказать... слишком заметных субъектов. Если вам будет угодно, я расскажу о своем ремесле.
- С удовольствием, - согласился комиссар.
Он улыбается. Пожирает меня глазами. Между нами своего рода сообщничество. Мне становится жутко интересно, и я удерживаю его ручищу в своих пальцах.
- Рассчитываю на вас, комиссар. Теперь, когда нет больше моего цербера, мне будет так скучно!
В этот самый момент я и решил рассказать обо всем. Но прежде надо покончить с началом спектакля. Комиссар не забыл заглянуть в гараж, расспросить Жермена. Выяснилось, что папаша Фроман взял свою машину накануне, около десяти утра. Завтракал в городе и вернулся довольно поздно. Дрё слишком хитер, чтобы допытываться у Шамбона и Изы насчет распорядка дня Фромана. Он предпочел поручить это своему помощнику. Так вернее. В Ля Колиньер он не доверял никому, поэтому и позвонил инспектору.
- Алло, Гарнье?.. Я только что из замка. Видел молодого Монтано. Вообрази - не геркулес. Как раз наоборот. Довольно красивый малый, только в веснушках. Не люблю таких. К тому же агрессивный! Но это как раз можно понять. Само собой, из него ничего не выудишь. Отношения со стариком самые что ни на есть отвратительные. Королева-мать неописуема. Расскажу при встрече. В общем, сумасшедший дом. Завтра свяжись с налоговой администрацией, выведай о состоянии Фромана. Затем постарайся узнать, чем он вчера занимался. Он не завтракал и не обедал дома. Узнай, где он был. Я займусь бывшей горничной и нотариусом. Жду заключения криминалиста и судебно-медицинской экспертизы. Уверен: самоубийство они подтвердят! Но у меня куча самоубийств, которые, быть может, вовсе не самоубийства. Я не хочу, чтобы на этот раз меня услали к черту на рога в Финистер или Канталь (2).
Представляю, как в понедельник утром в полиции комиссар читает газеты. Кабинет как кабинет - видел не раз. Дым столбом, пепельницы набиты окурками, за матовыми стеклами дверей снуют фигуры, где-то надрываются телефоны. Дрё просматривает статьи, красным карандашом помечает фразы, качает головой: необъяснимое исчезновение... Следствие продолжается... Президент Фроман - один из тех незаменимых людей...
Стучат. Входит инспектор Гарнье, вечно деятельный, суетливый, нос по ветру, крутится, как пес под ногами.
- Патрон, взгляните - результаты вскрытия.
- Будь другом, избавь меня от этой трупной литературы. Изложи сам покороче.
- Проще простого. Пуля пробила сердце. Смерть мгновенная. Выстрел был сделан с близкого расстояния. Жилет и рубашка прожжены.
- А как насчет болезней?
- Ничего. Крепкий тип. Износу не было. Вас это беспокоит, патрон?
- Пожалуй, да.
Тишина. Гарнье шарит по карманам, выуживает помятую сигарету, закуривает. Комиссар подвигает поближе к нему листки бумаги, на которые сыплется пепел.
- Это из лаборатории. Ничего нового. Пуля револьверная. По всей вероятности, револьвер принадлежал Фроману со времен Сопротивления. Отпечатков пальцев много, но все - его собственные. Мы топчемся на месте.
Гарнье показывает газету, роняет несколько горящих крошек табака.
- Осторожно, - говорит Дрё. - Устроишь пожар. Езжай. Кстати, бесполезно допрашивать помощников Шамбона. Скорее, низший персонал... секретарш... Разузнай, о чем говорит народ. Меня это интересует в первую очередь. Потом разберемся. И не забудь о налогах. Я пытаюсь связаться с нотариусом, но линия занята.
- А кто нотариус?
- Мэтр Бертайон. Это имя записано в блокноте Фромана. Сегодня утром в одиннадцать он собирался встретиться с ним.
- Странное совпадение. Мне кажется, это дело...
Звонок прерывает разговор. Дрё берет трубку и передает параллельную Гарнье.
- Нотариус у телефона, - отвечает голос.
- Спасибо, Поль... Алло! Мэтр Бертайон?.. Это комиссар Дрё. Я по поводу кончины президента Фромана... Мне известно, что он собирался встретиться с вами сегодня утром. Не могли бы вы сказать, с какой целью?
- Это ужасно, - начинает нотариус. - Такой замечательный человек! Какая утрата для города!
Прикрывая рот рукой, Гарнье шепчет: "А ведь он серьезно!"
Дрё делает большие глаза и продолжает:
- Вам известно, мэтр, о чем он хотел с вами говорить?.. Это очень важно, и вы можете, не нарушая строгой профессиональной тайны, сообщить мне, имел ли визит президента Фромана отношение к его распоряжениям относительно завещания.
Нотариус колеблется.
- Я нарушаю правила, - замечает он. - Но совершенно конфиденциально, конечно, я могу сказать, что он намеревался изменить свое завещание.
- В каком духе?
- Этого я не знаю. Когда я спросил его, насколько дело срочное, он ответил: "Да, это по поводу моего завещания. Я хочу его иначе сформулировать". Вот и все. Он мне ничего не пояснил. Только записал нашу встречу на сегодня.
- Когда это было?
- В пятницу. Во второй половине дня.
- А на следующий день вечером он покончил с собой... Он был взволнован, разговаривая с вами?
- Нисколько. Но он был не из тех, кто дает волю своим чувствам.
- Как выглядит завещание?
- Все переходит его сестре и, следовательно, косвенным образом, его племяннику, господину де Шамбону. Но и своей молодой жене он оставил приличный капитал. Достаточный, чтобы жить на широкую ногу. Я не помню всех условий завещания, но могу вас заверить, что он распорядился всем с большой щедростью.
- Еще один вопрос, мэтр. Ходят слухи, что он переживал тяжелый момент.
- Ай, - шутит Гарнье. - Болезненный вопрос.
Нотариус пытается уклониться от ответа, кашляет, прочищает горло.
- Да, конечно... Но дела обстоят прекрасно. Он уже уволил персонал, но, может быть, и это еще не все... Господин де Шамбон проинформировал бы вас лучше меня.
- Ну что ж, благодарю вас, мэтр. Тело передано семье. Похороны состоятся, когда она пожелает.
Безумно интересно манипулировать этими людьми, как пешками, быть их властелином, соблюдая при этом точность фактов, - ведь для того, чтобы изобразить сцену с нотариусом, я узнал от Изы, что Фроман намеревался изменить свое завещание. Угрожал ей. Кстати, я еще вернусь к этому. Нет ни единой подробности, чтобы она не соотносилась с другой. Мне же принадлежит "монтаж", подача материала. - Я устраиваю представление захватывающей комедии, а ведь меня уже ничем не удивишь!
Итак, комиссар опять погрузился в размышления. Можно ли покончить с собой, когда намереваешься изменить завещание? Здесь концы с концами не сходятся. С другой стороны, когда собираются облагодетельствовать? Или, скорее, когда хотят обездолить? Предполагать можно все что угодно.
Дрё достает розовую папку с надписью: "Дело Фромана". Розовую. Мне хочется, чтобы она была розовой. Можно не сомневаться, что досье существует, и там есть все, что касается нас с Изабель. С того самого мгновения, как мы нахрапом водворились в доме президента, на нас заведено досье. (Я по-прежнему говорю "Президент": ведь он коллекционировал - до смешного - титулы. Однажды я видел его визитную карточку. Там было несколько строчек одних инициалов, означавших различные общества, начиная с Общества взаимопомощи промышленности, кончая Ассоциацией по развитию Запада. Уже только поэтому Центральные справочные службы интересовались им, а значит, и нами, самозванцами.)
Дрё открывает досье.
"Монтано Ришар, родился 11 июля 1953 года во Флоренции, и т. д.". Повторять все, что там понаписано, неинтересно. Только то, что привлекает внимание комиссара. "Профессия: каскадер. Регулярно сотрудничал с Жоржем Кювелье".
