Элла Никольская - Давай всех обманем
- Вовсе вы никого не раздражаете, просто это семейное дело.
- Мы в курсе ваших семейных отношений, - заметила Ира негромко, стараясь не разбудить сынишку, уложенного спать в кресле, - Именно потому и забеспокоились.
- Как вас понять? - Регина выпрямилась, оглянулась на Лизу и Павла, пытаясь заручиться хоть чьей-то поддержкой.
- Колесо раскручено. Хотим мы или не хотим. Полиция занялась поисками, - на этих словах Павла в дверях снова возник мистер Джордж Маккой, остановился, вслушался в незнакомую речь, и произнес, наконец:
- Леди и джентельмены, сегодня мы ничего больше сделать не в силах. Расходимся.
Слышно было, как уехали обе машины. Не сказав ни слова, ушла Регина. И Павел с Лизой отправились на покой после долгого, утомительного и тревожного дня.
Какое утро славное, солнечный свет почти прожигает кремовые полосатые шторы, заливает комнату, не оставляя ни одного темного уголка. Никаких тайн и секретов, все на показ! Жаль, что на самом деле это не так.
Павел потянулся к Лизе и убедился, что подруга не спит. Уставилась в потолок, взгляд напряжен, неподвижен и вовсе не выражает утренней радости. Тут и сам он кожей почувствовал, что Полины в доме по-прежнему нет и, стало быть, остальные обитатели пребывают в печали и тревоге. Припомнил Ионаса, ничком лежащего на кушетке, и рыжую Джину - вчера Маккой наверняка отлучился, чтобы побеседовать с этой парочкой отдельно от других, поскольку им роль в пьесе отведена особая. Ему же, Павлу, хорошо бы повидать с утра пораньше дядю Рудольфа. Надо надеяться, старик не изменил своей привычке проводить рассветные часы в верхней гостиной.
- Лизок, не расстраивайся, - сказал он, чтобы отвлечь внимание подруги от потолка, на котором, видимо, рисовались ей страшные видения, уж больно взгляд сумрачен.
- Паш, неужели с Полькой, правда, что-то приключилось? Ну куда она в самом деле подевалась?
- Мне тоже не по себе, - Павел рассказал, что видел вчера Ионаса с Джиной в семейной спальне, - Неспроста эта рыжая там так обосновалась, оба знают, что Полина не вернется.
- Может, Джина просто его утешить хотела?
- Она-то? Да ей Пелагея поперек души. Антоновы правы: Ионас почему-то не больно жену искал. Положим, привык, что она убегает... Но я бы на его месте поостерегся к такому привыкать.
На этом Павел оставил Лизу, соблазнительно раскинувшуюся на свежих простынях и мягких подушках, и отправился искать Рудольфа. Интересно, что старик думает обо всем этом, он тут самый трезвый и разумный.
Покуда играть в кабаках приходилось по вечерам, а то и ночами, Руди ложился спать поздно, иной раз под утро, после неумеренной выпивки и тяжелого ужина. Проснувшись где-то к полудню, жаловался случившейся на тот момент подружке на похмельную головную боль, много неудобств причиняли печень и прочие потроха. Переезд в Австралию оказался "второй попыткой" - и удавшейся. Кабацкий лабух, греховодник стал верным мужем добродетельной вдовы, заботливым отчимом её отпрыску, а потом и вовсе обзавелся собственным сынком - в сорок пять-то лет! К тому же и род занятий переменил - строительные и дорожные работы, хоть и непрестижны, но прилично оплачивались, а Господь физической силой не обделил. И были припрятаны не черный день какие-то вещички, которые удалось благополучно вывезти и продать. Музицировал же, приехав в Австралию, разве что на семейных вечерах, даже и репертуар новый освоил, взамен какой-нибудь "мясоедовской" и "кантри", литовские народные... О его прошлом в литовской колонии никто понятия не имеет, хотя сам он ничего постыдного в том прошлом не видит: так уж сложилось, и музыкантом он был неплохим, ну, выпивал лишнего, как все, ну бабы липли... А если Бируте губы поджимает - её дело, по-своему она права.
Нет, никакой ностальгии не испытывал Рудольф, покинувший четверть века назад неприветливую Россию. Не было в ней счастья добропорядочному и трудолюбивому немецкому семейству, два века искренне считавшему её своей родиной. Сослали, разорили, раскидали по всему свету. Хельмут Дизенхоф отец Рудольфа, умер в Казахстане в преклонных летах, мать - и вовсе до Казахстана не доехала, умерла в родах прямо в поезде. Брат Вильгельм, в теплушке вагона появившийся на свет, живет в Германии, там же и племянница Маргарита - дочь любимой сестры Гизелы, а сама Гизела уже три года покоится на московском кладбище. Зато внук её Павел, которого она воспитала, как родного сына, приехал навестить старого Рудольфа, познакомился с молодыми родственниками - это какие же перемены должны были произойти в России, чтобы такое стало возможным!
Однако геополитические проблемы мало занимали Рудольфа в то утро, когда Павел отыскал его в верхней гостиной. Не дожидаясь, пока домашние встанут, тот варил себе кофе прадедовским способом. На круглом низком столе размещались - жестянка с кофейными зернами, ручная мельница, кувшин с водой, сахарница, пара грубых бело-голубых фаянсовых кружек и, разумеется, спиртовка. Пока Руди колдовал над своим немудреным инвентарем - кофе у него, надо упомянуть, получался отменный - Павел успел задать главный вопрос:
- Куда девалась чертова деваха? Как ты думаешь, дядя?
- А что тут думать? Куда бы она не сбежала, хорошего не жди. С самого начала ничего хорошего не было, Пауль. Зря Ионас её сюда привез.
Божественный аромат кофе забил остальные божественные ароматы, а их много разлито было в утреннем воздухе. Выхлебывали из кружек медленно и с чувством, молчали, священнодействовали. И, наконец, хозяин решился: поведал гостю то, что, не будь Павел милицейским следователем, никогда бы он от Рудольфа не услышал. Только боль и страх за сына, и надежда на помощь родственника-профессионала заставили скрытного старика развязать язык.
...Все началось ещё до того, как Ионас - юный принц, свет в окошке родителей - впервые покинул Австралию. Это все Бируте затеяла - не желала себе невестку из местных: голоногие, курящие и пьющие девицы вызывали шок, даже в знакомых литовских и немецкий семьях молодому поколению предоставлялось слишком много, на её взгляд, воли. А у старшего - Пятраса все отлично получилось, привез из Литвы жену себе и родителям на радость.
За день до отъезда с туристической группой Ионас признался отцу: у него любовь с одной девчонкой, с Джиной Уэйн, они с пятнадцати лет, уже четыре года вместе - ну ты понимаешь, отец? И Джина считает его женихом, и брат, и родители покойные знали про их отношения - стало быть, у него есть обязательства...
- Не по делу говоришь, сынок, - перебил его тогда Рудольф, - Скажи прямо, собираешься жениться? Если бы любил, спрашивал бы совета?
Рыжую Джину Рудольф недолюбливал, Бируте же просто видеть не могла. Напориста, агрессивна, Ионас рядом с ней, как барашек. Каким родителям такое понравится? Хуже того, случилась несколько лет назад история: в школе кто-то распространял героин, учителя дознались, подозрение пало на Джину, а заодно и на её неразлучного дружка. Еле выгребли из той истории...
- Не понял, - признался Павел, - Они что, наркоманы оба?
- Не оба, - невесело усмехнулся Рудольф, - Из их класса десятерых отправили тогда на принудительное лечение, Ионаса в том числе. Полиция занималась. Дело прошлое, они ещё подростками были. В школу Ионас больше не ходил. Но представь, что чувствует Бируте, когда видит Джину Уэйн. Наверно, на Тасманию бы не поехала из Нового Южного Уэльса, если бы знала, что Ионас опять встретит эту девчонку. А рыжая тут как тут...
- У них что-то вроде родового поместья тут недалеко.
- Вроде бы, - сухо сказал Рудольф. - Так вот. Перед отъездом Ионас попросил родительского - не благословения, слава Богу - просто совета: жениться ли ему на этой девушке? Ты, Пауль, если бы любил, стал с кем-нибудь советоваться? Впрочем, чего я спрашиваю - ты уже почти женат...
Поскольку к предмету разговора это замечание не относилось, Павел счел за лучшее промолчать. Как там дальше с Ионасом?
Порешили так: он едет в Литву, мать успокоится - а там видно будет. Невесту искать не обязательно, жениться на Джине - тоже. Пока, во всяком случае... Вышло же все по-другому. Плохо вышло, Пауль.
- Что Ионас рассказал, когда вернулся?
- А ничего. Если бы хоть что-то рассказал, мы бы поняли. А тут: вот вам невестка, прошу любить и жаловать. Брату ни слова, ни полслова - а Регина уж как к нему подъезжала...
- А Полина сама? Лиза её спросила, она тут же все и выложила. Познакомились на дискотеке, любовь с первого взгляда...
- И Регина так слышала. Я не верю - только теперь это значения не имеет. Полиция подозревает, что кто-то из нас убил Полину.
Не имеет значения? Павел с этим не согласен. На глазах разворачивается криминальная история: пропал человек. Об убийстве пока речи нет, но Рудольф неспроста беспокоится. Никто в семье толком не может или не хочет рассказать о пропавшей, это подозрительно. И то, что её как бы не хватились - тревогу подняли посторонние люди. В общем, случайно, потому что в этот день ждали её. Не появись она вовсе, кто бы заинтересовался?
