Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК
Сульдин просил за посреднические услуги два процента от выручки. «Сколько ты хочешь получить за доллар?» – спросил он. «Вообще-то цену назначаю не я, – ответил Архипов. – Семьдесят пять центов они потянут?» «Семьдесят пять? – переспросил Сульдин. – Еще год назад было пятьдесят. Семьдесят пять… Ты загнул, просто озверел. На такое они не подпишутся». «Год назад было совсем другое качество, – усмехнулся Архипов. – Теперь мои доллары от настоящих могут отличить разве что в Госбанке или в Министерстве финансов США. Их печатают, как ты догадываешься не на принтере. Сохранены все степени защиты и прочая белиберда». «Все-таки семьдесят пять – это перебор, – помотал головой Сульдин. – Не забывай, что твои баксы – это всего-навсего резаная бумага. Макулатура высокого качества».
«Я не настаиваю, – Архипов сделал вид, что судьба сделки его мало интересует. – Есть много желающих взять баксы и по этой цене. Могу сбросить пять центов. Это в моей власти. А ты получишь не два, а три процента комиссионных». Сульдин задумался на минуту и сказал: «Хорошо, я попробую предложить, но не знаю, что из этого выйдет. У тебя есть с собой образец? Хотя бы одна купюра?» «Образец ты получишь, – кивнул Архипов. – Ну, кто хочет купить мои фантики? Кто эти люди?» «О, это надежные парни, – Сульдин разлил водку по рюмкам. – Друзья моих друзей. Вообще-то они кавказцы, должен сразу предупредить. Но никакого кидалова. И вообще, какая хрен разница, кому продавать товар, кавказцам или славянам?» «Никакой. Если ты даешь гарантию, что все осечки не будет, значит, все в порядке», – ответил Архипов, внимательно разглядывая собеседника. Сульдин завертелся на стуле, как на раскаленной сковородке. Гарантий ему давать не хотелось, он просто не мог дать гарантий. Он думал только о трех процентах с выручки, которые могут обломиться в случае удачи.
Когда, засидевшись в «Вереске», уже ночью вышли на улицу, Архипов передал посреднику две купюры, по пятьдесят баксов. «Если они согласятся, как скоро ты выполнишь заказ?» – Сульдин не стал доставать портмоне, сунул бумажки во внутренний карман пиджака. «В течение недели, максимум десяти дней». «Хорошо, через пять дней я с тобой свяжусь. Возможно, если все пройдет гладко, эти люди возьмут два, даже три миллиона. Уже сотенными». «Если заказ будет крупным, а купюры сотнями, скину еще пять процентов», – пообещал Архипов. Сульдин промычал что-то нечленораздельное, поймал такси и укатил в ночь. Архипов ждал ответа покупателей две недели, уже перестал надеяться. Но тут объявился Сульдин: заказчиков устраивает качество, они соглашаются на семьдесят центов, но все-таки очень хотят поторговаться, снизить до шестидесяти.
Три клиента с Кавказа прибыли пять дней назад рейсом «Аэрофлота» «Баку – Москва». Бригада оказалась интернациональной: армянина, чечен и русский. Встречу Архипова с одним из покупателей устроили в том же «Вереске», этим заштатным второразрядным кабаком на городской окраине не интересовались ни бандиты, ни милиция. И прослушки можно было не опасаться. Клиента звали Ашот Карапетян, здоровый малый лет тридцати в фирменном костюмчике, золотые часы «Картье», густая грива каштановых волос, напомаженных какой-то дрянью. Пахло от армянина, как от дорогой парфюмерной лавки.
Сульдин разволновался так, что, наполняя рюмки, пролил водку на скатерть. Архипов не уступил в цене, настояв на своих семидесяти центах. «Если заказ больше миллиона, я сбавляю пять центов с доллара, – веско заявил он, в душе готовый к долгому и трудному торгу, который, возможно будет продолжаться до глубокой ночи. И еще не известно, чья возьмет. – Вы, вопреки правилам, уже получили скидку. Дальше уступать я не имею права. Поймите, я не хозяин, а посредник». Карапетян выдержал паузу. «Хорошо, пусть будет семьдесят, – неожиданно согласился он. – Остается один вопрос: когда?» Эта неожиданная сговорчивость, покладистость клиента насторожила Архипова. Он поднял рюмку, двинул дежурный тост за дружбу и ответил: «Вам придется подождать неделю. Всего одну неделю. Дело того стоит». «Пожалуй», – снова согласился Карапетян.
Триста тысяч поддельных долларов сегодня прибыли в Москву в багаже дипломата Сахно. Но недельная отсрочка нужна для того, чтобы прощупать покупателей. Играть в темную не в правилах Архипова. Что за люди прилетели в Москву? Откуда они? Каковы их подлинные имена? Есть ли у них оружие? Если есть, то какое? Зачем нужны фальшивые доллары высокого качества? Возможно, этих людей менты используют как приманку, заманивая Архипова в ловушку? Если удастся найти ответы хоть на половину, хоть на треть этих вопросов, – уже хорошо.
Жбан следил за Карапетяном трое суток. Удалось выяснить, что клиенты остановились на съемной квартире в Сокольниках, договор найма оформлен около года назад через риэлтерскую фирму «Орбита – Плюс» на имя некоего Сидорчука. Вероятно, сделку проводили по подложному паспорту, официальный арендатор – какой-нибудь алкаш, пропивший или потерявший паспорт. Он представления не имеет, что на его имя и по его документам снята двухкомнатная квартира в Сокольниках. По указанному адресу постоянно никто не проживал, лишь изредка наезжали какие-то мужчины, гостили в Москве неделю-другую и испарялись. Владелец квартиры некто Кротов, безработный инвалид второй группы, проживает у своего младшего брата в Северном Бутово.
Троица с Кавказа безвылазно сидит в квартире, за едой и пивом в ближайший магазин гоняют русского Бориса Панова, судя по виду, это урка мелкого пошиба. Никаких женщин, никаких пьянок. Все спокойно. Ложатся спать рано, встают поздно. Они просто сидят, скучают и ждут звонка. К линейному телефону, установленному в квартире, не подходят. Пользуются мобильниками, которые, вероятно, куплены по чужим документам или украдены. Это обстоятельство осложнило задачу Жбана. Прослушать мобильные телефоны можно, на это уйдет еще как минимум три-четыре дня. Слишком долго. Установить в квартире закладку, стандартное прослушивающее устройство с радиусом действия метров двести, невозможно. Что же оставалось? Действовать через соседей – единственная возможность прощупать покупателей.
Жбан посетил местное РЭУ, сунув деньги паспортистке, узнал, что по соседству с тридцать второй квартирой обитают пенсионерка Платова и многодетная семья Захаровых. Последние отпадали сразу, на хате слишком много людей. А вот Платова… В ее квартире прописана дочь Катерина Яковлевна, сорока восьми лет, замужняя, воспитательница детского сада. Но дочь с мужем здесь не живут, по данным осведомленной паспортистки РЭУ, у них частный дом где-то в Малаховке. Жбан целый день дежурил в подъезде на площадке между пятым и шестым этажом, утром старуха выползла из квартиры один единственный раз, вывалила в мусоропровод ведро с отбросами. Вечером спустилась вниз к соседке и отсутствовала около четверти часа. Жбан сбежал вниз по лестничному пролету, остановился перед дверью, прислушался. Тех пятнадцать минут, что отсутствовала Платова, хватило, чтобы вытащить из герметичной обертки и согреть в ладонях пластификатор, специальную массу, напоминающую пластилин.
Два замка на старухиной квартире при желании можно было открыть гнутым гвоздем или простенькой отмычной, но это лишняя возня, на это потребуется время, значит, лишний риск. Жбан засунул в замочные скважины свой пластилин, подождал пять минут, пока мягкая масса затвердеет. Через полтора часа на дне спортивной сумки, которую он сдавал приемщику в камеру хранения, уже звенели ключи от квартиры Платовой. Оставалась малость: найти уважительный повод, чтобы выманить старуху из квартиры.
Архипов сбросил ноги со стола. Сейчас Жбан вне игры. Видимо, он уже отсиживался у своей подруги, лакает коньяк и поплевывает в потолок, отдыхая от после трудов. Архипов снял трубку, набрал номер старухи.
Глава третья
Ответили после одиннадцатого гудка. Видимо, старуха перед тем, как ее разбудили телефонные трели, видела послеобеденный сон.
– Дарья Никитична?
– Она самая. А кто это?
– Вас беспокоит врач из малаховской поселковой больницы, – вежливо ответил Архипов, но не назвал ни фамилии, ни имени мифического врача. – Сегодня днем к нам доставили женщину. На вид около пятидесяти лет. Сейчас она в бессознательном состоянии.
Старуха на другом конце линии затаила дыхание.
– Документов в сумочке не обнаружили. Но нашли записную книжку. Там указано ваше имя и отчество, домашний телефон. И еще слово «мама».
– Господи. Это Катенька, дочка.
– Не волнуйтесь…
– Что случилось?
– Я не знаю деталей. Я всего лишь врач. Говорят, что на лестнице платформы возникла давка. Женщина упала и… На мой взгляд, жизни вашей дочери пока ничего не угрожает. Но лучше приехать немедленно.
– Что… Что с моей дочерью? Скажите…
– Мы поговорим при встрече. Меня вызывают в операционную.
