Светлана Алешина - Наследница всех капиталов
— Непременно заходите, — расплылся в улыбке Курдов. — Только предварительно звоните, а то можете никого не застать дома. Номер своего телефона я написал вам на том же листе.
— Да, я заметила, — откликнулась я и вышла за порог.
Виктор последовал за мной, и вскоре мы уже выходили из дома. Сев в салон машины, я призадумалась: ехать сейчас в редакцию или прямо отсюда направиться на поиски бывшей любовницы Курдова. Если повременить, то он запросто может ее предупредить о том, что нужно, а что не нужно говорить ей, общаясь с нами, а нам бы было выгоднее, чтобы этого не случилось. Так что, немного поразмышляв, я все-таки решила направиться к самой Лилии. Тем более что время у нас в запасе было — Кряжимский и Ромка все равно могли еще не вернуться в редакцию, так как передвигались на общественном транспорте.
Поняв, что я что-то задумала, Виктор вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая, что делать дальше. Я вздохнула и произнесла:
— Давай на Фамитовку, заедем в гости к Семеновской.
Виктор согласно кивнул, мол, все понял, и, молча заведя машину, направил ее в сторону нужной улицы. Довольно быстро добравшись до необходимого нам дома, мы оставили «Ладу» недалеко от подъезда и направились в дом. Там нашли квартиру любовницы Курдова, и я позвонила в дверь. В первые несколько минут нам никто не спешил открывать, и я стала от расстройства прислушиваться — прекрасно ведь знала, что в такое время дома вполне может никого и не быть. Но тут совершенно неожиданно дверь распахнулась, от чего я едва не упала, поскольку до того облокачивалась одной рукой на ручку, и мы увидели старушку с морщинистым лицом.
— Вы к кому? — шепеляво спросила она.
— К Семеновским, — улыбнувшись поприветливее, ответила я. — Мы из газеты, хотели бы задать Лилии Елизаровне пару вопросов. Она дома?
— Опять опрос какой-нибудь? — деловито спросила старушка, видимо, не расслышав то, что я сказала.
— Что-то вроде этого, — согласилась я, решив больше не объяснять ничего, а просто выведать, где сейчас девушка.
— Ну входите, — проворчала бабулька, отстраняясь, давая нам возможность войти.
Мы прошли в квартиру и стали снимать обувь.
— Чай будете? — продвигаясь в глубь квартиры, громко спросила нас бабушка.
— Нет, мы ненадолго, — проходя в зал и присаживаясь в кресло, ответила я. — Мы только хотели узнать, где сейчас Лилия, и поговорить с ней. Вы нам не поможете?
— Поговорить со мной хотите? — опять ничего не расслышав, завздыхала старушка. — Я люблю поговорить, многое могу рассказать. О жизни своей, о том, как мы после войны жили, как голодали, как детьми вынуждены были работать… Да, жизнь-то у меня была большая, я много чего повидала.
— Это замечательно, — улыбнувшись, произнесла я и еще раз повторила свой вопрос, но на этот раз еще громче, чем в первый. Теперь бабушка услышала, что я от нее хочу, и, улыбнувшись, произнесла:
— Ах, так вам внучка моя нужна! Вы ее подружка, да? А я вас за других совсем приняла, старая галоша. Я ведь не слышу почти, так что вы громче говорите. А Лиля сейчас в магазин пошла, вот-вот должна вернуться.
— Можно мы ее подождем? — во весь голос спросила я, склонившись к уху бабульки.
— Да ждите, конечно, мне не жалко, — откликнулась та и, медленно поднявшись, поплелась в другую комнату, оставив нас с Виктором совершенно одних.
Впрочем, мы ничуть не скучали, рассматривая жилище Семеновских. А посмотреть тут было на что! Не знаю уж, кто из членов семьи был таким одаренным, но почти все стены в зале были украшены вырезанными по дереву панно, плоскими деревянными масками, резными полками и иными красивыми вещами. И даже на столе, в невысокой вазе, стояли три деревянные розочки, выточенные из каких-то веточек, — такие ни на одном заводском станке не сделаешь!
Пока мы любовались необычными произведениями искусства, скрипнула дверь и в квартиру кто-то вошел. Я мгновенно собралась, решив, что это вернулась Лиля. И это в самом деле оказалась она, так как бабушка очень громко сообщила ей, что пришли друзья. Что-то ответив старушке, девушка вошла в зал и недоуменно застыла на пороге, естественно, не увидев среди нас никого из своих знакомых.
— А вы к кому? — грубовато спросила девица.
Она была невысокой, с ладной фигуркой и окрашенными в ярко-рыжий цвет короткими волосами, густо намазанными гелем и поэтому торчащими пучками в разные стороны. В целом такую молодежную прическу можно было бы назвать «стриженое солнышко», хотя девушке она очень даже шла и делала ее еще моложе, чем она была на самом деле. Глубоко посаженные глаза, маленькие губки, такой же носик, ровный овал лица и слегка торчащие в стороны ушки делали ее весьма очаровательной особой. Одета бывшая любовница Курдова была по-спортивному: светлые брюки с декоративным шнуром на поясе и маечка на тонких бретельках.
— Мы к вам, — бегло окинув взглядом девушку, сказала я. — Если вы, конечно, и есть Лилия Семеновская.
— Да, это я. Но вас я не знаю и никогда не видела, — поспешила заметить девица.
— Это мы знаем, — улыбнулась я. — Но вы пока не дали нам возможности представиться.
— Ну так представляйтесь, я слушаю, — без лишней скромности, даже еще более грубо, чем вначале, буркнула Семеновская и деловито сложила руки на груди.
Я улыбнулась и сообщила не только как нас зовут, но также кто мы такие и зачем ее беспокоим. Выслушав меня, девица прошла в комнату и, плюхнувшись в мягкое кресло, произнесла:
— Не пойму, а вам-то это все зачем надо? Ну ладно менты ко мне приходили, расспрашивали все про то убийство и про алиби Александра, но вам-то что с того? Кажется, дело давно признали висяковым и Курдова оставили в покое.
— Не совсем, — тихо вздохнув, ответила я. — Я и мои коллеги теперь начали расследование заново по просьбе матери убитой. У нас ведь не обычная газета, а со своими собственными правилами, одно из них и позволяет оказывать платную помощь гражданам в расследовании тех или иных происшествий в их жизни.
— Так, значит, вы как частные детективы действуете? Только детективы по совместительству, — все поняла Лилия.
— В общем-то, да, — кивком подтвердила я и спросила: — Ну так как, вы согласны нам помочь?
— Нет, — спокойно ответила девица и хитро улыбнулась. — У меня ведь, в отличие от вас, никакого стимула к разговорчивости нет. Вы не милиция, права допрашивать меня не имеете, так что… — Семеновская вскинула руки вверх и развела их в стороны, намекая на то, что наш разговор на этом закончен.
— Хорошо, — не желая сдаваться, решительно произнесла я, — тогда давайте мы вам заплатим. Это будет являться стимулом?
— Смотря сколько заплатите, — удовлетворенно расплылась в улыбке девица. — Меньше чем за пятьсот рублей базар вести не буду.
— Ладно, мы дадим вам эти пятьсот рублей, — понимая, что иного способа выяснить правду и уточнить, было ли алиби у Курдова ложным или правдивым, у нас пока нет и, возможно, не будет. Приходилось принимать условия собеседницы. — Только расскажите нам про своего бывшего парня, Александра Владимировича Курдова, — попросила я и, пристально посмотрев на Лилию, добавила: — Что вы о нем знаете, какой он на самом деле человек, есть ли у него слабости? В общем, расскажите все, что вы о нем знаете. Ну а главный вопрос — об алиби. Действительно ли в день убийства он был с вами или же это ложь?
— Прежде деньги, — все еще не желая ничего говорить, произнесла Семеновская и выжидающе посмотрела на нас обоих.
Мне пришлось раскошелиться и достать из кошелька припасенные на всякий случай пятьсот рублей. Протянув деньги наглой девице, я снова напомнила ей о своем вопросе и приготовилась слушать. Удовлетворенная легким заработком, Лилия преспокойно бросила деньги на стоящую рядом тумбочку, как будто они для нее были такой мелочью, что даже смешно их прятать, и, закинув ногу на ногу, сказала:
— Лады, я вам расскажу все. Но не из-за денег, а из-за того, чтобы насолить этому гаду, который меня бросил сразу же, как только его дела пошли в гору. Я, видите ли, слишком много денег требовала. Урод!
«Ну спасибо, сделала одолжение, — зло прошипела я про себя. — Зачем, спрашивается, тогда плату требовала, раз все равно зуб на него имеешь? Вот народ пошел, палец о палец за просто так не ударят. Все торгуются, даже если им самим выгодно рассказывать, а не молчать. Тьфу, противно смотреть».
— Честно скажу, что алиби его — полная липа, — не отвлекаясь ни на что лишнее, сообщила девица. — Ни в каком ресторане я с ним не была и вообще до того дня трое суток его не видела. А потом он прилетел весь в мыле, нервный какой-то и стал умолять, чтобы я всем сказала, что он эти дни у меня был. Я тогда ничего такого не заподозрила, а когда менты про убийство проведали, испугалась: вдруг и в самом деле он свою жену убил. Сразу пришла мысль, что, если не сделаю, как он просил, со мной может произойти то же самое, так что лучше выполнить его просьбу. Впрочем, я совсем недолго думала, ведь еще любила тогда этого подонка. А когда он ко мне спустя два дня пришел, я спросила, виновен ли он. Однако Саша заверил меня, что не виновен, а просто подстраховался, так как знал, что его будут подозревать. Сказал, что в тот день дома был, футбол смотрел, и подтвердить это никто не может. Правда это или нет, я не знаю.
