Гарольд Роббинс - Стилет
- Чезаре! Что ты такое делаешь? Он обернулся и увидел, что рядом стоит мама, радостно улыбнулся и показал пальцем. Ее глаза проследили, куда направлен его палец, лицо побледнело и стало сердитым.
- Чезаре, прекрати. Освободи ее немедленно! Это жестоко.
Чезаре вытащил булавку из дощечки, к которой была пришпилена муха, но она продолжала неподвижно сидеть. Он с любопытством посмотрел на свою мать, затем на муху. Быстро оторвав крылья, бросил ее на землю и наступил на нее.
Мать сердито уставилась на него.
- Чезаре, почему ты это сделал? Его лицо на мгновение стало серьезным, пока он думал, затем на нем появилась торжествующая улыбка.
- Мне нравится убивать, - заявил он. Мать смотрела на него еще какое-то время, затем повернулась и пошла в дом.
Спустя год она умерла от лихорадки. После этого граф взял его в замок. Там у него было много разных учителей и наставников, но ни один из них не осмеливался говорить с ним непочтительно.
Чезаре поставил фотографию на место. Он стал испытывать все большее беспокойство. Здесь возникало слишком много воспоминаний. Замок был наполнен прошлым. Что ему следовало бы сделать, так это продать его и стать американским гражданином. Единственный способ покончить с прошлым - без сожалений выбросить его из головы, навсегда забыть о нем, чтобы внутри не осталось никаких следов.
Он подумал о послании, которое вызвало его сюда. Оно сняло его с гонок, помешало встрече с Илеаной на Ривьере. Он улыбнулся, подумав об Илеане. Что-то есть в этих румынских женщинах, особенно страсть к титулам. Сейчас она, вероятно, уже направляется в Калифорнию с этим богатым техасцем.
Гио открыл дверь в библиотеку.
- Обед готов, Ваше сиятельство, - объявил он.
Глава 5
Столовое белье было белым и мягким; отливали золотом свечи; ярко блестело начищенное серебро.
Старик имел основания быть довольным собой. На столе - холодный, нарезанный ломтиками угорь, обложенный искрящимся льдом, и горячие, сваренные на пару омары в подогревательном приборе.
Гио переоделся в зеленую с красным униформу дворецкого и гордо стоял во главе длинного, покрытого белоснежной скатертью стола, придерживая стул для Чезаре.
Чезаре сел и потянулся за салфеткой.
- Поздравляю, Гио. Ты действительно гений.
Гио гордо поклонился. - - Я стараюсь, Ваше сиятельство.
- Подай мне вот это вино! - Чезаре указал на бутылку.
Гио начал открывать бутылку белого "Орвието".
- Правда, в прежние времена бывало иначе, стол за обедом заполнялся каждый вечер. Давно это было.
Чезаре пригубил вино и кивнул. Да, то было давно. Время не стоит на месте, даже для Гио. Он посмотрел на стол.
После войны все было по-другому. Тогда они радовались еде на столе, им было не до, столового белья. Он помнит тот вечер, когда пришел Маттео, чтобы встретиться с ним. Это случилось в тот же день, когда Чезаре увидел его в конторе дяди.
Снаружи послышался шум автомобиля, и Гио пошел к двери. Немного погодя он вернулся.
- Синьор Маттео хочет видеть Ваше сиятельство, - доложил он.
Чезаре велел проводить его в столовую. Маттео вошел в комнату, его быстрый оценивающий взгляд сразу же все приметил. Голый стол, скудная еда, столовые приборы на столе. Но выражение его лица оставалось бесстрастным.
Хозяин жестом пригласил гостя сесть и разделить с ним трапезу. Маттео сел и отрицательно покачал головой. Он уже поел.
Чезаре не стал настаивать. Он относился к той категории людей, которая не обращала внимания на бедность. Последняя была неприятна, но ее не стыдились. Чезаре вполне устраивало собственное положение в обществе.
Трапеза подошла к концу. Гио убрал со стола, а Чезаре откинулся на спинку стула, вонзив крепкие белые зубы в яблоко. Маттео внимательно смотрел на него. Он видел очень худое лицо, голубые глаза и сильные челюсти молодого человека, сидящего напротив. Он отметил также могучую силу в руке, державшей яблоко.
- Вы говорите по-английски, майор? - спросил он на том же языке. Чезаре кивнул.
- До войны я учился в Англии, - ответил он тоже по-английски.
- Хорошо, - заметил Маттео. - Если вы не возражаете, мы будем говорить на английском. Мой итальянский.., понимаете.., я уехал отсюда, когда мне было три года.
- Я не возражаю, - сказал Чезаре.
- Полагаю, вы хотели бы знать, почему я здесь? - спросил Маттео. Чезаре молча кивнул. Маттео махнул рукой, показывая на замок.
- Мой отец любил рассказывать мне о чудесах замка Кардинале, о том, как они смотрели из деревни и видели, какой он весь яркий, полный света.
Чезаре положил сердцевину яблока на стол и пожал плечами.
- Таковы превратности войны. Маттео тут же ответил:
- Или же солидное состояние вашего дядюшки.
- Он ростовщик, - презрительно заметил Чезаре. - Ему теперь все принадлежит.
Маттео посмотрел прямо в глаза Чезаре и уточнил:
- Пока он жив.
- Такого рода люди живут очень долго, - возразил Чезаре.
Маттео улыбнулся.
- В Америке для таких людей есть особое определение - Шейлок. Так звали ростовщика в одной пьесе Шекспира. "Венецианский купец", кажется.
Чезаре улыбнулся в ответ.
- Американцы точно называют вещи своими именами. Шейлок - очень здорово.
Маттео продолжал так, будто и не было незначительного отклонения в разговоре:
- Ваш дядюшка одинок, у него нет семьи, нет других родственников, кроме вас. И он владеет банком с капиталом в двести миллионов лир.
Чезаре смотрел на него и узнавал характерные для себя черты в этом пожилом человеке.
- Я думал об этом много раз. Свинья не заслуживает того, чтобы жить. Но если бы именно мне пришлось убить его, это не принесло бы мне ничего хорошего.
Маттео серьезно покачал головой.
- Верно. Но если он умрет, скажем, когда вы будете на соревнованиях по фехтованию в ста пятидесяти километрах отсюда, то вы снова станете богатым человеком.
Чезаре посмотрел на него какое-то мгновение, затем поднялся, на ноги.
- Гио! - крикнул он. - Принеси-ка бутылку "Наполеона". Мы пройдем в библиотеку.
Когда Гио, выполнив приказание, закрыл за собой дверь библиотеки и они остались одни перед горящим камином, Чезаре повернулся к Маттео.
- Зачем вы приехали сюда? - спросил он прямо.
Маттео улыбнулся и поднял рюмку с коньяком.
- Я слышал о вас, майор.
- Слышали что?
- Вы помните, конечно, тот период войны, непосредственно перед вторжением союзников в Италию? - Он не стал ожидать ответа Чезаре. - Один мой товарищ, который в настоящее время в Неаполе, и я передали американскому правительству список людей, с которыми можно связаться для подготовки вторжения. Они были членами подполья, существовавшего задолго до войны, даже еще до первой войны. Мафиози.
Чезаре слушал, не перебивая.
- Я узнал, что вы были одним из итальянских офицеров, назначенных Верховным командованием Италии для контакта с разведкой Соединенных Штатов. Вам дали задание установить связь с девятью лицами и обеспечить их сотрудничество. Вы убили пятерых из них.
- Они отказались сотрудничать, - мгновенно отреагировал Чезаре. - Об этом говорится в моем отчете.
Маттео улыбнулся.
- Меня не интересует официальное объяснение. Я сам их столько раз давал, что у меня не осталось никакой веры в них. Но мы с вами знаем лучше. Понимаете ли, официальные лица никогда не видели тела тех, кого вы убили. Но мои друзья видели.
Маттео поставил свою рюмку и взглянул на Чезаре. Тот ответил ему спокойным взглядом, никак не выдавая овладевшего им волнения.
- Поэтому, мой друг, мне трудно разобраться в ситуации с вашим дядюшкой. Когда смерть так легко, играючи дается в ваши руки, как вы можете позволять ему жить?
Чезаре криво улыбнулся и ответил:
- Это совсем другое дело. Тогда была война.
Маттео укоризненно покачал головой.
- Война лишь оправдание для вас. Были и другие. Солдат в деревне, когда вы были еще ребенком; молодой англичанин, которого вы сбили машиной еще в школьные годы; немецкая любовница вашего командира в Риме, угрожавшая выдать вас ему. - Он посмотрел в лицо Чезаре. - Как видите, я располагаю значительно лучшими источниками информации, чем власти предержащие.
Чезаре поудобнее устроился в кресле, сделал пару глотков коньяка и улыбнулся.
- Да, информация у вас есть, но, думаю, она едва ли представляет для вас особую ценность. И что же вы собираетесь с ней делать?
Маттео пожал плечами.
- Ничего не собираюсь делать. Просто рассказал, чтобы вы знали, что я в вас заинтересован. Видите ли, мы можем оказать друг другу большую помощь.
- Да?
Маттео кивнул.
- Обстоятельства вынудили меня вернуться на землю моих предков, но в сердце своем и в деловых интересах я уже давно американец, а не итальянец. К несчастью, я не имею возможности вернуться в Америку в течение некоторого времени. Законно вернуться. Конечно, я могу возвращаться туда на короткие периоды времени, но это очень опасно, поэтому я не могу оставаться там слишком долго. Я предвижу время, когда мне понадобится союзник, кто-нибудь подобный вам, кого никто не мог бы связать со мной, но кто оказал бы мне помощь, когда в оной возникнет необходимость.
