Марина Серова - Охотник на знаменитостей
Я высвободила правую руку и ударила нападавшего в ребро кулаком правой руки, выставив фалангу большого пальца.
Сработало.
Человек обмяк и ослабил свою хватку. Еще сильнее запахло спиртным: этот придурок рыгнул мне прямо в лицо и часто задышал, ловя ртом воздух.
Рывком я скинула с себя тело, которое уже не пыталось встать на ноги.
Пришлось помочь. Я схватила товарища, подняла с пола и приставила к обшарпанной стене. Тот качнулся и в беспамятстве свалился снова на замусоленный кусок дорожки, постеленной в коридоре.
Чего доброго, невменяемое существо умрет тут же, на месте, не поведав мне о том, как избавлялось от своего давнего недруга.
Пришлось затащить его в комнату и прощупать пульс. Почувствовав едва ощутимое биение, я успокоилась. Теперь надо было привести несчастного в то состояние, при котором можно будет вести разговор.
Я включила свет в ванной комнате, отметив про себя, что это помещение знавало лучшие дни. Ванна была покрыта желтыми пятнами. Кафельная плитка на стенах кое-где отбита. Трубы покрыты темно-коричневыми струпьями.
Я открыла кран с холодной водой и стала наполнять ванну. Затем затащила бесчувственного человека внутрь и перевалила через край. Тот плюхнулся в прохладную воду прямо в одежде.
При свете неяркой лампочки наконец можно было рассмотреть того, кто покушался на мою драгоценную жизнь.
Портрет негостеприимного хозяина как бы принадлежал кисти Иеронима ван Босха: худое землистое лицо, длинные седые волосы, спутанные донельзя, крючковатый нос и синюшные губы.
Я открыла душ и принялась поливать его холодной водой. Тот очнулся и стал мычать что-то нечленораздельное, отбиваясь руками.
Я продолжала приводить двойника Дракулы в чувство, подавляя попытки к сопротивлению.
Наконец человек открыл глаза и закричал:
— Мне холодно! Уберите воду!
Я тут же перекрыла кран, схватила жертву запоя за грудки и прокричала прямо в лицо:
— Войнович Геннадий Леонидович — это вы?!
Отчество я узнала в отделе кадров банно-прачечного треста.
Тот тяжело дышал, размазывая по лицу стекающие с грязных волос струйки воды.
— Это вы или нет?!
Человек зажмурил глаза и тряхнул косматой головой.
— Я — Войнович… Ты кто такая? — Он открыл глаза и попытался вылезти из ванны.
Спорю на рубль, что этот человек ненадолго пришел в себя.
— Я приехала, чтобы поговорить с вами.
— О чем?
Войнович стоял на замызганном полу, вытирая лицо серым полотенцем, протертым в нескольких местах. На полу образовалась грязная лужица.
— Давайте переоденемся и поговорим в спокойной обстановке, — предложила я. — Вернее, вы наденете сухую одежду, а я подожду… где-нибудь.
Тот вышел из ванной комнаты и скрылся в глубине квартиры.
Я заглянула на кухню. Белый когда-то стол был завален объедками: корки хлеба, картофельная кожура, рыбьи кости… Мойка загромождена грязной посудой. Пустые бутылки из-под дешевого вина стояли повсюду: на столе, под столом, на подоконнике, на холодильнике. Налет грязи покрывал желтый линолеум, разрисованный под паркет.
Вдоволь насладившись натюрмортом, я побрела разыскивать хозяина дома. Тот успел скинуть мокрую одежду, сбросив ее в угол, и натянул на себя голубое тонкое трико с дырочкой на правой коленке и серый свитер, напоминавший кусок стекловаты.
— Мне надо выпить… — произнес Войнович и направился к кухне.
— Погодите! — Я схватила его за костлявую желтую руку. — Давайте сначала поговорим. Мне нужно услышать всего лишь два слова, и я оставлю вас в покое.
Тот резко высвободился.
— Не знаю, кто ты такая, только не вздумай мне мешать. Не то выкину тебя за дверь.
Последняя фраза была произнесена неуверенным голосом.
Даже не знаю, как поступить. В конце концов, алкоголик должен успокоить себя дозой спиртного, иначе разговора просто не получится.
Черт с ним, в конце концов, он пьет не за мой счет.
Войнович побрел на кухню. Подойдя к окну и рассматривая вечернюю улицу, я слышала, как он звенит посудой.
Этот опустившийся человек не подходил на роль убийцы. У него даже не могло быть денег, чтобы приехать в другой город. К тому же появление в театре этакого экземпляра сразу же обратило бы на себя внимание. Машины у него наверняка тоже нет, владельцам «шестерок» некогда заниматься беспробудным пьянством. Поэтому Войнович никак не мог преследовать меня в тот вечер, когда я наносила деловой визит вдове Пономаренко.
Однако поговорить надо. Может быть, в разговоре всплывет какой-нибудь намек на события, имевшие место в прошлом, но повлиявшие на судьбу ныне погибшего человека.
— Что же ты без бутылочки пришла?!
Я обернулась.
В дверном проеме стоял Войнович. Его мутные глазки осоловело смотрели мимо меня.
— Простите, Геннадий Леонидович… не учла…
Войнович хмыкнул:
— Геннадий Леонидович!.. Ты сама-то кто такая?
— Зовите меня Татьяной. Я приехала поговорить о Пономаренко, помните такого?
Войнович задумался.
— Вот оно что… — сердито проговорил хозяин дома. — А в чем, собственно, дело?
— Он умер…
Войнович хмыкнул:
— Это для меня новость. Настигла его все-таки кара божья.
Я насторожилась:
— Что вы имеете в виду?
— Он мне испортил всю жизнь, гнида… Все эти годы у меня было только одно желание — добраться до него и задушить своими руками.
— Как только что вы хотели поступить со мной?
— Нечего врываться в чужой дом без разрешения. Это — моя собственность! — выкрикнул Войнович. — Ружья у меня нет, а то бы стрелял в каждого, кто будет покушаться на мою собственность.
Можно подумать, он успел приватизировать квартиру. Да у такого алкаша не хватит денег даже на то, чтобы доехать до бюро.
— Давайте вернемся к Пономаренко, — нетерпеливо произнесла я, вконец измученная бредом Войновича. — Почему вы его так ненавидите?
— Это мое личное дело.
— Он вам жизнь испортил…
— Не только мне!
Показался конец ниточки.
— Кому еще?
Войнович хитро посмотрел на меня.
— Эта информация будет дорого стоить…
— Что за информация?
— Есть одна тайна…
Я пожала плечами, выказывая полное безразличие ко всякого рода секретам. На самом деле я от всей души желала, чтобы он проговорился.
— Вы преувеличиваете, — бесцветным голосом произнесла я.
— Ничуть! — Голос Войновича был пьяным. — Я расскажу, что было в прошлом этой гниды! Но только за деньги! На другие условия я не согласен.
Я стала терять терпение.
— Сколько вы хотите?
Тот задумался.
— Тысячу долларов!
Однако раскатал губенки.
— Вы уверены, что ваша информация стоит того?
Пьяный кивок головой.
— У-уверен…
— Пятьсот долларов.
— Что?!
— Я приехала из другого города, и у меня с собой нет таких денег.
— Будут доллары — приезжай.
Вот дьявол несговорчивый! Неужели его информация и в самом деле стоит баксов? На что они алкашу? А что, если пойти традиционным путем?
Я вздохнула, будто узнав о том, что придется рожать восьмого подряд ребенка, и произнесла:
— Хорошо, давайте встретимся завтра и попробуем обо всем поговорить. Прямо с утра. Я куплю водки, закуски, и мы мило побеседуем о том, когда я смогу привезти вам деньги.
Войнович переваривал информацию со скоростью российского парламента, принимающего бюджет страны в первом чтении.
— Г-годится…
— Значит, завтра? Вы будете дома? На работу не уйдете?
Тот замотал головой:
— Мне некуда т-торопиться…
— Тогда до встречи. Заприте за мной дверь, чтобы никто не вошел в квартиру.
Войнович икнул.
— Я не запираюсь. У меня брать нечего.
Это было видно даже с завязанными глазами.
— Но к вам может кто-нибудь зайти! Незваный гость!
— Н-нет… Ко мне никто не заходит, — бывший преподаватель по вокалу был упрямее дворняги, роющейся в помойке. Ну и придурок! Среди пяти миллиардов человек, обитающих на планете Земля, нашелся один оригинал, который живет, не запирая дверь на ночь.
— Но в чем дело? — Меня заинтересовал подобный образ жизни.
— У меня к-клаустрофобия… Или как это называется, не знаю, только я не могу находиться в запертом помещении.
Еще один прикол.
Я направилась к двери. Может быть, запереть Войновича в квартире? От греха.
— Значит, завтра… — плелся следом хозяин. — Будут деньги — будет информация. Я не тороплюсь.
— Хорошо.
В двери ключей не было. Наверное, странноватый хозяин квартиры уже давно с ними распрощался и похоронил где-нибудь в водосточной канаве.
Попрощавшись с хозяином, я вышла на лестничную площадку и плотно прикрыла за собой дверь. Затем прислушалась. Где-то в отдалении послышался звон стакана.
