Анна Шевченко - Презент от Железной леди
— Да это всего на пять дней. Сегодня уже вторник, самолет завтра в тринадцать ноль-ноль. В воскресенье вернешься.
— Не обещаю, но попробую отпроситься.
— Вот и хорошо. В любом случае позвони мне вечером домой, договорились?
— Договорились, — ответила я, прекрасно понимая, что Сочи мне не видать как своих ушей.
Но к шефу все же пошла. ВВ сидел мрачнее тучи, кидая в телефонную трубку отрывистые фразы. Он жестом указал мне на стул и, закончив разговор, спросил:
— В чем дело, Наталья Анатольевна?
— Владимир Вячеславович! Мне нужно взять административный отпуск. — Садиться я не стала, предпочитая стоять — так шеф кажется еще мельче, и это хоть чуть-чуть утешает меня во время очередного разноса.
— Это еще зачем? — Его бармалейские усики резко дернулись вверх.
— Послезавтра начнется стоматологическая конференция, и я получила приглашение.
Выражение лица моего дорогого руководителя надо было видеть! Описать это невозможно.
— А работать кто будет? — исторг он, сверкая глазами.
— Я договорюсь с Леной из второй смены. Она меня подменит, а я потом отработаю за нее. — Я была аки ангел во плоти, но это не помогло.
— Никаких подмен, — строго сказал шеф.
— Но ведь я не на свадьбу отпрашиваюсь, на конференцию. — Мне едва удавалось говорить сдержанно.
— Не вижу разницы! — кипел он, как Везувий. — Вам лишь бы не работать!
ВВ был зубным техником, окончил медицинское училище и людей, повышающих свой квалификацию, почему-то откровенно недолюбливал. Хотя это его право. Он — хозяин, а я хоть и имела степень кандидата медицинских наук, была у него наемным работником. Обычно я сносила его нападки довольно терпеливо, но, когда он практически назвал меня лодырем, терпение лопнуло.
— Хорошо, — медленно, стараясь раньше времени не сорваться, сказала я. — Позвольте задать вопрос. Насколько я знаю, за пять лет моей работы у вас на меня не было ни одной жалобы. Или это не так?
— Так.
— Как по-вашему, у нас в городе много стоматологов с кандидатской степенью?
— Не считал.
— А я знаю, что не так уж и много. И я, кстати, одна из них. Так что извольте не грубить. В любом случае я это не заслужила.
Я вышла из кабинета, изо всех сил стараясь не хлопнуть дверью. В кухню я ворвалась, аки разъяренная львица, но не успела приняться за еду, как в дверях опять появилась Светочка.
— Наталья Анатольевна! Вас снова к телефону.
— Слушаю вас! — не очень приветливо бросила я в трубку.
— Натулечка! Я сломала зуб!
— Ситнюша, это ты? — Среди треска и всхлипов, доносящихся из трубки, я с трудом узнала голос подруги.
С Танькой мы были не разлей вода с детства, познакомились в первый же день после нашего переезда на новую квартиру и почти всю жизнь прожили в одном дворе: вместе ходили в школу, прыгали в классики, лазили по деревьям. Впоследствии — вместе гуляли с мальчиками, поверни друг другу все сердечные тайны.
Строитель по образованию, а по складу характера — явный романтик, она буквально засыхала в сонной атмосфере проектного института, куда попала по распределению. Однажды после рождения сына, гуляя в парке с коляской, Ситнюша познакомилась с Леночкой Перовой, будущим руководителем местного филиала одного крупного московского банка. В ту пору Леночка была просто экономистом. И тоже находилась в декретном отпуске. Вскоре госпожа Перова сделала головокружительную карьеру. А после своего назначения призвав Татьяну в банк в отдел ценных бумаг, затем направила ее на учебу в заочный финансовый институт. Через пару лет Танюша уже была начальником отдела, лихо считала всякие, там дисконты и со знанием дела рассуждала о котировках акций. Ее муж успешно торговал недвижимостью, сын ходил в первый класс, и Татьянины жизненные горизонты доселе не омрачало ничто, кроме злосчастного сломаного зуба.
— Я… — прорвалось как с другой планеты. — Можно я приеду?
— Ну чего ты ревешь! Приезжай к концу дня я тебе все сделаю, никто и не заметит, что зуб сломан.
— Я жить не хочу! — Треск в трубке неожиданно прекратился, и эти слова я услышала совершенно отчетливо.
— Ты что, совсем по весне свихнулась? — возмутилась я. — Нашла из-за чего умирать!
— Да я не из-за зуба!
— А из-за чего?
— У Петюни другая женщина!
ГЛАВА 5
Я даже не нашлась, что ответить. Танькин Петюня, а точнее, Петр Ильич Ивашов, был человеком мягким, интеллигентным и внешне поныне походил на профессора истории, чем на директора агентства недвижимости. Они были настолько подходящей парой, что мысль о его измене не могла даже прийти в голову. Они буквальном смысле сдували друг с друга пылинки. Правда, в последнее время в этом больше преуспевала Татьяна. Она старалась оградить мужа от всяческих житейских забот, благо средства позволяли, мотивируя это тем, что Петюня сильно устает на работе. Он же с благодарностью принимал такую заботу, проводя уикенды за городом с друзьями. Охота чередовалась с рыбалкой, которую сменяли соревнования по футболу, а Танюша порхала между стиральной машиной и плитой, продумывая для ненаглядного какой-нибудь кулинарный сюрприз. Петюня возвращался с очередного «субботника», восхищался сюрпризом, нежно целовал супругу и ложился на диван набираться сил перед новой трудовой неделей.
Несколько раз в разговорах «за жизнь» я пыталась объяснить подруге, что превращение мужа в мальчика ни к чему хорошему не приведет, но Танька смотрела на меня счастливыми глазами, совершенно не понимая, о чем это И вот теперь она рыдает в трубку, скорбя сломанном зубе и о гулящем муже.
— Зуб-то какой? — Я решила переключить Таньку с одной беды на другую.
— Передний, — всхлипнула она.
— Здорово сломала? — участливо спросила я.
— Не знаю. — Ответ хорошо отражал степень потрясения, в котором в данный момент пребывала моя подруга. Чтобы не увидеть, насколько сильно сломан передний зуб, действительно надо быть в состоянии сильнейшей нервного стресса.
— Слушай, что я тебе скажу. — Рыдания на том конце линии слегка замерли. — Успокойся!
— Я не могу.
— Выпей валерьяночки и попытайся как-нибудь отвлечься.
— А как?
— Сходи, например, в парикмахерскую, сделай маникюр. — Легко советовать другим! Еще неизвестно, как бы я сама реагировала в подобной ситуации. — А к нам приезжай через часик-полтора. Я выкрою для тебя время. У нас сейчас все равно нет света.
Татьянино сообщение полностью вывело меня из состояния душевного равновесия. Мысли мои витали сейчас далеко от стоматологической поликлиники. Отсутствие света было более мне на руку, так как работать в данный момент я просто не могла. Татьянин звонок вернул меня в недавнее прошлое.
Лет мять назад мои отношения с мужем тоже были далеки от идеала. Сашку нельзя назвать ни донжуаном, ни особым красавцем. Обычный парень, каких в любом среднерусском городе сотни. Чертовски обаятелен, если, конечно, этого захочет… Он был помешан на своей работе, и дамским угодником его при всем желании назвать было трудно. Но в один прекрасный день выяснилось, что кобелирование — неотъемлемая черта практически любого мужчины. Конечно, исключения всегда имеют место, но мой благоверный в их число, к сожалению, не попал. Когда мне открылась эта печальная истина, почки у меня под ногами зашаталась, и в голову начал и приходить самые мрачные мысли. Был момент, когда жить на белом свете действительно не хотелось. Но, вспомнив свою практику в городском морге, я решила, что смерть — зрелище малопривлекательное и торопиться умирать не стоит. В ту пору я сделала для себя еще один бесценный вывод: в минуты отчаяния человек не просто «не хочет жить», а «не хочет так жить»! Поэтому со временем я научилась жить так, «чтобы не было мучительно больно…». Это означало — ценить себя и получать удовольствие от того, что имеешь. В данный момент, кроме себя любимой, я имела дочь Аленку — очаровательного и ужасно самостоятельного девятилетнего чертенка с косичками, кошку Фроську и кандидата технических наук на «Жигулях» седьмом модели в качестве мужа. К слову, муж в последнее время вел себя на редкость примерно, ничей не напоминая нашкодившего кота. Коты в доме были абсолютно не нужны. Нам вполне хватая и кошки.
Кошка была не простая, а персидская. Ее два года назад мне подарили благодарные пациенты. По документам она значилась как Ефсимендра и с самых первых дней вела себя соответственно мудреному имени — гордо и независимо, считая себя единственной полновластной хозяйкой в доме, устраиваясь там, где ей было удобно. А лежать или, что еще хуже, приводить свою шубу в порядок ей нужно было, к примеру, на новых мужниных брюках, вовремя не убранных в шкаф, или на его письменном столе, причем непременно по центру, абсолютно игнорируя лежащий тут же очередной научный труд. Но царствовала Ефсимендра недолго. Поскольку хозяином в доме все же считался муж, атмосфера быстро накалилась до предела. Александр решительно поставил кошку на место и перекрестил ее в Фроську. После этого гонора у нее резко поубавилось, и в присутствии хозяина она вела себя вполне прилично, по-домашнему устраиваясь у него на коленях, позволяя гладить себя даже против шерсти. Когда Саши не было дома, Фроська втихаря влезала на стол, стоящий у самого окна, и с огромным удовольствием грела бока, нежась в теплом круге солнечного света…
