Андрей Шахов - Таллинские палачи - 2
— Вот когда этот Хан и его компания уедут, мы и выйдем.
— А Хан-то здесь причем? — похолодел Стасис. — Чего это ты от него забегала?
— Ну что ты психуешь? Чем меня допытывать, выглянул бы на стоянку может, они уже уехали.
Стасис протяжно вздохнул, подавил в себе всплеск злости и вышел из бара.
— Очередной случай, когда зверь сам на ловца идет! — расплылся в щедрой и нервной улыбке запыхавшийся Хан; он стоял в центре полукруга окруживших вход в бар пяти громил и держал в руке кейс — близнец ингиного.
— Где твоя девица? — вопросил он настороженно; чувствовалось, что возникшая ситуация ему не по душе.
— А что вам нужно от нее? — задал встречный вопрос насупленный Стасис и смерил оценивающим взором окруживших его здоровяков, при виде которых кулаки вовсе не чесались; трое из них были одеты в подозрительно знакомые темно-серые костюмы и черные рубашки, а это настораживало вдвойне.
— Кейс, — тихо проронил Хан, бегая глазами. — Наш кейс, который твоя девчонка, быть может, по их ошибке, но прихватила вместо своего.
Он протянул Стасису предлагаемый на обмен «чумадан» и чуть ли не с мольбой заглянул в глаза.
«Хан очень не хочет скандалить, — понял Стасис, машинально принимая кейс. — Это понятно — много кругом народа. Скорее всего, причина еще и в содержимом кейса… Может, „баксы“? Что бы там не находилось, Хан очень трепетно к этому относится».
Стасис вздохнул — он тоже не хотел неприятностей. И плевать ему было на содержимое утянутого Ингой кейса!
— Отпусти! — взвизгнула вдруг она за его спиной, ведомая «в народ» одним из громил Хана. — Макака!
Бритоголовый бугай на миг опешил и отпустил Ингу, тут же спрятавшуюся за Стасисом и без особого интереса выслушавшую от него весть о том, что, вообще-то, здоровых и тупых работников ножа и топора зовут «гориллами».
— Ну ты, мудрец! — пробасил обладатель столь разных эпитетов.
— Замолчи, Харитонов! — резко процедил Хан и с усмешкой глянул на Ингу, все еще «прячущую» кейс за ноги. — В очередной раз прошу вернуть наше имущество. Это был бы самый простой и честный выход из положения.
— Я не ослышалась — это он про честность говорит? — усомнилась Инга.
Хан великодушно проигнорировал укол. Стасис кратко велел:
— Отдай.
— Что?
Стасис побелел, но сказать что-либо не успел, так как беспокойная Инга совсем некстати вновь обрела подвижность и мелкими шажками стала перемещаться к выходу, вынуждая своего опекуна делать то же самое. Минуту спустя, громилы прижали их к стене. Хан нервно усмехнулся, глянул на заинтересовавшихся странной компанией посетителей зала и протянул Стасису ожидающую ручку кейса руку.
— Отдай! — повторил Стасис и, замечая, как иссякает терпение злобно озирающихся здоровяков, требовательно толкнул в живот переминающуюся с ноги на ногу Ингу.
— С какой это стати я должна отдавать мой «дипломат»? — как бы возмутилась та.
— Ну, сучка! — Харитонов потерял всякое терпение и, удачно минуя голову Стасиса, влепил Инге сильнейшую пощечину.
Она и ойкнуть не успела, как правая сторона лица с громким звоном разбила стекло кассы. Кассирша в ужасе взвизгнула. Обернувшись, Стасис увидел, что из пореза через всю щеку Инги стекает и капает на пол самая настоящая кровь.
— Идиот! — возопил Хан и отвесил довольному собой Харитонову сочный подзатыльник; уж он-то знал, как опасно заводить человека, два года назад наглядно продемонстрировавшего, чего стоит его ярость.
Стасис как завороженный уставился на выбитую в стекле дыру; острые кромки были покрыты бисеринками крови. Инга прикрывала ладонью пораненную щеку и плакала.
Чувствуя происходящую в парне страшную перемену. Хан попытался поправить положение и суетливо забормотал:
— Я приношу свои искренние извинения за этого болвана…
Договорить он не успел: Стасис с разворота влепил ему горячую пощечину и железной хваткой вцепился в горло:
— Извиняешься, ублюдок?
Хан прохрипел что-то неразборчивое, и Стасис почувствовал, как в левый висок уткнулось пока холодное дуло.
— Отпусти его, хмырь! — потребовал Харитонов.
Он не имел опыта общения с разъяренным Стасисом и не знал, что требовать от него что-либо сейчас просто бессмысленно. Отпустив кейс, ладонью освободившейся руки Стасис отбил оружие от виска и, заметив, что другой громила полез под ветровку, сильным ударом ноги в живот сбил его наземь.
Инга вдруг изо всех сил врезала кейсом по голове Харитонова; тот рухнул на пол с рассеченным лбом и явно без сознания.
— Получил свой «дипломат»?! — взвизгнула она, гордая успехом. Но в следующий миг все трое «чернорубашечников» наставили на нее и Стасиса дула мощных пистолетов.
— Отпусти Хана, — хорошо поставленным командирским голосом потребовал один из них.
По ледяному спокойствию направленных на него стеклянных глаз Стасис сразу понял: в отличие от прыгуна Харитонова этот мужик — профессиональный военный или гэбист и нажмет на курок игрушечного в его руке оружия в любой момент и без всякого смятения: для этого достаточно не выполнить отданный приказ.
В зале началась паника. Завидев оружие, посетители завопили благим матом и, давя друг друга, бросились к выходу. Откуда-то из их гущи возникли двое вооруженных полицейских и громогласно велели смутьянам бросить пистолеты на пол и поднять руки за голову.
В ответ на это все трое резко развернулись и, прикрывая собой Хана, открыли по наивным блюстителям правопорядка прямо-таки лавинный огонь.
Почти сразу светловолосый полицейский схватился за левую руку и упал, но вновь продолжил стрельбу. А чернявый стал отступать к окнам, позорно подставляя под огонь пробегающих мимо еще не успевших покинуть зал посетителей.
Оценив ситуацию, хлестким ударом кулаком в челюсть Стасис вынудил Хана на некоторое время забыться и толкнул Ингу на пол, под прикрытие валяющегося без чувств Харитонова. После этого резким и очень сильным ударом в затылок свалил с ног ближайшего «чернорубашечника»; немного отошедший после удара в живот парень в ветровке как раз поднимался и лез под куртку за пистолетом, но под весом свалившегося на него «чернорубашечника» вновь рухнул на пол и, ударившись головой, потерял сознание. Стасис намеревался заняться следующим «плохишом», но тот, прострелянный в двух местах, сам налетел на него спиной, и, падая, Стасис едва успел пригнуть голову, чтобы не удариться затылком об пол.
Лишь через несколько долгих секунд Стасис сумел чуть сдвинуть с себя тяжеленное тело и увидел завершающую фазу перестрелки. Получив пулю в грудь, последний «чернорубашечник» словно поскользнулся и, широко раскинув руки, повалился на пол. Секунду спустя его буквально продырявленный оппонент налетел спиной на окно, пытаясь удержаться, схватил за плечо замершую в ужасе женщину, но, круша стекло, вместе с нею вывалился вон.
— Ты жива? — с тревогой спросил Стасис у недоступной его глазу Инги.
— Ага.
Неожиданно для себя она совладала с сильно отличающимся от швейной машинки пистолетом Харитонова — грохнул выстрел, и с потолка на Стасиса посыпалась белая пыль.
— В самом деле Харитонов не макака, — буркнул Стасис, выкарабкиваясь из-под трупа. — Макака — это ты!
— Но стрелять я теперь умею! — заверила Инга.
Стасис огляделся: если не считать груды мертвых и лишенных сознания «плохих» и лежащего ничком метрах в пятнадцати от них светловолосого полицейского, зал был пуст. Из-за стекол касс на него глазели перепуганные женщины.
Стасис ничуть не сомневался, что у Хана где-то поблизости имеется приличная команда свежих головорезов. И пока они не прибежали за шефом, надо было куда-то скрыться.
— Надо уходить, Стасик, — Инга словно угадала его мысли.
— Надо уходить… — передразнил Стасис. — Надо было и не приходить! На кой черт ты взяла этот кейс? — он резко обернулся и, глянув на окровавленную щеку Инги, позабыл о своей злости. — Здорово порезалась?
— Кажется, кровь уже не идет, — Инга небрежно махнула ладошкой. Переживу!
Один из парней Хана вдруг зашевелился и, сдвигая с себя тяжеленного «чернорубашечника», полез под ветровку. Стасис схватил его за волосы, потянул голову на себя и хлестко врезал кулаком в лоб. Срывая волосы, парень глухо ударился затылком об пол и замер.
На площади загрохотали выстрелы.
«Олега и Игорек!» — вспомнил Стасис о своих друзьях, досадливо дернул плечом и с отвращением глянул на лежащего рядом окровавленного «чернорубашечника». Перебарывая брезгливость, он взял из его руки пистолет и стал шарить по его карманам в поисках запасной обоймы.
— Ты тоже поищи патроны, — велел он Инге.
— Этого я делать не буду! — насупилась она.
— Давай быстрее!
— Ты что? Я не могу!
