Дарья Калинина - Мексиканские страсти
— Почему?
— Как это? — возмутилась Леся. — А соседи? Они могут наплести итальянцам об истории с Эдиком.
— Думаешь, соседи уже в курсе? — похолодела Кира, которая до сего момента как-то не думала об огласке.
— Конечно, — заверила ее Леся. — Я лично видела, как в соседних дверях мелькали любопытные физиономии. Слухи уже ходят…
— Ладно, — вздохнула Кира. — Разу уж у вас все так решено, пусть едут. В принципе, я не против гостей. Но ради всего святого, скажи, почему мне-то ты об этом ничего не сказала?
— Во-первых, я хотела сделать тебе сюрприз. А во-вторых, я боялась, что ты откажешься…
— Но как тебе удалось сделать им приглашение? Сразу двоим?
— А никакого приглашения и не понадобилось, — пожала плечами Леся. — Они купили себе тур. И едут совершенно самостоятельно.
— Да-а-а! — протянула Кира. — Удивила ты меня, подруга.
А про себя она подумала, что ей придется сегодня же мчаться в парикмахерскую и приводить себя в порядок. Хитрая Леська! Все знала и подготовилась к приему итальянцев еще за неделю. Ну ничего, она тоже не лыком шита. И за несколько часов можно сделать из себя красавицу. Просто места надо знать. И в цене не скупиться.
К этому времени подруги уже стояли возле внушительного сталинского дома, в котором, если верить адресному диску, должен был жить Закрутко Эдмонд.
— Хороший домик, — одобрительно заметила Кира, осмотревшись вокруг. — Надежный.
И в самом деле, построенный больше пятидесяти лет назад дом до сих пор поражал своей величавостью. Ни одна облицовочная гранитная панель не отвалилась от его фасада. Лишь местами потрескалась краска. Да и то это была краска более позднего периода.
Правда, у входа в подъезд, закрытого на массивную металлическую дверь ровного серо-стального цвета, подруги столкнулись с препятствием. Набранная ими квартира по домофону не желала отвечать.
— Восемь утра, а дома никого нет, — посмотрев на часы, заметила Кира. — А ведь Эдик говорил, что остановился в Питере у тетки. Пожилые люди просыпаются рано.
— Он еще много чего говорил, — фыркнула Леся. — Но, как выяснилось, не всем его словам можно верить.
Но в этот момент домофон вместо противного пиликанья неожиданно прокашлялся, и женский хрипловатый голос грубо осведомился:
— Кто там?
— Мы к вам по поводу вашего племянника, — сказала Кира. — Эдмонда.
— Нету его, — ответил тот же голос, и домофон замигал, показывая, что тетя больше не желает говорить.
— Какая черствость! — возмутилась Леся. — Человек в больнице, а ей и горя мало. Тоже мне тетя!
Она повторно набрала номер нужной квартиры. На этот раз тетя Эдика ответила быстрей, но нельзя сказать, чтобы она стала любезней.
— Сказано же, нету его! — рявкнула женщина. — И не знаю, где шляется! Сто лет его уже не видала! Говорю вам, не знаю, где он!
— Зато мы знаем! — быстро произнесла Леся. — Его увезли в больницу. И врачи говорят, что состояние тяжелое. В него стреляли, и он потерял слишком много крови. Так что…
Похоже, тетка Эдика была не совсем уж бесчувственной колодой. Во всяком случае, услышав про больницу, она охнула и быстро сказала:
— Ох, беда. Ну, коли так, то поднимайтесь!
Снова запиликала дурацкая трель, с щелчком сработал электронный замок, и подруги оказались в парадном. Тут было очень просторно и чисто, хотя ни консьержа, ни охраны не было видно. Однако на лестнице лежали ковровые дорожки, а вдоль стен на полочках и прямо на полу стояли домашние растения в декоративных горшках. А на стенах в простеньких деревянных рамках висели акварели и кашпо с цветами.
Старомодный лифт, который предполагался в этом доме, тоже оказался заменен на современный бесшумный. И подруги взлетели на пятый этаж в считаные доли минуты. Дверь напротив лифта была уже открыта, и в ней стояла довольно грузная женщина в богатом парчовом халате, который плохо сходился на ее полной груди, так что ей приходилось придерживать его рукой.
Лицо у женщины было совсем простое и к тому же выдавало в ней любительницу время от времени побаловаться винцом. На это указывали нездоровая одутловатость, мешки под глазами и чуть ощутимый характерный запашок.
— Это вы насчет Эдика? — внимательно посмотрев на подруг, неожиданно тихо спросила женщина. И, получив утвердительный ответ, кивнула: — Проходите! Если хотите, можете не разуваться. Все равно бардак. Нюшка лишь к вечеру заявится. Тогда полы и протрет.
Квартира и ее убранство подтвердили первое впечатление подруг, что ее владелица не испытывает материальных затруднений. Тут недавно был сделан качественный ремонт. В проемах стояли модные итальянские двери, на окнах жужжали кондиционеры. А кухня, куда по сложившейся у многих россиян привычке, пригласила гостей женщина, поразила подруг своей сияющей белизной.
— И как тут можно готовить? — невольно вырвалось у Леси. — Такая чистота кругом.
Женщина грустно хмыкнула.
— А я и не готовлю, — ответила она. — Семьи у меня нет. А если гости случаются, так Нюшка сготовит. За то я ей и деньги плачу, чтобы чисто было. А если честно, то мне не больно-то нравится эта белизна.
— Зачем же так сделали? — не удержалась от вопроса Кира.
Да уж больно дизайнер настойчивый попался, — откровенно призналась женщина. — Все про какую-то концепцию твердил. А мне, когда ремонт шел, не до него было. Махнула рукой, вот и сделал по своему разумению. И, посмотрев на подруг, она спросила:
— Что же, мы так и будем с вами мою кухню обсуждать? Или все же вы мне расскажете, что с этим непутевым случилось?
— Скажите, а Эдик вам приходится родным племянником? — осторожно спросила у нее Леся. — Или так, седьмая вода на киселе?
— Племянником? — уставилась на нее хозяйка квартиры. — Нет уж, вы тут что-то путаете. Эдик мне никакая не родня. Он — мой любовник. Бывший, надо сказать честно.
Подруги изумленно переглянулись. Нет, их изумил не тот факт, что Эдик соврал. Но все же разница в возрасте у них была весьма значительной. Лет двадцать, не меньше.
— Чего смотрите? — верно истолковала их молчание женщина. — Да, я его старше. Ну и что с того? У меня деньги, а он гол как сокол. Бедность не порок, а сами знаете что…
И, грузно осев за роскошный, покрытый стеклянной столешницей ореховый стол, стоявший в кухне, женщина подняла на подруг глаза. Они у нее оказались неожиданно хорошими и усталыми. Таких глаз у по-настоящему циничных людей быть просто не может. И подруги поняли, что за ширмой этой грубоватой тетки скрывается другая, гораздо более тонкая и чувствительная натура.
— Давайте познакомимся, что ли? — предложила им женщина. — Варвара Сергеевна Никитенко. Можно просто Варя. Выпьем за знакомство?
И она вытянула из ниши в стене бутылку «Мартеля». Его выдержку подруги разглядеть не сумели, но, судя по благородному насыщенному цвету, она была явно не малой.
— Выпьем? — повторно предложила им хозяйка. — Или вы на службе не употребляете?
Услышав про службу, девушки переглянулись. Ясно, что хозяйка приняла их за сотрудниц милиции. Решив не разочаровывать славную тетку, подруги от выпивки вежливо отказались.
— Тогда кофе? — не сдавалась Варвара в приливе гостеприимства.
— Кофе можно, — согласилась Кира.
— Вот и славно, — оживилась Варвара. — Вы просто кофейку хлебнете. А я с коньячком. Вчера-то мы юбилей моей подруги отмечали. Голова с тех пор так и гудит. И во рту гадко. И ведь странное дело, в деревне у нас, бывало, я папашиного самогону хлестану, и наутро ничего, как стеклышко. А тут дорогущую дрянь пью, а по утрам похмелье такое, что стены качаются. Возраст, что ли, сказывается?..
Отхлебнув глоток из своей чашки, женщина глубоко вздохнула, и на ее лице проступило явственное облегчение.
— Отпустило немного, — произнесла она и тут же спросила: — Ну, что там с Эдиком-то случилось? Кто в него стрелял, я что-то не поняла. И в какой он больнице? Когда его навестить можно? Может, надо чего? Если деньги, так это без проблем.
— Это вы уж у врачей выясните, — сказала Кира. — А нам нужно, чтобы вы на несколько наших вопросов ответили.
— Спрашивайте, — кивнула Варвара. — Что знаю, отвечу. Не чужой он мне. Хотя, если честно, не уверена, что помогу вам разобраться.
— Скажите, а что за человек этот Эдик? — спросила Кира.
Человек? — задумалась Варвара и, глотнув еще немного коньяка, откровенно призналась: — Проходимец он обычный. Вот и весь сказ. Из молодых, да ранний. Я уже, считай, полвека прожила, а до таких мерзостей, что в голове у Эдика вертелись, никогда не опускалась. А он по сравнению со мной мальчишка, а уж мысли у него были…
И она махнула полной рукой, словно показывая, что даже говорить о таких вещах не хочет.
— И еще самомнение у него выше крыши, — произнесла она. — Вечно выпендривался. Только от него и слышала: да я еще всем покажу… да обо мне весь мир заговорит!
