Наталья Андреева - И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды
— Не-а. Я думала, он.
— Послушай, детка, это несерьезно, — принялся отечески увещевать ее Лев Антонович. — Мы завтра уезжаем.
— А сегодня?
— Ну зачем он тебе? На один день? Он уедет, а ты останешься. И поверь, он сюда вряд ли вернется.
— Можно я войду?
«Зачем я это делаю?» — устало подумал Лев Антонович, посторонившись. Но в ней что-то было. Прежде всего удивительная способность добиваться своего. Шантель почувствовал это сразу. Девчонка принадлежала к породе людей, которые всегда получают то, что хотят. Конечно, она была очень хорошенькой, но хорошеньких девушек много, тем более в столь юном возрасте. А этой, на взгляд Льва Антоновича, и восемнадцати еще не стукнуло. Цветочек, подснежник. Но в этом ангелоподобном создании отчетливо прощупывался стальной стержень.
— Я только скажу ему, что я с него умираю.
— Как тебя зовут? — едва не рассмеялся Шантель.
— Фиса.
— Как-как?
— Анфиса. Фиса я.
— Фиса, я сейчас позову твою тетю и сдам ей тебя с рук на руки.
— Не сдадите. — Девушка распахнула голубые глазищи, и Лев Антонович почувствовал себя пожирателем детей.
— Это еще почему? Сдам. Пусть тебя мамка как следует отлупит.
— Она далеко, — фыркнула Фиса. — И у нее нас семеро.
— Как-как?
— Семеро детей. Я на концерт приехала. С деревни. Я его в телевизоре видела. Он мне сразу понравился. Умираю с него.
— Он очень устал, Фиса.
— А с вами можно посидеть?
— Со мной? Послушай, девочка, ты хотя бы представляешь, сколько мне лет?
— Лет пятьдесят, должно быть. Ну и что? Вы на папку моего похожи, — пожала плечами Фиса. — Чаю нальете?
Лев Антонович подумал было, что начать свою деятельность коварной соблазнительницы Фиса решила с него, но девчонка сидела тихо, голые коленки не показывала, глазками не стреляла. Она терпеливо ждала, прихлебывая чай маленькими глотками, слушала продюсера, которому, как выяснилось, именно такого молчаливого собеседника и не хватало. И дождалась. В дверь постучали:
— Лев Антонович, можно? — В люкс вошел Коля и замер на пороге, уставившись на Фису.
Искра проскочила между ними мгновенно, не почувствовать этого было невозможно.
— Ой! Здравствуйте! — тут же кошкой вспрыгнула с дивана Фиса. — А я тут с Лев Антонычем чай пью! У меня тут тетя.
Коля поискал глазами тетю.
— То есть не здесь, а там, в коридоре. Я за полотенцами пришла. А к вам можно зайти?
— За полотенцами? — глупо спросил Коля.
— А вы меня разве не узнали?
— …?
— Это я сегодня на сцену прорвалась! Вот. Я за вас чего хочешь сделаю!
— Я хотел насчет завтра, Лев Антонович. Насчет фонограммы. Может, стоит вживую?
Фиса приоткрыла рот.
— Так, — сказал Шантель. — Что ж ты стоишь, Коля? Девушка спрашивает, не надо ли поменять в вашем номере полотенца? — подмигнул он.
— Вообще-то…
— Обязательно надо. Чистое полотенце для артиста — предмет первой необходимости. Идите, дети, идите.
Вот так он сделал глупость. Примерно через полчаса к нему в номер постучался новый барабанщик:
— Лев Антонович, где бы мне переночевать?
— Переночевать?
— Там эта психическая. Все время делает мне намеки, что надо поискать койку на ночь в другом номере. И, насколько я успел понять, она так просто не уйдет. Ей явно лечиться надо.
— А что Коля?
— Да кто ж от такого розана откажется? К тому же говорю: психическая. Она же буром прет!
«Ничего, как-нибудь образуется», — привычно подумал Лев Антонович. Наутро он Колю не узнал. Тот словно проснулся, утратив разом свойственную ему меланхоличность и зарядив подсевшие батарейки.
— Представляете, я у нее первый мужчина! — взволнованно сказал он, оставшись с продюсером наедине.
— А так сразу и не скажешь, — Шантель пожевал губами.
— Да что вы! Она, она, она…
— Необыкновенная, я понял. Ничего, как-нибудь образуется.
Тогда еще Шантель в это верил.
Лев Антонович почувствовал тревогу, лишь когда Коля попросил его задержаться в этом городе еще на пару дней. «Да что ж там такое особенное?» — заволновался он. По его мнению, девчонка того не стоила. Отправив парней на репетицию, он решил проверить ее как следует. Позвал в свой номер, заказал обед на две персоны. Когда официант расставил все на столе, получил на чай и исчез, Лев Антонович наполнил шампанским два бокала.
— Ну, Фиса, давай выпьем за знакомство.
— Ну его. Не люблю я. Меня от спиртного в сон клонит.
— Небось и не куришь? — прищурился Шантель.
— Не-а.
— А как насчет наркотиков?
— Свят-свят-свят! — Фиса торопливо перекрестилась.
— А что ты любишь?
— Когда народу много. Я в Москву хочу.
— В Москву-у? — Лев Антонович понял, что это серьезно. — Так сразу в Москву, в столицу нашей родины? Кстати, сколько тебе лет?
— Шестнадцать. Скоро семнадцать.
— Учишься?
— Да. В одиннадцатом классе.
— Здесь, в этом городе?
— Нет, что вы! Я ж к тетке на каникулы приехала!
— Что ж ты тогда домой не едешь? Каникулы кончились, тебе учиться надо.
— А ну его. Скучно.
— Значит, тебе в этом году исполняется семнадцать. Окончишь школу, приезжай в Москву учиться.
— Я учиться не хочу.
— А что ты хочешь?
— Замуж.
— За-амуж?
— Учиться скучно. Я неспособная. Я хочу как в кино. Там все друг в друга влюбляются, разговаривают целыми днями, ходят по магазинам и никто не работает.
— Значит, мы в школу не ходим, целыми днями смотрим сериалы и мечтаем о неземной любви и о красивой жизни. А потом вешаемся на грудь первому встречному, про которого говорят, что у него большое будущее. Так?
— Вы умный. Хорошо говорите. Красиво. А с Колей у нас серьезно.
— Да у него таких в каждом городе…
— Это неправда. Я буду у него одна.
Она сказала это с такой уверенностью, что Лев Антонович пришел в ужас. Надо поскорее уезжать отсюда. Оторвать золотого мальчика от Фисы, иначе будет плохо. Вечером за ужином Коля спросил:
— Мы не могли бы остаться здесь еще на несколько дней?
— Запросто, — легко согласился Леня.
— Что здесь делать? — пожал плечами Олег.
— Коля, ты ставишь нас в неловкое положение, — попенял солисту Лев Антонович. — Нас ждут в других местах.
— А не могла бы она поехать с нами?
— Кто? — вздрогнул Шантель. — Фиса? Ей надо учиться. Она, между прочим, школу прогуливает. Не бери греха на душу, не сбивай ребенка с пути.
— Ну, тогда я никуда отсюда не поеду.
— Правильно, — кивнул Леня.
— С ума сошел! — вскочил Олег.
Новенький молчал, напряженно прислушиваясь к разговору.
— Ложитесь спать, — решительно сказал Лев Антонович. — Завтра что-нибудь решим.
«Надо срочно что-то делать», — подумал он и снова заказал обед с шампанским. Существует же некая несгораемая сумма, перед которой девчонка не в силах будет устоять. Семеро детей в семье, вещи переходят от одного к другому. А ей, должно быть, так хочется прогуляться по местному рынку с карманами, полными денег! В шестнадцать лет хочется хоть малости, прежде недоступной, это потом нужно все и сразу.
На этот раз Фиса шампанского выпила, хоть и чуть-чуть, в момент захмелела, разомлела, стала податливой, и, целуя ее размякшие сладкие губы, Лев Антонович думал: «Я никогда ее больше не увижу. Никогда… С этим надо кончать немедленно». И он перешел к решительным действиям…
…Когда Коля вернулся после репетиции, Фиса уже исчезла.
— Я вызвал ее тетю и попенял ей: девочке надо учиться. Тетя со мной согласилась. А поскольку Фиса несовершеннолетняя, то выбора у нее не было. Она просила передать тебе прощальный привет, — усмехнулся Лев Антонович. — Цветок и записку я выбросил.
— Вы-ы…
— Всегда можешь на меня рассчитывать. Ну, собираем вещи? Нас ждут.
На вокзале Коля Краснов все время оглядывался, и Леня понимающе трепал его по плечу:
— Понимаю, старик. Очень тебя понимаю. Любовь — это все, — с чувством сказал он.
«Ну и дурак! — подумал Шантель. — Впрочем, им, дуракам, везет. Авось его Леля полностью оправдает его ожидания».
Когда перрон остался позади, Лев Антонович окончательно уверился, что все закончилось, и вскоре про Фису забыл. Гастроли прошли успешно, денег они заработали много, да и славой обросли, словно скелет упругими крепкими мышцами. Теперь можно эти мышцы как следует напрячь, дать им соответствующую нагрузку, и — вперед. Путь предстоял долгий.
Звонок в дверь раздался спустя два с лишним месяца, когда дело уже шло к самой настоящей весне. Коля отсыпался после выступления в ночном клубе, и Шантель на звонкую трель среагировал первым. Вскочил, сонно протирая глаза, долго возился с дверным замком, а когда наконец справился с ним, не сразу сообразил, что за девица стоит на пороге.
