Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
— Все еще об утюге думаешь? — дошел до сознания Марианны голос Отто.
— Да… Я кричала, чтоб выключили, было плохо слышно… а вдруг я ошиблась номером…
Она решила держаться этой версии на случай, если шпик записал ее разговор.
— Ничего страшного, — успокаивал ее полковник. — Позвоним с какой-нибудь станции и все узнаем.
Марианна посмотрела ему прямо в глаза, и ей вспомнился разговор с товарищем по организации, архитектором Фотисом, когда тот поручил ей следить за Отто.
— Шпионить за ним?! — Такая перспектива ее совсем не вдохновляла.
— Это не шпионаж, — спокойно отозвался Фотис. — Во всяком случае, не в том смысле, какой ты придаешь этому слову.
— Следить за человеком, который столько для меня сделал! — возмущалась Марианна. — И это, по-твоему, не шпионаж?
— Вообще-то мы называем это Сопротивлением, — улыбнулся Фотис. — Бывает, конечно, что и среди оккупантов попадаются люди, по той или иной причине нами уважаемые. Крайсмана, например, мы ценим как прогрессивного ученого. И это обстоятельство несколько осложняет задачу, вызывает нежелательные эмоции…
Оба они, Фотис и Марианна, состояли в подпольной группе ученых и студентов, взявшей на себя охрану художественного наследия страны. День и ночь следили они за перемещениями немцев, отмечали любое подозрительное движение в Археологическом музее, в Университете, в Политехническом институте. Им удалось спрятать в подвалах множество античных ценностей, составить каталог шедевров византийского искусства, включая те, что находились в частных собраниях.
— Видишь ли… Мы ничего не имеем против Отто Крайсмана лично, — посерьезнел Фотис. — Однако у нас такое впечатление, будто он, не подозревая об этом, работает на секретные службы.
— Я не могу шпионить за ним!
— Что ж… Тогда поговори с ним откровенно. Мол, мы такие-то и такие-то! — Фотис строго смотрел на нее. — Сможешь?
Марианна не отвечала.
— Сможешь? — повторил Фотис.
Вопрос опять остался без ответа, и Фотис стал терпеливо ей втолковывать:
— Немцы учредили специальную службу, которая действует втайне даже от гестапо и эсэс. Эта служба занимается вывозом художественных ценностей из оккупированных стран. Полагаем, что Крайсмана используют в этом деле в качестве прикрытия.
— Дядя Отто, — (Марианна называла его дядей), — не может быть замешан в таком грязном деле!
— Говорю тебе, он не в курсе. У нас есть сведения, что еще до вторжения двое в составе археологической экспедиции на самом деле археологами не были, а засылались в нашу страну с целью шпионажа… Впрочем, немцы поступали так не только в отношении Греции. Их так называемые торговые фирмы — лишь прикрытие. Факты? Пожалуйста. Нам известно, что немцы собрали археологические находки и византийские ценности из монастырей и вывезут все это при первой же возможности.
Вот и дали Марианне номер телефона, по которому надлежало звонить в случае крайней необходимости. Марианна не знала, чей это телефон. Но сейчас, порывшись в памяти, она вдруг сообразила, что голос, ответивший ей, уже слышала прежде. И внезапно словно бы «увидела» своего телефонного собеседника: Антонис из их группы. Конечно же, это его голос.
Что он говорил? Передал пароль, что-то об апельсинах. И еще сказал, чтобы она не удивлялась… Не удивлялась — чему? Как раз в этот момент она увидела шпика и была вынуждена прервать разговор.
Что за человек из «своих» должен к ней подойти? И подойдет ли? В поезде? Или где-нибудь на станции? И почему дядю Отто отправили так поспешно, предупредив о поездке всего за несколько часов до отхода поезда?
2«В конце концов, какое мне дело?» — сказал себе Аристидис Кутрис, входя в помещение торговой инспекции, находившейся в здании вокзала. И все же его беспокоила мысль, что нечаянно он оказался свидетелем по меньшей мере странных событий. Аристидис чувствовал себя обделенным судьбой: ну что за должность — торговый инспектор, обязанностью которого было вылавливать торгашей, промышляющих на черном рынке. Столько лет ждал он случая проявить себя. И вот сегодня такой случай, может быть, единственный в жизни шанс, представился. И если бы не охранник… Вот дурак, все испортил! Ведь ясно как день: телефонный разговор, который он подслушал, не был обыкновенным разговором.
Обуреваемый этими мыслями, он вошел в кабинет своего начальника.
— Срочное донесение, господин начальник.
— Что там еще? — недовольно спросил тот: рабочий день кончился, пора было уходить домой.
— Дело крайне любопытное, — начал было высокопарно Аристидис.
— А не отложить ли нам его на завтра? — усмехнулся начальник, напыщенность Аристидиса его развеселила.
— Но речь идет о подрывной деятельности. — Аристидис понизил голос.
— Неужели? — притворно ужаснулся начальник.
— То есть… я так думаю…
— Ах, ты д у м а е ш ь. Ну молодец! — Начальнику хотелось сбить с него спесь.
— Я… я почти уверен…
Начальник, низенький румяный толстячок, в отличие от Аристидиса благодарил бога за то, что и при оккупации удалось остаться на безобидной работе, связанной с фасолью и банками с оливковым маслом. Кое-что из этого товара перепадало и его семье.
Аристидис на мгновение заколебался, и начальник тут же перехватил инициативу.
— Значит, до завтра? — сказал он так, будто они уже договорились, и хлопнул Аристидиса по плечу. — Запомни, нам не следует совать нос в такие дела.
Начальник весело рассмеялся и выставил Аристидиса.
Аристидис совсем уже собрался уходить, когда в здание вокзала ворвались гестаповцы. С ними было несколько человек в штатском из греческой службы безопасности. Принюхиваясь, как ищейки, они расспрашивали каждого, кто им встречался. Один из них знал Аристидиса и подошел прямо к нему.
— Ты ничего подозрительного не заметил здесь сегодня утром?
Аристидис обрадовался. Конечно, как не заметить. И он подробно рассказал о молодой женщине, о странном телефонном разговоре, о том, как он бежал за ней, — словом, все.
Сотрудник службы безопасности что-то сказал по-немецки одному из гестаповцев, и тот вынул из кармана фотографию.
— Эта женщина звонила?
Дрожащими от волнения руками Аристидис взял фотографию и сразу сник.
— Нет… Это не она, — проговорил он упавшим голосом.
Если бы он успел увидеть женщину, звонившую перед Марианной, то наверняка узнал бы ее.
Немцы ушли, а торговый инспектор остался, крайне озадаченный всем происшедшим. Они утратили к нему всякий интерес, поскольку содержание телефонного разговора не имело отношения к фотографии, следовательно, пусть этим делом занимаются другие.
Однако Аристидис решил не падать духом и обратиться к кому-нибудь повыше. Эти нижние чины выполняют свои обязанности не рассуждая.
Он остановил такси, рывком открыл дверцу и, садясь в машину, торжественно произнес:
— В гестапо!
Как ни бился Аристидис, он не мог втолковать часовому, что ему крайне необходимо поговорить с начальством. И если бы не переводчик, случайно проходивший мимо, так бы, наверно, и ушел ни с чем.
Аристидиса провели к майору, очень похожему на гестаповцев, которых обычно показывают в кино: лысому, с моноклем и с железным крестом на груди.
— Так что ты слышал? — перевел переводчик вопрос лысого.
Аристидис повторил свой рассказ, еще сильнее волнуясь и добавляя новые подробности.
— Приметы! — сухо бросил майор.
— Высокая брюнетка, глаза черные, возраст — до тридцати, красивая…
То, что его «жертва» — красивая, Аристидис понял только сейчас.
— Одета?
— В сером костюме.
— В какой вагон села?
Он хорошо запомнил: в четвертый. И даже заметил, что пожилой офицер махал ей рукой из окна вагона.
— В каком звании?
Вот этого он не мог сказать — не потому, что был ненаблюдателен, просто погоны загораживала оконная рама.
Майор выслушивал ответы с таким же равнодушным видом, как и задавал вопросы. Ему было скучно…
В углу кабинета сидел высокий сухопарый мужчина в штатском, стриженный под бокс, и рассматривал альбом с фотографиями. Когда Аристидис вошел, он лишь на мгновение поднял голову, а затем продолжал свое занятие, не проявляя ни малейшего интереса к тому, что происходит рядом. Аристидис же заметил его, только когда лысый майор прекратил расспросы и стал звонить по телефону — скорее всего, вышестоящему начальству. Торгового инспектора поразило лицо этого человека, похожее на восковую маску, без всякого выражения.
Как видно, сведения, переданные майором по телефону, не заинтересовали того, кому он звонил. Положив трубку, он обратился к Аристидису:
— Прекрасно! Вы исполнили свой долг, и мы вас благодарим.
