Алла Полянская - Часовой механизм любви
Она потащила его куда-то, Егор покорно шел следом и думал о том, что снова попал на крючок бабе, любящей командовать. Тем временем Шатохина нахлобучила ему на голову мотоциклетный шлем и скомандовала:
– Садитесь и держитесь крепко.
Держаться, кроме как за нее, было не за что, и Егор, вспомнив девицу из супермаркета, обхватил Шатохину руками. Мотоцикл рванул вперед, и Егор закрыл глаза от ужаса – ему казалось, что сейчас они перевернутся и полетят кубарем прямо под колеса автомобилей… но нет, мотоцикл остановился, и голос Шатохиной скомандовал:
– Выгружайтесь.
Разжав руки, Егор слез с мотоцикла и снял шлем.
– Вам бы, Егор Алексеевич, ванну горячую – и спать.
– Спасибо, Инна Кирилловна. Я не знаю, как это могло случиться. Только что стоял – а тут этот несется, совсем с ума посходили, так ездить может только сумасшедший.
– Или тот, кто хочет убить. – Шатохина прикрепила шлем к мотоциклу. – Он рванул с места как раз тогда, когда вы на дорогу ступили. По моему мнению, если оно для вас хоть что-то значит, он собирался вас убить. Кому-то вы крепко насолили.
Егор хотел возразить, но музыка звучала в его голове до сих пор – не лгать, не лгать ни в чем! – и как солгать себе?
– Вы правы. Похоже, вы совершенно правы, Инна Кирилловна.
– Тогда позвольте, я провожу вас до квартиры.
– Но…
– Егор Алексеевич, ваш мачизм оставьте для влюбленных дурочек из отдела логистики. Вас только что хотел убить какой-то неизвестный гражданин. Он ведь может и еще раз попытаться?
– И вы собираетесь меня защитить? – Егор словно издали слышит свой нервный смешок. – Я, конечно, не Рэмбо, но…
– Тот, кто напал на вас, возможно, постесняется убивать с вами за компанию и меня тоже. Идемте. Не бойтесь, я буду держать себя в руках. Безусловно, вы очень эротично выглядите в распоротых штанах и промокшей от грязи куртке, но я привыкла смирять свою плоть.
– Вы… шутите?
– Ага. – Шатохина фыркнула. – А что, так сильно заметно? Вот, блин…
Егор, совершенно сбитый с толку, сказал номер квартиры и покорно поплелся за Шатохиной к подъезду. Мысль о том, что его только что пытались убить, была настолько дикой, что вообще не варилась в голове. Кому могло понадобиться убивать его, зачем – а главное, за что?
– Все, Егор Алексеевич, вот ваша дверь, открывайте и входите.
Егор пытался попасть ключом в замочную скважину, но руки его не слушались, и Шатохина, отобрав у него ключ, сама открыла замок.
– Свет вы оставляли?
– Да, не люблю возвращаться в темноту.
– Доброй ночи, Егор Алексеевич.
Шатохина бросила ключ на столик и, кивнув ему, побежала вниз по ступенькам, а Егор тщательно запер дверь и прислушался. На улице взревел мотор, и, удаляясь, затих. И снова пришла Токката ре-минор.
* * *«Маш, ты готова на завтра?»
«Не знаю. Как мне с ним заговорить?»
«Расскажи ему что-нибудь. Вот, придумала – расскажи, что год назад случилось. Наши курицы ему не говорили, я уверена – а ты все выложи, пусть видит, что ты ему доверяешь, мужики это любят».
«Не знаю. Давай я тебе перезвоню».
«Не надо, мои спят уже. Я завтра буду на складе до начала мероприятия, так что обдумай все».
«Ты уверена, что та старая история годится?»
«Конечно. Ты его заинтересуешь, дашь ему пищу для ума и покажешь, что тебе можно доверять».
«Ладно, убедила. Я к тебе на склад забегу?»
«Не надо, Рубахина со мной будет, встретимся на празднике, споки».
3«Ты что-то слышала? Почему не сказала раньше? Фотография два дня уже висит!»
«Ты о чем вообще? Какая фотография?»
«О твоем вчерашнем письме. Я приду к тебе, ты у себя?»
«Никакого письма я тебе вчера не присылала, что ты несешь. Не надо ко мне приходить, не хватало еще слухов».
«В своих «Отправленных» посмотри, что ты мне тут рассказываешь – не присылала она. Налакалась вчера небось до зеленых чебурашек снова?»
* * *– Егор Алексеевич, можно вас пригласить?
Маленькая, очень стройная, одетая в открытое красное платье, с ногами-спичками, втиснутыми в ярко-красные туфли на ужасающих каблуках. Егор с сожалением отметил смертельно перетянутую талию и поднятую корсетом хилую грудь. Видимо, по замыслу автора проекта дама должна сражать всех наповал, но все выгодные ракурсы товара слишком откровенно демонстрировались, и это настораживало.
– Боюсь, что нет. Вчера поскользнулся, упал, ударил колено – теперь с танцами не сложится еще пару недель.
– Оооо, так жаль! – Она состроила скорбную гримаску. – Что ж вы так неосторожны?
– Снег тает, скользко, обычное дело. – Пожалуй, глаза у нее излишне ярко накрашены, а ресницы явно накладные. И толстый слой тонального крема – руки оторвать тому, кто готовил ее к продаже. – Но я с удовольствием посмотрю, как пляшут другие. Сегодня же ваш праздник, не мой.
Это должно звучать как смягченный вариант «Отстань!», и для любого нормального человека это так и прозвучало бы, но девица, похоже, сдаваться не собиралась.
– Нальете мне шампанского?
– Конечно.
Егор взял у нее из рук пустой бокал и наполнил его шипучкой из темной тяжелой бутылки, холодной от тающего в ведерке льда. Надо же – нашли ведерки для льда. Обычно на таких мероприятиях не обращают внимания на температуру напитков. Кто-то из сотрудниц знает толк в сервировке стола.
– Жаль, что вы с нами на Новый год не были. – Девица в красном платье, что называется, «поплыла». – Тогда еще Руслан Викторович у нас директором был. До того, как все произошло… мы долго опомниться не могли, такой человек замечательный, и вдруг так ужасно погиб! Но праздник тогда был грандиозный! А в прошлом году, как раз тоже на 8 Марта, Верка наклюкалась и принялась стриптиз исполнять… ну, да, вы ее не знаете, ее нет уже, не то уволилась, не то – не знаю… Такая история получилась, просто детектив! Вы не знаете?
– Нет, впервые слышу.
– Я расскажу, вы просто не поверите. А сегодня у нас вообще только первый праздник после той истории с Веркой, такая несправедливость, мы почти год дни рождения не отмечали, ничего. Ну а Новый год, конечно – святое дело, и так весело было, надо же, такая беда с Русланом Викторовичем случилась, а я…
– О какой истории вы говорите? Простите, как вас…
– Я Маша Данилова из отдела логистики. А история жуткая получилась, с Веркой сначала, а потом с Русланом Викторовичем, разве вы не в курсе?
– Нет. Пожалуй, я пойду. Надо в кабинет заглянуть, почту проверить.
Егор понимал, что позорно убегает, но все заняты чем-то своим, и можно было просто уйти, если бы не Маша Данилова из отдела логистики, которая вцепилась в него мертвой хваткой, набитая дура. Егор с трудом подавил желание отцепить пальцы Маши от своего рукава, но она семенила за ним на своих каблучищах через весь зал, и сотрудники могли подумать невесть что.
– Маш, потанцуем?
Это Дима, сисадмин – молодой, очень деловой мужик, немного странный, как все компьютерщики. Он высокий, плотный, с темными кудрявыми волосами.
– Но я…
– Идем, Машута, потанцуем, ты сегодня просто сногсшибательно выглядишь. Вы позволите, Егор Алексеевич?
– Конечно.
Дима потащил ошарашенную девицу танцевать, и Егор вздохнул с облегчением – ему совершенно не хотелось стать предметом сплетен и пересудов.
– Вы уж простите, что я за вас решила, мне отчего-то кажется, что вам совсем ни к чему очутиться в центре какой-нибудь офисной Санта-Барбары.
Егор обернулся. Шатохина смотрела на него, держа в руке стакан с каким-то темным напитком, по виду напоминающим ром. Потом он понял – это просто кока-кола, пузырьки на стенках стакана выдают ее с головой, если так можно сказать о напитке. Шатохина, видимо, не пьет спиртного. И это она попросила Диму спасти его из цепких лап искательницы выгодного мужа Маши Даниловой. Из отдела логистики, да.
– Не беспокойтесь, Егор Алексеевич, Дима умеет справляться с такими дамами. – Шатохина тонко улыбнулась. – Судя по всему, на вас объявлен сезон охоты. Идите к нам, у нас с Федькой отдельный столик, иначе эти пираньи вас в покое не оставят, пока не обглодают до костей, а к нам они не сунутся.
– Собственно, я…
– Если вы сейчас уйдете, это будет выглядеть капитуляцией и побегом. А минут через двадцать никто вашего ухода вообще не заметит.
Конечно, она права. Егор понимал это, как и то, что сейчас Шатохина – его спасательный круг, и покорно пошел за ней. Столик юристов стоял немного в стороне, Федор уже принес ему стул и чистые приборы.
– Егор Алексеевич, присаживайтесь с нами. – Федор налил ему в стакан кока-колы. – Выпьем за наших прекрасных женщин. И за тебя, Инна, – как чистейшей прелести чистейший образец.
