Марина Серова - Подкова для летучей мыши
Нет, версии выдвигать рано. Нужно посмотреть дела. Ясно, что есть что-то такое, чего не знает повариха, но знают следователи, принявшие ее заявление и, наверное, имевшие для того основания.
Принесли мой суп, и я занялась поглощением содержимого тарелки.
Но мысли все крутились вокруг одного и того же, целиком и полностью сосредоточиться на еде никак не удавалось.
Кто? – вот вопрос, который не давал мне покоя. Кто это мог быть? Кому понадобилась жизнь сына кухарки? «Несколько ножевых ранений…» Это ж как надо ненавидеть. Или – стараться, чтобы было наверняка?
Кто мог заказать Колю?
Если дело здесь действительно не только в пьяных эмоциях, причина должна быть серьезной. Например, если денег от продажи иконы ему не хватило, чтобы рассчитаться со всеми долгами. Кредиторы наверняка знали, что других источников доходов у Коли нет, и, если незакрытый остаток был достаточно весомым, могли и замочить. Чтоб другим неповадно было. Могли? Могли.
Мог возникнуть нюанс с самой этой продажей. Хромова говорит, что икона – несомненный подлинник, но ведь она не эксперт. Да и муж ее тоже. Они опираются на мнения других, «специалистов», а люди, как известно, могут обмануться. Или обмануть.
Кроме того, здесь может возникнуть целый ряд других нюансов, о которых, не зная всех подробностей дела, я пока еще не могу судить. Антиквариат такая вещь…
Ну и напоследок не забудем упомянуть о круге общения Николая Матвеева, который был весьма и весьма своеобразным. Здесь уже «пришить» могли просто за что угодно. И по пьяни, и за неосторожное слово, если девчонку какую-то не поделили… Это направление, пожалуй, самое зыбкое. Если все другие версии лопнут, определить мотив здесь будет невероятно сложно. Разве что кто-то в доверительном разговоре признается сам.
Доедая тающую во рту свинину с овощным рагу, я все больше склонялась к мысли, что первое, на чем мне следует сосредоточить свое внимание, – это непосредственный круг общения Николая и, в частности, его «коллеги» по карточным делам. Все-таки первое дело о краже было связано именно с этим. Так что не будет ничего удивительного, если и второе тоже.
К тому же, наводя справки в этом направлении, я смогу попутно задавать разные интересные вопросы и, вполне возможно, набреду на какой-нибудь личный мотив, о котором неизвестно следствию.
Да и Хромов, если он действительно как-то причастен здесь, должен был обратиться не куда-нибудь, а в ту же маргинальную среду. Даже если он вышел на исполнителя своего предполагаемого заказа не сам лично, а через кого-то, этот «кто-то» не мог не засветиться. Опыт показывает, что в таких случаях всегда находится кто-нибудь, кто одним глазом видел и одним ухом слышал, и моя задача – вычислить его и расколоть.
Такие оптимистичные прогнозы строила я, сидя в тихом ресторанчике и не подозревая, что в действительности все окажется далеко не так просто и очевидно, как представлялось в моем воображении.
Часы показывали ровно шесть, когда я подъехала к давно знакомому зданию.
Предварительно позвонив, я поднялась в кабинет Андрея Мельникова, своего однокурсника, стариннейшего друга и верного соратника.
Несмотря на конец рабочего дня, он сидел за столом, заваленным какими-то папками и бумагами, – создавалось ощущение, что прочитать и просмотреть все это он намерен именно сегодня.
– Работа кипит? – бодро приветствовала его я.
– Как видишь, – устало вздохнул Андрей. – Тебе-то что не сидится? Смотри, погода какая. Нормальные люди сейчас на шашлыках загорают.
– А я – из ненормальных. Вроде тебя. Нас ведь в одном заведении обучали. Вот и привили… навык.
– Расследование тебе Хромов заказал? – осведомился мой проницательный друг.
– Жена. Сам он, кажется, и не знает даже. По крайней мере, лично мне строго-настрого приказано ему не говорить.
– Вон оно как. А я подумал было, сам товарищ начальник из недоверия к нам, рядовым труженикам, подстраховаться решил.
– А есть от чего?
– Как знать…
– Ух ты! Хочешь сказать, таки он заказал мальчика?
– Вопрос открыт.
– А как же убийство в пьяной драке?
– А ты и это знаешь?
– Я работаю.
– Тогда не понимаю, зачем вообще тебе читать эти дела. Ты уж сама все выяснила.
– Увы, далеко не все. И главное, чего я до сих пор не могу понять, почему при таких явных показаниях, при том, что многие слышали крики и звуки ссоры, все в один голос утверждают, что Хромову есть чего опасаться?
– Потому что не совпадает время ухода ночного гостя и момент наступления смерти. И разрыв довольно значительный. Если верить показаниям соседей, мужик этот ушел, громко хлопнув дверью, в первом часу ночи, а смерть наступила около шести утра.
– И в этот промежуток никто не входил – не выходил?
– По крайней мере, если верить показаниям соседей, – нет. Но они могли и не слышать. Когда прекратился этот бедлам, все наконец-то смогли лечь спать, и, думаю, многие с удовольствием воспользовались этой эксклюзивной возможностью. Похоже, у этого парня частенько было весело.
– Вот оно что… Значит, время. Тогда понятно. Но неужели ты думаешь, что Хромов… Согласись, где он, и где этот Коля.
– Тань, я вообще ничего не думаю. У меня своего выше крыши, а ты ко мне еще с Хромовым с этим… И так уже все достали. Это дело ведет Синицын, вот его и долбайте. А у меня и без того башка пухнет.
– А кто тебя достал-то? Кроме меня?
– Да… разные тут. Он, видишь ли, шишка на ровном месте, с ним по-простому нельзя. А в деле – заявление. Прямое указание на причастность. Причем с реальным мотивом. В общем, основания для задержания, как говорится, имеются. Синицын – ко мне. Как быть, что делать? Я с начальством проконсультировался, они говорят – подожди. Ну, я подождал. Потом еще подождал. Потом еще… А затем поступило указание – никаких арестов, только подписка о невыезде.
По крайней мере, в одном я теперь была уверена – моя вера в человечество может и дальше оставаться непоколебимой. Значит, взятку Хромов дал все-таки вышестоящим. Ну, правильно, кто такой Андрюша, чтобы высокое начальство ему взятки давало? Это – прерогатива высших.
– Тяжело тебе, – сочувственно проговорила я. – Так что дела-то? Могу я почитать?
– Садись читай. Вон, две папки, специально для тебя приготовлены.
Я взяла два пухлых фолианта, на которые указывал мне Андрей, и, пристроившись у окна, приступила к изучению.
Первый же беглый взгляд показал, что основное мне, действительно, уже известно.
В деле о краже имелись показания обоих Хромовых, мужа и жены, а также показания практически всей дворни, в том числе и Дарьи Степановны, основное содержание которых выражалось словами: «не помню», «не знаю», «не состоял».
Потом как-то совсем неожиданно, без видимых причинно-следственных связей возник некий свидетель по имени Стряпухин Егор Федотович, который пояснял, что такого-то числа некий гражданин, назвавшийся Николаем, предложил ему для перепродажи некий предмет. Предмет оказался иконой с изображением Богородицы, предположительно древней, и он, Егор Федотович, посчитал необходимым посоветоваться со сведущими людьми, чтобы уточнить ее стоимость.
Сведущие люди икону посмотрели и предложили заплатить за нее сто тысяч рублей. Гражданин Стряпухин назвал эту сумму Николаю, тот согласился, и, передав деньги, он, Егор Федотович, больше никогда в своей жизни не встречался ни с вышепоименованным Николаем, ни со сведущим человеком, который забрал икону. Имени этого человека он не помнит, а фамилию тот не называл.
– Андрю-у-у-ш… А что это здесь вот… интересно как?
– Ты о продаже? – сразу догадался Андрей.
– Ну да. Какой такой Егор Федотович? Откуда взялся, как на него вышли? Ни слова, ни полслова.
– И не будет. Через информатора вышли.
– То есть?
– Ну, когда копать начали, Синицын на всякий случай у коллег поинтересовался, не всплывала ли где «Троеручица». Ан и проявилась. Они, похоже, особенно-то не скрывались, ведь если бы даже выяснилось, что вещь краденая, сам покупатель оказался бы ни при чем.
– А известен и покупатель? – изумилась я, вспомнив, с каким отчаянием Хромова говорила о том, что икона канула, как в воду.
– Обижаешь. И покупатель, и оценщик, и посредник этот, Егор Федотович, – все они известны. Только в бумагах-то зачем это отражать? В деле должно быть только то, что непосредственно его касается. А то тебя послушать, так и позывные всех барабанов придется перечислять.
– Поэтому Стряпухин все имена перезабыл?
– Само собой. Но главную информацию он дал, и остальное было уже делом техники. Снова допросили Матвееву, мать этого Николая, и как ни пыталась она запираться, в конце концов рассказала, как было дело. Почитай, там, в деле есть протокол ее допроса.
– Да я и так знаю.
– Уже говорила с ней?
– Разумеется.
– Ну да, ты ведь у нас… оперативница.
– На том стоим. Слушай, Андрюш… а ты не сольешь мне координаты его…
