Анна Данилова - Красивая, богатая, мертвая…
– Вы сказали, что делились с Людмилой, вашей домработницей, своими переживаниями, рассказывали ей об Ирине. И что она? – спросила Глаша.
– Она успокаивала меня и рассуждала примерно таким же образом, что и ты сейчас, Лиза. И постоянно повторяла, что идеальных женщин, так же как и мужчин, просто не бывает.
– А у тебя до Ирины были женщины? Ты приводил их в дом? – поинтересовалась Лиза.
– Да, бывало такое. До Ирины я тоже пару раз собирался жениться. Но как-то быстро остывал. Начинал хандрить, искал и всегда находил какие-то отрицательные черты девушек, а потом и вовсе приходил к выводу, что у них дурной характер, что мы не уживемся. Людмила говорила, что я слишком уж разборчив, что я так никогда не женюсь…
– Думаю, что тогда ты просто не был готов к женитьбе, а еще, как и всякий холостяк, ценящий свободу, боялся ее потерять. Вот и все! – улыбнулась Лиза. – Дима, скажи мне, ты зачем отключил все свои телефоны?
За столом стало тихо. Глафира тоже заметила, что все то время, что они находились в обществе Дмитрия, ни один из его телефонов (а она предполагала, что у него, как у очень занятого человека, их как минимум два) не зазвонил. Это было странно по двум причинам. Первая – куда подевались все те люди, которые зависели от него социально и профессионально. Вторая – все его друзья наверняка уже знают о смерти Ирины и просто не могли не выразить ему свои соболезнования. И это не считая других звонков.
– Я не знаю, – сказал он и поморщился, словно от боли. – Я же был с вами… Не хотел, чтобы нам кто-то помешал.
– Но ты хотя бы понимаешь, что первый человек, который тебя сейчас разыскивает, – это следователь, который ведет твое дело.
– Я звонил ему. Мне же Янина дала его телефон.
– И что он тебе сказал?
– Что перезвонит и скажет, где и когда мы встретимся…
– Как его фамилия?
Дмитрий положил на стол визитку.
– Сергей Михайлович Мирошкин… И что теперь будет? Он сильно разозлится?
– Так нельзя, Дима. Он должен тебя допросить. Возможно, он уже приезжал сюда днем или даже вечером, может, поджидал тебя здесь до определенного момента, пока не понял, что ты уже не вернешься… И я тоже хороша, не удосужилась выяснить, кто твой следователь…
Лиза не могла признаться даже себе, что убийство Ирины потрясло ее, выбило из колеи. Визит Родионова, его рассказ о том, что пропала его невеста, как-то не произвел на нее впечатления, ей подумалось, что причина этого визита кроется в чрезмерной мнительности ее приятеля. И тут вдруг это убийство. И бросающаяся в глаза нервозность Дмитрия. А ведь это он ее убил и забыл – это было первое, что она подумала, глядя на него. Эти разговоры об алкоголе и его желание держаться поближе к Лизе, словно он заранее предчувствовал надвигающуюся беду… Еще и телефон отключил, будто действительно не хотел, чтобы помешали его общению с потенциальным адвокатом.
Лиза вышла из кухни, поднялась на второй этаж, достала свой телефон и, несмотря на поздний час, сама позвонила Мирошкину.
– Сережа? Разбудила? Извини… Ты ведешь дело Виноградовой? Ты был сегодня у Родионова? Искал его? Ясно… Я так и знала. Просто мы все это время были вместе. Я в том смысле, что он от тебя не прятался. При встрече я тебе все объясню. Встретимся утром, если хочешь, у меня в офисе, мы будем с Родионовым. Там вы сможете спокойно поговорить. В прокуратуру? Сережа… Психологический фактор, да, и что в этом такого? Он и так напуган… Нет-нет, это не он, можешь мне поверить. Ты же знаешь – там наезд, ее убили… Он собирался на ней жениться… Да… Спасибо, Сережа. Еще раз извини. В девять тебя устроит? Отлично. Тогда до завтра.
Она вернулась в кухню. Перед Дмитрием на столе лежало два телефона.
– Включил?
– Да. Извините, что так получилось.
– Ничего. Завтра… Вернее, уже сегодня в девять мы должны встретиться с ним у меня в офисе. Вот там и поговорите. Надеюсь, Дима, ты помнишь обо всем, что я тебе сказала? О чем предупредила?
– Да, помню.
– А теперь давай с тобой поговорим. Постарайся вспомнить, были на Ирине драгоценности и какие именно.
– Да, были, конечно. Ведь мы же вернулись из гостей. Ирина вообще очень любила драгоценности… Хотя кто же их не любит… Очень красивые сережки с брильянтами, а в центре – сапфир. Точно такое же колье, еще перстень из этого же комплекта. И платиновый браслет, усыпанный брильянтами. Думаешь, ее убили из-за драгоценностей?
– Все узнаем сегодня утром. Так, уже кое-что проясняется. А сумочка при ней была?
– Была. Вы же, женщины, сходите с ума по каким-нибудь «Биркиным»… Вот и у нее тоже была сумка «Биркин». Вообще, некрасивая сумка. По моему мнению, так, ерунда какая-то, стоящая немыслимых денег…
– Какого цвета?
– Белого. На ней же было платье черное в белый горох… Брр… Не могу вспоминать все это без дрожи… Там, на столе, в морге, Ирина лежала уже без одежды… Но я видел…
– Тебе показывали ее одежду, понятно. Ты ее опознавал?
– Да… Разорванное платье, все в крови… Белье… Туфли.
– Ну, вот и ответь теперь – тебе предъявили ее драгоценности? Сумку?
– Нет… – Он вдруг замер, словно в голове его моментально прокрутились кадры из недавнего прошлого, в частности, сцена опознания вещей покойной в морге. – Нет-нет, ничего такого не было… Честно говоря, мне тогда было не до драгоценностей и уж тем более не до какой-то там сумки. У меня все плыло перед глазами. Я даже долго не мог понять, почему вся одежда в таком виде… А уж когда увидел тело… его изуродовали, словно сломали…
– Знаешь, Дима, может, тот факт, что при ней не оказалось драгоценностей и сумки, скорее всего, с деньгами, и сыграет в твою пользу. Следствие может выдвинуть версию убийства с целью ограбления. Хотя, с другой стороны, это могло быть элементарное мародерство. Это когда кто-то обнаружил труп и обчистил его…
– Постой… У меня на самом деле что-то с памятью… Меня же спрашивали еще там, в морге, этот человек, который показывал мне ее одежду… Да, он спросил, были ли на ней какие-нибудь драгоценности, и я ответил, что, конечно, были… Господи, да что со мной такое происходит? Да-да, меня уже об этом спрашивали…
– У тебя шок. Ничего страшного. Это пройдет, – тихо заметила Глаша. Она испытывала к Родионову очень сложные чувства от какого-то тихого, сладкого восторга до жалости. В морге, увидев труп Ирины, она обратила внимание на ссадину в области темени, где волосы девушки были пропитаны кровью, а также синяк на скуле. Понятное дело, что и Лиза не могла этого не заметить. Но вряд ли такое ранение Ирина получила вследствие наезда машины. Глаша, отличавшаяся богатым воображением (плюс все то, что она услышала от перепуганного насмерть Родионова), очень хорошо представила себе сцену ссоры во дворе дома после того, как Дмитрий привез свою невесту домой. Понятное дело, что, вероятнее всего, он сдерживал себя в проявлении своих чувств там, у друзей, у которых они были в гостях, но, уж оставшись наедине с Ириной дома, не смог утерпеть, чтобы не съездить ей по физиономии. И это не она, а он наверняка оскорблял ее, обзывал разными словами и ударил по лицу. Быть может, даже и не один раз… Колесо машины не могло оставить на темени девушки такой след. Возможно, и на затылке тоже имеется ссадина, если он взял в руки какой-нибудь предмет, которым и ударил ее. Она же не стояла перед ним как истукан в ожидании новой порции ударов. Вероятно, он бил ее. Глафира и сама не знала, откуда в ней родилось это устойчивое чувство. И, что удивительно, она ему сопереживала! И презирала! И снова это странное, охватившее ее чувство…
Да, конечно, он избил ее, после чего она, спасаясь от града ударов, выскочила со двора на улицу, побежала куда глаза глядят… Учитывая, что она была пьяна, да еще удары по голове, она мало что тогда соображала. Неслась по дороге, плача и рыдая, пока ее не сбила проезжавшая мимо машина. Водитель вышел, увидел, предположим, что она еще дышит, и решил добить ее. И сделал он это потому, что Ирина могла знать либо эту машину, либо водителя… Или просто за рулем сидел какой-то отморозок, без чувств, без сердца, и он просто-напросто испугался и, чтобы не рисковать, убил сбитую им женщину… Потом снова вышел из машины, чтобы убедиться, что она мертва, заметил на ней драгоценности, снял их, прихватив и сумку, после чего сел в машину и уехал. Дорога пустынная, к тому же ночь. Его никто не видел. Нет человека – нет проблемы.
Родионов же, помня, что избивал Ирину, теперь трясется от страха и ищет сочувствия у Лизы.
Да, он еще и телефоны свои отключил. Боялся допроса следователя. И правильно, между прочим, боялся. Одно неверное слово – и все, Сережа его расколет…
С памятью у него что-то стало. Лжет…
– Дима, назови, пожалуйста, фамилию того парня, с которым целовалась Ирина.
– Туманов. Илья Туманов.
– Бизнесмен, говоришь?
– Ну да… Я иногда встречал его в компании Мусинцов.
– Он женат?
