Татьяна Коган - Клуб для избранных
Не пойди я в тот вечер в кино, не окажись оно безнадежно скучным, я бы не забрела в кафе, не открыла спортивный журнал, не начала практику, не встретила бы Дональда и не стала бы тем, кем сейчас являюсь.
Понедельник
Бостон, Массачусетс
Бедро по-прежнему ныло, но уже не кровоточило. Что по-настоящему раздражало, так это боль в ушибленном плече. При падении он правильно сгруппировался, и только это спасло Нолана от куда более серьезных повреждений, но от сильного анальгетика он бы сейчас не отказался. Впрочем, куда больше его тревожило отсутствие в поле видимости хотя бы одного человека, у кого можно спросить направление.
Он встал у дороги и поднял руку, надеясь остановить попутку, однако не сильно преуспел. За десять минут лишь одна машина притормозила, но водитель тут же ударил по газам, едва разглядев предполагаемого пассажира. Даже без зеркала Майк понимал, что видок у него не самый благонадежный. Он бы и сам не стал останавливаться…
Чтобы хоть как-то согреться, Нолан, прихрамывая, побежал трусцой, стараясь не прислушиваться к творящемуся в голове сумбуру. На одном из перекрестков он остановился на светофоре и заметил курившего неподалеку мужчину. Выглядел тот ничем не лучше самого Майка — грязная одежда, не первой свежести лицо. Вероятно, бездомный. Поймав на себе взгляд, бомж улыбнулся, обнажив желтые зубы, и протянул ему пачку сигарет:
— Угощайся.
— Спасибо, не курю. — Майк подошел ближе. — Не подскажешь, как отсюда дойти до Парк-стрит и Тремонт?
— Тяжелая ночка, да? — понимающе сощурился мужчина.
— Ты даже не представляешь.
— Отчего же, — возразил тот, кивая на выпачканные кровью брюки. — Вполне представляю. Как добраться, подскажу.
Серые громады зданий нависали над безлюдными тротуарами подобно крепостным стенам, визуально сужая без того узкие двухполосные дороги даунтауна. Майк то припускал, то переходил на быстрый шаг, повторяя озвученный бездомным маршрут: направо на Линкольн, налево на Саммер-стрит и вперед на Винтер. Он не останавливался; заслышав сирену полицейской машины, сразу уходил в сторону, прячась за массивными клумбами. Майк не знал, правильно ли поступает, но предпочитал не рисковать раньше времени.
Пешеходов почти не попадалось: ночь с воскресенья на понедельник не слишком располагает к разгульному веселью. Минут через пятнадцать Нолан свернул на Тремонт и почти сразу очутился на нужном перекрестке.
Он замедлил шаг, не зная, чего ожидать. Может, он опоздал и тот, кто хотел с ним встретиться, уже давно ушел? Майк огляделся: по правую руку начиналась полоса парка, огороженного декоративным металлическим забором — черные прутья с острыми наконечниками отделяли зеленый оазис от городской суеты. Впереди возвышалась приземистая церквушка с узкими арочными окнами и круглыми часами на башенке.
Майк обошел весь перекресток, ощущая, как поднимается внутри новая волна раздражения. Он пропустил очередной прием прописанных психотерапевтом таблеток, эмоции распирали его, причиняя дискомфорт.
«Жду еще пять минут и иду в полицию!» — мысленно пообещал он себе. Холод становился таким мучительным, что перебивал мысли о возможной угрозе.
В ночной тишине зазвенел чей-то мобильный, заставив Майка вздрогнуть от неожиданности. Он обернулся, но никого не увидел. Ни единой живой души.
Телефон продолжал трезвонить. Звук шел со стороны церкви. Нолан подбежал к крыльцу, ведущему к центральным воротам, — и в это мгновение звонок оборвался. Майк обследовал лестницу и в нерешительности остановился.
Пронзительная трель снова резанула уши. На этот раз Нолан сориентировался быстро. Мобильный лежал сбоку от ступеней, на маленьком клочке земли. Майк перегнулся через перила и дотянулся до телефона, помещенного в прозрачный целлофановый пакет. На белой наклейке значилось его имя.
Если у него и имелись сомнения насчет того, кому адресован звонок, то теперь отпали. Он нажал на кнопку и поднес телефон к уху.
— Майк, это ты? — Хрипловатый женский голос говорил быстро. — Отвечай живее!
— Кто это?
— Слушай меня внимательно и не задавай вопросов, — затараторила женщина. — Тебе нужно немедленно убираться оттуда. В квартиру не возвращайся, найди другое место, чтобы переночевать. В полицию не обращайся, они заодно. Обходи уличные камеры…
— Кто это говорит? — перебил ее Майк. — И кто заодно с полицией? Что вообще происходит? Внятно объясни!
— На улице тебя мгновенно вычислят. Не оставайся долго на одном месте! Слышишь, Майк? Это важно! Следующий сеанс связи утром. Постарайся не умереть.
— Погоди, что значит… — Его фраза так и повисла в воздухе. В трубке раздались гудки, заставив Нолана громко выругаться. Он хотел перезвонить, но вызов был сделан со скрытого номера. Он набрал Бобби, однако звонок не прошел. Он нажал 911 — с тем же результатом. Телефон не работал на исходящие звонки.
Чертыхнувшись, Нолан сунул аппарат в карман и побрел в сторону Ревере — по крайней мере, он представлял, как туда добраться. Кем бы ни была эта бешеная дамочка, адекватностью там и не пахло. Нолан все больше склонялся к мысли, что это какой-то невероятный дорогущий розыгрыш. Когда все закончится, он засудит долбаный телеканал! Эти уроды раскошелятся за причиненный моральный ущерб.
Внутри закипала ледяная, разъедающая злость. Он почти сожалел, что в эту минуту никто не нападает на него, — с каким бы упоением он размял кулаки! Собственно, он никогда не отличался терпением. Вывести Майка из себя не представляло большого труда, чем Викки с упоением пользовалась. Ей нравилось доводить его до белого каления.
— Обожаю, когда ты злой, — говорила она, призывно облизывая губы.
Когда Майка едва не коротило от нервного напряжения, Викки, тонко чувствуя приближение черты, за которую лучше не переступать, мгновенно расслаблялась. Садилась в кресло с похабной полуулыбочкой или запрыгивала на стол, недвусмысленно раздвигая ноги… Все еще желая придушить подружку, Майк подскакивал, подминая ее под себя, и применял единственно доступный для обоих вариант мести. Многие люди как будто сами создают температуру вокруг себя. Рядом с Викки всегда было жарко.
Воспоминания лишь сильнее разозлили Нолана. Он снова вернулся в холодную, пробирающую до внутренностей реальность, в которой отсутствовал какой-либо смысл.
«Спокойно, — мысленно уговаривал себя Майк. — Эта дурацкая ночь когда-нибудь кончится. Сейчас тебе нужно попасть в квартиру, принять душ и переодеться, а дальше посмотришь по обстоятельствам».
Он миновал «Кожгалантерею Хелен», проскочил мимо ресторана «Хангри ай», бакалеи Йозефа и свернул на улицу Ревере. Лишь подойдя к подъезду дома Бобби, он понял, что не сможет попасть внутрь: ключи остались в куртке. Майк громко выругался. Ему бы не составило труда выломать обе входные двери — старые и хлипкие, — но тогда он бы разбудил весь дом и привлек к себе нежелательное внимание. Попробовать проникнуть в квартиру через окно, тем же путем, что выбрался? Тоже отпадает. Пожарная лестница заканчивается метрах в трех от земли, спрыгнуть с нее реально, а вот забраться — не очень.
Он стоял перед дверью, играя желваками и до хруста сжимая кулаки. Холод сводил с ума, а ветер, хоть и не столь порывистый, как несколькими часами ранее, но столь же назойливый и ледяной, выдувал последние остатки нерешительности. Майк развернулся и побежал вниз, к улице Чарльз. Через пару сотен метров он остановился, натянул до глаз воротник толстовки, и быстрым шагом подошел к витрине маленького магазинчика. В углублении, освещенные тусклыми лампами, маячили два манекена. На одном висел нарядный женский костюм и тонкий вязаный шарфик, а на втором — стильная мужская куртка и вельветовые брюки. Майк недавно проходил мимо этой витрины, но тогда еще не достиг нужной кондиции. Теперь он не колебался.
Камней и других подходящих предметов на чистеньком, словно продезинфицированном тротуаре не валялось. Нолану не оставалось ничего другого, как резко выбросить локоть вперед, разбивая стекло. Осколки со звоном посыпались на землю, завопила охранная сигнализация. Он дотянулся до манекена, сдернул куртку и шарф и рванул с места, прижимая к груди украденные вещи.
Он пробежал три квартала, затем свернул в укутанный деревьями переулок и остановился, тяжело дыша. Затем надел куртку — она села идеально, словно дожидалась именно его, — туго перевязал раненую ногу шарфом и пошел медленно, как добропорядочный гражданин, возвращавшийся домой после долгих посиделок в баре.
Настроение немного улучшилось — как будто в благодарность за заботу, организм щедро поделился порцией серотонина. Случившееся воспринималось чудовищным, но забавным недоразумением, суть которого непременно выяснится при наступлении утра. Но до утра оставалось еще несколько долгих часов, и Майку следовало подыскать подходящее место для ночлега.
