Анна и Сергей Литвиновы - Золотой песок времени (сборник)
И она ласково произнесла:
— Вам не кажется, Стив, что вы свою задачу уже исполнили? Сценарий написан, и неплохой в целом сценарий, — она фальшиво улыбнулась. — А как снимать — пускай уж Валентин сам решает.
— Как это сам решает?! — вспылил американец. — Ролик мой. Понимаете, мой! И я никому не позволю его запороть!
— Вот придурок, — усмехнулся Красивый.
— Сами вы… stupid! — рявкнул американец. — А мой ролик еще прославится. Вот увидите!
А из стана журналистов тем временем донеслось:
— Эй, творцы! Хорош трепаться. Колотун! Запускайте Эвелинку голую — не догоним, так хоть согреемся! А то уедем счас, на фиг!
И в стае акул пера раздалось здоровое жеребячье ржание.
— Вот и вся романтика, — улыбнулась Стиву Садовникова. — А ты говоришь: флер, дымка, ароматы… Народу, прости, не флер нужен, а Эвелина без трусов.
Стив — неожиданно — спорить не стал. Примирительно произнес:
— Ну, раз народ просит…
— Будем снимать дальше? — обрадовалась Татьяна.
— Ну да, — кивнул американец. — А то вдруг и правда разъедутся… — И, начальственным баском, крикнул: — Пусть Эвелина раздевается!
Таня ретранслировала команду американца костюмерше. Пока говорила, в поле ее зрения случайно попал бритоголовый спутник фотомодели. Тот стоял молча, лицо болезненно дергалось. А крутившийся рядом с ним худосочный якобы кузен что-то шептал братку в ухо. И лицо у того мрачнело еще больше.
«Оба они какие-то странные», — мелькнуло у Татьяны.
Но тут она увидела, как режиссер тихой сапой ввинтился в ряды выпивающих журналистов. Сейчас точно коньяку хлебнет!
И Садовникова стрелой бросилась за ним, а спутников фотомодели из головы мгновенно выкинула. Не до свиты сейчас — когда единственный глоток спиртного может поставить под угрозу всю съемку.
* * *Надо отдать должное: укутанная в прозрачную, почти ничего не скрывающую тряпочку, Эвелинка смотрелась эффектно. Даже полурастаявший снег, голые березы и уродский бутафорский флакон со «Spring Love» картины не портили. И топать по ледяной земле у нее получалось довольно царственно. И поводила плечами она с достоинством королевы.
Даже Таня, которая всегда очень ревниво воспринимала женские успехи, признала:
— Хороша.
— И шаль для романтики в самый раз, — согласился с ней Красивый. — Сворачиваемся?
— А дым? — хмыкнула Татьяна. — Пиротехникам, между прочим, уже заплачено…
— Ладно. Хрен с ним, пусть будет дым, — закатил глаза режиссер. — Только смысл? Как Элька входит в него — снимем. А дальше — все равно ж ее видно не будет… Ладно, как скажете.
И Красивый закричал:
— Пиротехники, давайте дым! Да не жмитесь, побольше!
Повернулся и подмигнул Татьяне:
— Сейчас скроюсь от тебя в дыму пожарищ. И коньячку наконец раздобуду…
— Только попробуй! — пригрозила она.
Ох уж эти таланты! Гений Валюшка — запойный алкоголик. Звезда Эвелинка зазвала на съемки целую толпу журналистов. Сценарист Стив уже достал всех со своими дымами да флерами…
— План три, дубль один! — грохнула хлопушкой ассистентка.
— Начали! — заорал Валюшка. — Дым! Теперь Эвелинка! Пошла!..
Девушка — по-прежнему босая и в прозрачной шали — павой вплыла в голубоватое облако.
— Эвелинка! Текст! — еще громче закричал режиссер.
Ролик, конечно, еще будет переозвучиваться. Но на съемочной площадке актеры текст обязательно проговаривают, даже когда их губ не видно. Принято так.
— «Spring Love»! Аромат любви! — раздался из клубов дыма писк Эвелинки.
И в тот момент прозвучал хлопок — удивительно похожий на выстрел.
— Стоп! — вскипел Красивый. — Кто тут, блин, шуткует?!
И он грозно повернулся к пиротехникам — двум унылого вида парням. Те дружно заблеяли:
— Мы ниче… Мы только шашку запалили…
— Ну и страна! Полный бардак!
Татьяна услышала крик американца Стива и примирительно произнесла:
— Да ничего страшного, мы ведь звук даже не пишем.
— Эвелинка! Бегом обратно! — заторопил тем временем режиссер. — Снимем второй дубль, пока дым не рассеялся.
Но Эвелина возвращаться из голубого облака не спешила. Зато на площадку ворвался ее худосочный кузен и истошным голосом завопил:
— Ей больно, больно! Я чувствую!
Вдруг и собачка модели, абрикосовый тойтерьер, примчалась. Смело ринулась прямо в клубы дыма и там отчаянно завыла.
— Эй ты, псих! — крикнул Альберту Красивый. — Ты куда на площадку вылез?
Но Тане уже было не до назревающей ссоры. Охваченная недобрым предчувствием, она нырнула в до сих пор не растаявший дым… и тут же споткнулась о неподвижное тело фотомодели.
* * *Журналисты даже не стали ждать, пока пиротехнический дым окончательно рассеется. Обступили лежащее на мерзлой земле тело Эвелины и немедленно схватились за свои видео— и фотокамеры. Операторы жадно снимали, корреспонденты сыпали указаниями:
— Платок… сними, как платок на ветру полощется!
— Теперь давай медленный наезд, от ног до лица… И крови, чтобы крови в кадре побольше!
Работали лихорадочно, радостно. Знали, что делают сенсацию. Абсолютный топ вечерних новостей! Актриса убита на съемочной площадке — что может быть интересней?
Даже думать смешно сохранить место преступления в неприкосновенности. Разве журналюг отгонишь…
Татьяна и не пыталась. Отошла себе тихонько в сторонку и набрала на мобильнике «02». И, пока сообщала холодно-вежливой операторше о случившемся преступлении, успела заметить: циничный и вроде бы грозный режиссер Валюшка Красивый стоит неподалеку на коленях — его самым пошлым образом рвет.
* * *Младшего лейтенанта Кабанова нещадно трясло на заднем сиденье старенького милицейского «козла». Он в компании судмедэксперта и участкового спешил на место убийства.
Усталый толстый участковый сидел за рулем и в режиме нон-стоп ругал москвичей. Мало ему бесконечных вызовов летом — окрестные дачи кишат столичными гостями, отдыхающие — жители Белокаменной — постоянно напиваются, учиняют скандалы и драки, разбираться же, естественно, вызывают местную милицию. А чего стоят безумные новогодние каникулы? Народ из Первопрестольной выезжает на зимнюю, блин, природу и вместо культурного отдыха обогащает местные сводки стрельбой, изнасилованиями и пожарами. И даже сейчас, ранней, спокойной весной, москвичи опять умудрились испортить району статистику…
Кабанов терпеливо слушал, как зудит старший коллега, и вздыхал. Младший лейтенант страдал по другой причине. Дело не только в статистике. Имеется еще такое понятие, как раскрываемость. А убийство, да не кого-то, а звезды, да еще московской, да в присутствии журналистов… Для Шерлока, пресловутого Холмса, или Ниро, жирного Вульфа, не дело — конфетка, занимайся себе дедукцией в полное удовольствие. Красивая книжка, детектив под названием «Смерть звезды». Но Кабанову не книжки предстояло писать, а протоколы и рапорты. У него, конечно, красный диплом, да и мозги, всегда считал, имеются — но ничего серьезней пьяных драк расследовать ему пока не приходилось. Конечно, дело, и довольно скоро, заберут в область. Слишком оно резонансное. Но осмотр места преступления все равно проводить ему. И хотя бы за это его потом поимеют по полной программе. Потому что непогрешимых нет, а для него убийство на съемочной площадке — первое, и уж что-нибудь он точно упустит или перепутает. Одна надежда — раскрыть преступление по горячим следам. Прямо там, на месте. Ясно ведь: убийство — отголосок московских разборок. И убил кто-то из тех, кто сейчас там, на съемочной площадке, тусуется. Вычислить преступника, допросить и расколоть — вот единственный способ для младшего лейтенанта спасти себя от уже подготовленного к постановке пистона.
Но там свидетелей (они же подозреваемые) целая орда. Построить их, сбить с них спесь, допросить по-жесткому он еще сможет. А вот вычислить убийцу, предчувствовал лейтенант, потруднее будет…
Когда дотрюхали на древнем «козле» до места преступления, Кабанов понял: худшие его опасения оправдываются.
По пути он нещадно накручивал пожилого, ленивого судмедэксперта — чтоб тот не халтурил, место преступления как следует осмотрел, ничего не упустил. Но на деле оказалось, что осматривать и фиксировать нечего. Потому что место преступления практически затоптано, забросано посторонними окурками и тысячами не относящихся к делу микро— и макрочастиц.
А со свидетелями еще сложнее. Во-первых, все — шибко умные, на понтах. Кабанов таких вычислял сразу и чрезвычайно недолюбливал. А во-вторых, трезвого среди них не сыщешь. Просто поразительно! Вроде не на пикник выехали, а на работу, рекламу снимать. Теперь понятно, почему у нас реклама такая хреновая… Поддатые тут почти все. В милиции, к примеру, гульбища только на десятое ноября, в профессиональный праздник, позволяются. Точнее, на них начальство глаза закрывает, если, конечно, дело не доходит до мордобоя, порчи казенного имущества или, упаси бог, стрельбы. Но столичные деятели, видно, керосинят и в будни, и в светские праздники, и в церковные. Короче, коньяк в себя с утра пораньше заливают. А потом работают. И убивают.
