Елена Михалкова - Остров сбывшейся мечты
Липатов не исключал, что такую девушку из хорошей семьи он встретит и раньше, поэтому хладнокровно произвел ревизию своих достоинств потенциального жениха. В своих активах Антон числил импозантную внешность, престижное образование, здравомыслие и умение зарабатывать деньги, а также материальные накопления, выражавшиеся в виде трехкомнатной квартиры в спальном районе Москвы, машины и счета в банке. Липатов понимал, что принципиальное значение для будущей жены будут иметь именно материальные активы, а не его внешность и характер. Не то чтобы он был циником, просто к двадцати двум годам Антон, наблюдавший за окружающими его людьми, научился делать правильные выводы и трезво смотреть на мир. Подобная картина мира его не огорчала, поскольку он не был романтиком.
Женщины в его жизни появлялись часто и разные: Липатов хотел многое успеть до собственной свадьбы, чтобы потом «не было мучительно больно за бесцельно прожитые…», как сам он, смеясь, признавался друзьям. Но одному правилу следовал неизменно: не заводить романов на работе. «Не спи там, где работаешь, и не работай там, где спишь». Так было до того, как в офисе «Юго-запада» появилась Вика Стрежина.
Он обратил на нее внимание сразу – как ни странно, именно потому, что новая секретарша не подходила под тот типаж, который он предпочитал: высоких темноволосых женщин с тонкой талией и пышной грудью. Невысокая, худенькая, с длинными светлыми волосами и очень серьезным бледным лицом, словно недавно перенесла тяжелую болезнь, Вика при знакомстве с Липатовым улыбнулась ему так нейтрально-вежливо, что его, против воли, задела ее улыбка: она ясно показывала, что девочка не оценила его, Антона, по достоинству, иначе улыбка ее была бы совершенно иной. Липатов посмеялся сам над собой: секретарша совсем еще молоденькая, вылетит из фирмы самое большее через месяц, и смешно даже думать о ней всерьез. Однако Стрежина оказалась на редкость дельным работником. Несмотря на то, что она держала со всеми дистанцию, это не вызывало у сотрудников фирмы неприязни – скорее заинтересованность и уважение. Ее взяла под свою опеку симпатяга и умница Лена Красько, к ней прониклись расположением девочки из бухгалтерии, а аналитический отдел дружно радовался появлению нормального секретаря, при котором наконец-то перестали теряться важные документы.
В один прекрасный день Липатов столкнулся со Стрежиной в дверях офиса и уже собирался извиниться, как вдруг заметил, что она подстриглась, и поперхнулся словами. Длинных светлых локонов больше не было: Вика подняла на него глаза и встряхнула шапочкой коротких волос, смущенно улыбаясь. Стрижка подчеркнула красивую линию скул, высокую шею, гордую посадку головы, и даже глаза у Стрежиной, казалось, заблестели ярче.
– Тебе очень идет, – сказал Антон, пытаясь прогнать невесть откуда взявшееся чувство растерянности, совершенно ему незнакомое. – Очень идет, правда, – повторил он.
– Спасибо. Мне тоже нравится. – Она снова улыбнулась и прошла мимо него.
Вечером, удивляясь самому себе, Липатов пригласил ее поужинать. Стрежина согласилась, и с тех пор они часто вместе ужинали после работы. Но Антон, рассчитывавший на быстрое развитие отношений, жестоко ошибся: Вика общалась с ним исключительно по-дружески. Впрочем, его устраивало и это. С ней было увлекательно, с ней было весело, с ней он открывал в себе черты, о которых не знал раньше. Самым удивительным стало для Липатова открытие, что идеальная жизнь, нарисованная им для себя, перестала быть ему интересна. Он с некоторой брезгливостью вспоминал, как распланировал свадьбу с невстреченной невестой, воспитание неродившихся детей, совместное старение с женой младше его и обязательно из хорошей семьи, которой он никогда не видел.
Всю жизнь Липатов плыл по течению, ничего не преодолевая, поскольку в том не было необходимости. Вуз, хорошая работа, материальные блага – все приходило само собой благодаря связям родителей и его собственным, наработанным со временем. В Вике он видел стержень, которого не имел сам; видел способность преодолевать такие обстоятельства, в каких девять человек из десяти сдались бы на их волю. И проникался к ней все большим уважением, странно сочетавшимся с нежной жалостью, как к несправедливо обиженному ребенку, и желанием защитить ее.
Он пропустил момент, когда перестал думать о Вике как о возможной подружке, и представил ее своей женой. Ему было безразлично, что она происходит из «неправильной» семьи, с которой практически не поддерживает отношений; он не думал о том, сколько детей она может ему нарожать и как высоко Стрежина оценивает его стоимость на брачном рынке. Антон Липатов хотел, чтобы она любила его, и с горечью думал о том, что такого человека, как он, Вика не полюбит. Но только с горечью, если и была в нем злость, то лишь на себя самого.
– С Липатовым у Вики романа не было, здесь он не соврал, – рассказывал Макар внимательно слушавшему Бабкину. – Они общались по-дружески. Если я правильно понял ее подругу, Стрежина – довольно необычная девушка. То есть женщина. Нет, все-таки девушка, – поправился он, вспомнив юное серьезное лицо на фотографии. – А, неважно! Короче, нечего удивляться тому, что наш клиент сначала ею заинтересовался, а потом влюбился.
– У Стрежиной был другой?
– Как ты догадался? – ухмыльнулся Илюшин. – Точно. Некто Вениамин Рощин. Тебе это имя что-нибудь говорит?
– Рощин, Рощин… – забормотал Сергей. – В бытность мою опером мы одного Рощина брали за вооруженные нападения. Надеюсь, это не тот?
– Не тот, – успокоил его Макар. – Наш Рощин молодой и жутко талантливый.
– Да ну?
– Именно. Играет главную роль в сериале «Звезды падают с небес». Ты в курсе, что его каждый вечер по первому каналу транслируют?
– А как же! Каждый вечер, как стемнеет, сажусь перед телевизором и включаю первый канал. А там – звезды! Падают и падают, падают и падают, а я смотрю и смотрю… – Бабкин скосил глаза к переносице и высунул кончик языка.
Макар насмешливо фыркнул:
– Я так и думал. Короче, поверь мне на слово – Рощин красавчик, мечта девушек. Обаятельный злодей, которого пытается перевоспитать главная героиня.
– Успешно?
– Понятия не имею. Можешь узнать у него сам, потому что Рощин один из тех, с кем тебе предстоит встретиться.
– А кто остальные? – без всякого воодушевления поинтересовался Сергей.
– Во-первых, семья Стрежиной. Там наверняка будет пустышка, потому что Вика с ними давно не общалась и вообще терпеть свое семейство не может. Об этом в один голос говорили и Липатов, и Красько, поэтому вряд ли Стрежины знают, где находится их дочь. Но проверить необходимо.
– А во-вторых?
– А «во-вторых» куда интереснее. Наше с тобой «во-вторых» – это Михаил Олегович Каморкин, Викин дядюшка, которого она очень любит.
– И что интересного в господине Каморкине? – с нескрываемым скепсисом спросил Бабкин. – Фамилия?
Макар вздохнул и укоризненно покачал головой.
– Серый ты человек, Серега, – с сожалением признал он. – Дядюшка Виктории Стрежиной – личность очень даже незаурядная и широко известная в узких кругах. Ты в старости мемуары будешь писать о том, как общался с ним, и тебе за твои воспоминания заплатят большие деньги.
– Давай-ка мы с тобой для начала отработаем то, что нам на счет непрошено упало, – хмуро пробурчал Бабкин. – А там и о мемуарах поговорим. А пока расскажи мне, кто такой Каморкин и чем он известен.
Глава 3
В квартире мелодично протренькал звонок, и Михаил Олегович от неожиданности выронил книжку. Неужто Андрюша так рано вернулся? Не похоже: он только с полчаса как ушел. Покачивая головой, Каморкин подъехал к двери и посмотрел в глазок. Ай-яй-яй, как он мог забыть! Старик торопливо отодвинул засов и отъехал в сторону, впуская гостей.
Их было двое, как его и предупредили по телефону: первый – большой, тяжеловесный, сразу заполнивший собой крохотную прихожую; второй – «попрыгунчик» (так подобных личностей именовала бабушка Михаила Олеговича): среднего роста, худощавый, с любопытством оглядывающийся по сторонам. «Помощник, должно быть, – решил Каморкин. – На подхвате у старшего».
– Проходите, будьте так любезны, – предложил он, доставая из шкафчика две пары мохнатых ушастых тапочек. – Не обессудьте, что прошу переобуться. Полы мыть мне самому тяжело, а на улице нынче слякотно.
Бабкин снимая куртку, незаметно огляделся. Да, бедно живет дядюшка Виктории Стрежиной, очень бедно. «Откуда богатство возьмется, если хозяин – инвалид, в кресле-каталке перемещается? – спросил самого себя Сергей. – Хорошо, что в квартире чистенько, должно быть, родственники помогают». Он бросил взгляд на старика, сидящего в инвалидном кресле. Михаил Олегович Каморкин был сухопар и очень опрятен; кожа на его лице имела желтовато-серый оттенок. «Оттого, что на улицу не выходит», – понял Бабкин. Клетчатая фланелевая рубашка старика была выглажена и застегнута на все пуговицы, верхняя из которых врезалась в его морщинистую шею. Седая заостренная бородка придавала лицу дядюшки Стрежиной интеллигентный вид.
![Ирина Лукьянец - В переулках Соэрро. Ч.1[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
