Антон Леонтьев - Воздушный замок Нострадамуса
– Что за чушь? – воскликнула Луиза-Аврора и побежала в большую гостиную. Как она и ожидала, там никого не было.
– Густав, вы пьяны, – закричала княгиня. – Возьмите себя в руки, или я немедленно вас уволю! Не забывайте, что вы подчиняетесь мне! Я – новая хозяйка!
– Как быстро ты освоилась с этой ролью, – услышала Луиза-Аврора знакомый голос и резко обернулась.
В двери, ведущей из большой столовой в зимний сад, стоял Свен-Олаф, ее покойный муж, скончавшийся двенадцатью часами ранее в Сингапуре.
Луиза-Аврора попятилась, крик замер у нее на губах.
– Ты... ты... ты... – только и смогла произнести она.
Петерсон бодрым шагом приблизился к Луизе-Авроре. Женщина дико завопила:
– Изыди, нечистый! Ты же мертв, я знаю! Убирайся обратно в преисподнюю!
Трясущейся рукой Луиза-Аврора перекрестилась и забормотала слова католической молитвы. Но призрак не исчезал. Пришелец с того света, загорелый и с надменным выражением лица, заявил:
– К твоему разочарованию, Луиза-Аврора, я не пришелец с того света! Я все еще жив!
– Вранье! – проронила слабым голоском Луиза-Аврора. – Ты утонул в джакузи, тебя убили...
– Ага, меня убили! – мрачно произнес Свен-Олаф. – Именно ты приказала устранить меня, старого нудного мужа, чтобы стать богатой и беспечной вдовой.
– О нет, это все она! – зашептала Луиза-Аврора. Ее скрюченный палец указал на Сильвию Кальдерон, со странной улыбкой наблюдавшую за происходящим.
Из зимнего сада в большую гостиную шагнуло несколько человек. Один из них, ткнув в лицо Луизе-Авроре развернутый документ, произнес:
– Комиссар Свенсон, криминальная полиция.
Луиза-Аврора, начиная прозревать, воскликнула:
– Получается, что ты... ты не умер?
– Я не умер, – ответил мрачно миллиардер. – Но ты так этого хотела, не правда ли, дорогая жена?
– Нет, нет! – завопила Луиза-Аврора.
– Можешь не утруждать себя ложью, – отрезал муж. – Твои беседы с Сильвией зафиксированы на пленку, как и момент передачи денег. Ты заказала мое убийство и расплатилась с киллером.
– Она подбила меня на это! – закричала княгиня. – Я ни в чем не виновата! У нее имеется фирма, занимающаяся убийствами. Если полиции кто-то и требуется, то Сильвия!
– Сильвия отлично сыграла свою роль, – заметил комиссар, – ей удалось убедить вас в том, что она может помочь вам в устранении мужа.
– Я давно заподозрил, что ты желаешь избавиться от меня, дорогая, – проронил Свен-Олаф. – Мои люди следили за тобой и видели, как ты однажды выскользнула из кинотеатра и отправилась в магазин – один из моих магазинов! – где приобрела инсектицид.
– Ты знал... – прошептала Луиза-Аврора.
– У меня были подозрения, дорогая, – ответил супруг. – А когда со мной связались и сообщили, что имеется возможность вывести тебя на чистую воду, хотя для этого и требуется оповестить весь мир о моей мнимой кончине, я тотчас согласился.
– Она обманула меня! – простонала Луиза-Аврора. – Никакой фирмы по устранению богатых мужей и ненавистных родственников в природе не существует!
– На подобное могла попасться только такая недалекая особа, как ты, Луиза-Аврора, – жестко ответил Петерсон. – У полиции имеется предостаточно доказательств, чтобы возбудить против тебя уголовное дело в организации убийства. Ближайшие годы тебе придется провести в тюрьме. Причем я приложу все усилия, чтобы ты получила по максимуму! Мои адвокаты уже начали бракоразводный процесс, ты не получишь ни гроша! А твои аристократические родственники из Бертрана, я больше чем уверен в этом, и не подумают прийти тебе на помощь – тебе, несостоявшейся убийце!
Комиссар и его люди, зачитав права Луизе-Авроре, вывели ее из замка. У подножия лестницы их ждала полицейская машина. Луизу-Аврору доставили в стокгольмскую тюрьму, где начался допрос. Спешно прибывший адвокат посоветовал клиентке во всем сознаться. Луиза-Аврора плохо помнила, что происходило. Она знала, что прежняя жизнь завершена и никто и ничто не вернет ей былых беспечных дней.
– А теперь, княгиня, нам бы хотелось знать подробности другого преступления, к которому вы причастны, – заявил внезапно комиссар Свенсон.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – чуть не плача, ответила Луиза-Аврора.
– Неужели? – возразил комиссар. – Тогда освежу вашу память: ограбление музея в Эльпараисо и похищение драгоценностей Гримбургов. Вы имеете к этому непосредственное отношение, княгиня!
* * *– Информационные агентства всего мира сначала сообщили о кончине Свена-Олафа Петерсона, затем о его чудесном воскрешении, а теперь трубят об аресте Луизы-Авроры! – воскликнул Макс.
– Нам повезло, что миллиардер согласился подыграть нам, – улыбнулась мужу Софья. – Луизе-Авроре грозит долгое тюремное заключение. Она пока отрицает свою причастность к ограблению музея, но через несколько дней, когда поймет, что сказать правду в ее же интересах, перестанет запираться.
– И за кого мы возьмемся теперь? – спросила Роза.
– За того, кто осуществил ограбление и на чьей совести шесть человеческих жизней, – ответила Софья. – Настала пора получить признание от Карла Новака!
* * *Карл Новак редко испытывал страх, только панически боялся темноты и крыс. Правда, об этом никто не знал: для всех он был человеком без нервов.
Он появился на свет в небольшом австрийском городишке на границе с Италией. Мать его умерла при родах, и Карла воспитывали отец вместе с бабкой. Отец-полицейский вбил себе в голову, что Карл не его ребенок (в городке судачили, что его жена гуляла то с булочником, то с почтальоном), и относился к сыну как к обузе. Бабка, наполовину итальянка, наполовину чешка, религиозная до умопомрачения, не ведала пощады к мальчику. Она заставляла его молиться, часами стоя на коленях перед статуей Мадонны, за малейшую провинность стегала ремнем и много раз на дню приговаривала:
– Бастард ты, позоришь наше честное имя, а мать твоя была шлюхой! И поделом ей, что сдохла, сейчас ее в аду черти на сковородке жарят!
Маленький Карл, тайком любовавшийся фотографиями красивой светловолосой женщины с большими печальными глазами, которые нашел на чердаке, думал, что его мать – святая, и горячо молился, прося господа вернуть ее на землю.
В двенадцать лет Карл совершил первое убийство. Он нагрубил бабке, за что отец по ее приказу жестоко избил его и запер в подвале. Карл оказался в большом, дурно пахнущем помещении, полном шорохов и странных звуков. Истории, рассказываемые бабкой о живых мертвецах и душах нераскаявшихся грешников (сама она истово верила в подобное), всплыли в его затуманенном болью мозгу. Мальчик услышал цоканье коготков и мерзкое попискивание. Это были крысы, но Карл вообразил, что демоны явились по его душу. Впав в горячку, он внушил себе, что находится в преисподней, где его вместе с мамой подвергают жутким истязаниям. Карл дико кричал, но все было напрасно: ни отец, ни бабка не сжалились над ним. Только спустя два дня его, умирающего, покусанного крысами, бормочущего слова раскаяния, забрали из подвала – наконец-то бабка сочла, что с внука достаточно наказания.
Выздоровев, Карл внезапно понял, что не может больше терпеть общество слабовольного отца и религиозной фанатички-бабки. Ближайшей ночью, вытащив из соседского сарая канистру с керосином, он запер комнаты отца и бабки, облил двери керосином, чиркнул спичкой и навсегда покинул родной городок. Даже на расстоянии полукилометра он слышал душераздирающие вопли, доносившиеся из дома: отец и бабка сгорели заживо. Карл был уверен: они попали в ад, к чертям.
Он прихватил из дома все ценности – золотые украшения бабки и матери, немного наличности и документы. Карл добрался до Вены, где, набавив себе лет и заявив, что родители его умерли (что было правдой), устроился в кондитерскую мальчиком на побегушках. Затем он сменил множество профессий, и к двадцати годам из тощего пугливого мальчишки превратился в сильного и безжалостного молодого мужчину. Иногда – только иногда! – Карл просыпался посреди ночи (рядом с его кроватью всегда горела лампа, рассеивавшая мрак), и ему казалось, что он слышит цокот крысиных лапок – шрамы на теле зажили, но раны в душе так и не затянулись.
Как и отец, он решил стать полицейским. За пятнадцать лет службы Карл Новак получил несколько наград и массу похвал, его ставили в пример коллегам, а статьи о бравом защитнике законности несколько раз появлялись в австрийских и итальянских газетах. Полицейское начальство закрывало глаза на звериную жестокость, с которой Карл боролся с преступниками. Он отличился при поимке нескольких мафиози, но когда ему позвонил «крестный отец» из Турина и без обиняков предложил работать на себя, Карл принял предложение.
Он уволился из полиции и переехал в Италию, где стал советником по безопасности мафиозной семьи. Позже о тех годах Карл Новак предпочитал не распространяться, изменил внешность и разорвал контакты со знакомыми и друзьями. Он стремился только к одному – заработать как можно больше денег. Он хотел вести роскошный образ жизни, столь осуждаемый бабкой, и знал, что на зарплату полицейского не сможет позволить себе ни виллы, ни яхты, ни любовниц – длинноногих фотомоделей. Но мафиозо, обожавший нырять с аквалангом, утонул, и Карл превратился в безработного.
