Евгений Титаренко - Никодимово озеро
— Возьми. Может, еще пригодятся…
Сергей взял.
— А теперь идите, — сказал Гена. — Я подумаю…
Сергей встал, Алена тоже.
— Я знаю, кто убил Ивана, — сказал Сергей. — Это не Кирпатый, не его руками…
Задрав лицо к небу, Гена тоскливо посмотрел на звезды. Спросил:
— Когда?
— Что? — не понял Сергей.
— Когда мести начнут, знаешь?
— Зачем вам это?.. — растерялся Сергей.
— Хочется успеть кое-что…
— Зря, — сказал Сергей. — Им же на руку, они приготовились…
— В избушку идти? — Гена усмехнулся. — Уху сварить?..
— В избушку не надо, — возразил Сергей. — Переночевать на автовокзале можно…
Гена с тайной тоской смотрел теперь на Алену. «Приворожила-таки», — с досадой подумал Сергей. И на прощанье сказал Гене:
— Сегодня вы ничего не добьетесь. А завтра приходите к больнице, на Космонавтов… Часам к девяти. Если хотите, конечно.
* * *Ночь опять вплотную понадвинулась на них, когда они отошли от лужайки, где остался думать свою запоздалую думу Гена. В кедровнике Сергей осторожно открыл ружье и загнал в пустой ствол свежий патрон. У крайних изб предупредил Алену:
— Иди тихонько, вдоль заборов… Я сзади. На поворотах не спеши.
Они вошли в Никодимовку, и дремотная тишина окружила обоих. В одном из дворов нехотя гавкнула собака! Поворчала сквозь сон, и опять все умолкло. Сергей остановил Алену.
Здесь они были как дома. Широкая никодимовская улица с одинокими, раскидистыми тополями на ней вселяла уверенность. Но Сергей не верил обманчивости покоя, тишины.
— Давай, Алена, я тебя к Федоровне провожу, а?..
— С какой стати, Сережка?! — упрекнула Алена. — От мамы ушла, а пойду к Федоровне…
— Ну, к Мишане, Алена… Я прошу.
— А ты?..
Сергей посмотрел мимо нее, на улицу.
— Я — домой… Мне там глянуть кое-что надо…
Над кедровником просвечивал узенький, располовиненный ржавой наволочью серпик луны.
— Я с тобой, Сережка. И не гони меня! — зло сказала Алена.
Сергей досадливо поморщился.
— Ладно… Идем. Здесь где-то Мишанина хибара…
Они опять двинулись вдоль заборов: Алена впереди, Сергей — следом. Над верхушками тополей поплыл вместе с ними хилый серпик молодого месяца. Здесь было прохладней, чем в лесу. Пахло камышами от озера.
— А зачем тебе Мишаня?.. — вдруг спохватилась Алена.
Сергей посмотрел на ее сведенные брови.
— Затем, Алена, что хромать и я сумею, если захочу… А вот ездить на милицейской машине — не каждому… — Это загадочное объяснение, как ни странно, удовлетворило Алену.
Возле Мишаниной калитки огляделись.
— Неудобно… — заметила Алена. Сергей отмахнулся.
Калитка была, как и следовало ожидать, на запоре. В любой никодимовский двор можно легко махнуть через забор, но калитки, ворота запираются на ночь. Сергей тихонько постучал уголком пальца. Постучал сильней. Потом дважды погремел щеколдой. В ночи этот стук раздавался, наверно, по всей Никодимовке.
Сергей надеялся в душе, что первым проснется Мишаня. Но, прогремя запорами в сенях, на крыльцо вышла толстая, в одной нижней рубашке и шали на плечах женщина — Мишанина мать, конечно.
— И ктой-то там? — боязливо спросила она.
Сергей извинился, стараясь говорить вполголоса.
— Мне на минутку Мишаня нужен…
Мать всплеснула полными, белыми в темноте руками.
— Да разве ж это возможно такое! И где ж это слыхано?! Люди сны смотрют, а им — свидания!..
Неизвестно, сколько бы она говорила еще — на крыльцо в просторных трусах, босиком выскочил Мишаня.
— Чего это? Меня, ма?.. — Увидел через калитку Сергея и затолкал мать в сени. — Иди, мам, я сейчас!..
Громыхнув засовом, открыл калитку.
— Ты чего? — Протирая заспанные глаза, разглядел двустволку в руках Сергея, потом Алену у забора. Алена отвлекла его внимание от ружья. — Я малость не в форме…
— Ничего, — утешила Алена. — По-спортивному.
Сергей прервал этот обмен любезностями:
— Ты помнишь, говорил мне, когда возвращался в Никодимовку из Сосновска — машину вы встретили, дождичек, говоришь, был?..
— Ну… ливнул дождь, — недоуменно подтвердил Мишаня.
— А у вас фары вовсю, да?.. (Мишаня ждал продолжения.) Могла быть та машина, с которой вы встретились, не красной, а вишневой, темно-вишневой?
— Ты сначала скажи, какая вишня бывает… — проворчал Мишаня.
— Ну, как перезрелая брусника, — подсказала Алена.
— Это другое дело! — обрадовался Мишаня. — Вполне могла. Мы на нее не любовались.
Сергей невольно засмеялся.
— Тогда все! Извини, что подняли рановато…
Мишаня опешил.
— Ты что, чокнутый?
— Да нет, — возразил Сергей. — Я хотел Алену к тебе на ночевку определить, а она боится.
Мишаня подозрительно оглядел его, поморгал заспанными глазами на Алену.
— Если что — давай, я не укушу. Мать тоже не кусачая.
— Он шутит, — сказала Алена.
— Вы оба чокнутые! — решил Мишаня.
Сергей снова приглушенно засмеялся.
— Я сегодня с твоим крестным толковал, который тебя в Южном прихватывал. Немножко не врезал ему плюху! Здорово хотелось.
— Что я, сам лыком шитый? — проворчал Мишаня.
— А я так и сказал ему, что дал бы, но ты обидишься! — успокоил его Сергей.
Они двинулись вдоль заборов дальше, а Мишаня, почесывая лопатку, с минуту еще оставался у калитки.
* * *К дому подошли через кедровник, со стороны двора. Шагах в двадцати от забора Сергей остановился. Показал Алене на кедр, за которым уже начинались огороды.
— Подожди здесь. Если что — уходи… — Но не успел сделать и трех шагов, как Алена последовала за ним. — Я сказал?!
Алена подумала и отошла назад, под кедр.
Осторожно ступая между картофельными рядками, Сергей вплотную подошел к забору, еще раз оглянулся на Алену под кедром, повесил ружье, как автомат, на грудь, ухватился руками за забор, одним движением перемахнул внутрь, сдернул ружье и замер, тихонько щелкнув курками. Почти тут же прыгнула через забор и остановилась рядом Алена, словно так они и договорились. Минуту, другую вглядывались в темные стены и крыши построек, потом тропинкой между цветочными клумбами — Сергей на этот раз впереди — подошли к флигелю. Замок был на месте, окно закрыто изнутри. Сергей попробовал ногой дерн между рябиной и флигелем. Приметнее тайника для своего золотого запаса он, конечно, не мог найти.
Тишина во дворе, замкнутом постройками, казалась гуще, плотнее, чем снаружи. У стены курятника черным диском вырисовывалось тележное колесо. Сколько помнил себя Сергей, это колесо без обода неизвестно для какой надобности из года в год маячило во дворе.
Осторожно, по самому краю ступеней поднялись на крыльцо дома. Сергей пошарил замок, пробой. Ключ прятала Алена.
— Посмотри, так он лежал?
Алена достала из-за притолоки ключ, шепнула:
— Не помню! Сунула — и всё.
Сергей хотел отдать ей ружье, поставил курками от себя к двери. Медленно, чтобы не звякнуть, открыл и вынул из пробоя замок. Передал его Алене и, отодвинув ее к ступеням, взял ружье. Одним движением распахнул дверь, вскочил и прижался к стене, налево от входа. Алена вошла следом.
— Дверь!.. — шепотом сказал Сергей. Алена тихонько прикрыла ее, он щелкнул выключателем над головой.
Сени заполняла обязательная деревенская амуниция: ведра, кадки, тазы. Со стропил свисали на шпагатах какие-то узлы, мешочки, туеса. Дверь в кладовку запиралась наружным шпингалетом, дверь из сеней в теплый коридор снаружи не закрывалась… Были еще лестница и темный проем на чердак — они пока не интересовали Сергея. С теми же предосторожностями, как и в сени, он проник во внутренний коридор, зажег там свет. Когда вошла за ним Алена — вернулся, убрал чердачную лестницу, выключил свет в сенях, запер на засовы наружную дверь, потом — на два крюка — внутреннюю. Теперь они были почти дома.
Но в Лешкину комнату входили с той же предусмотрительностью. Белые занавески на окне были задернуты. Вызывала неприятные ощущения верхняя, темная половина окна. Не зажигая лампочки, показал Алене на кровать.
— Давай покрывало…
Когда завесил окно и проверил остальные комнаты, выключил свет в коридоре — закрылись и зажгли свет в Лешкиной комнате.
От яркости, от прочных стен оба успели отвыкнуть. Алена смотрела растерянно и выжидающе: что дальше? Сергей поставил ружье в угол, достал из аптечки на этажерке бинт.
— Давай руку.
Алена открыла одеколон, хотя в той же аптечке был йод. Пока он дезинфицировал и заново бинтовал рану, Алена молчала, дергаясь и поводя на него глазами, когда было больно. Но Сергей работал, не отвлекаясь, деловито и хладнокровно. Потом опустил ей рукав.
— До свадьбы заживет…
Алена покосилась на него, трогая забинтованную руку, показала плечом в сторону окна.
