Лиана Мориарти - Тайна моего мужа
– Джон Пол, вставай, – велела она, не глядя на него.
Ее взгляд был прикован к Полли.
Сесилия подумала об Изабели и Эстер, которые сейчас сидели дома с ее родителями и матерью Джона Пола, а также прочей разнообразной родней. Джон Пол с Сесилией ясно дали понять, что не хотят никого видеть в больнице, так что все собрались в доме. Это пока что успешно отвлекало Изабель и Эстер, но другим детям всегда начинает недоставать внимания, когда в семье случается подобное несчастье. Ей придется постараться, чтобы даже теперь остаться матерью всем трем дочерям. Родительский комитет обойдется без нее. И «Таппервер» тоже.
Она снова бросила взгляд на Джона Пола: тот по-прежнему сидел на полу, пригнувшись, как будто укрывался от взрыва бомбы.
– Вставай, – повторила она. – Ты не можешь сейчас терять голову. Ты нужен Полли. Ты нужен нам всем.
Джон Пол убрал руки с затылка и посмотрел на нее налитыми кровью глазами.
– Но меня же с вами не будет, – напомнил он. – Рейчел сообщит в полицию.
– Возможно, – признала Сесилия. – Возможно, и сообщит. Но мне так не кажется. Не думаю, что Рейчел отнимет тебя у семьи.
Никаких свидетельств этому не было, но почему-то она даже не сомневалась.
– По крайней мере не прямо сейчас.
– Но…
– Думаю, мы расплатились, – заключила Сесилия тихо и зло и кивнула на Полли. – Сам посмотри, во что нам это обошлось.
Глава 53
Рейчел сидела перед телевизором, наблюдая за пестрым, гипнотическим мерцанием картинок и лиц. Если бы кто-нибудь выключил телевизор и спросил, что она сейчас смотрела, она бы не сумела ответить.
Она могла прямо сейчас взять телефон и добиться того, чтобы Джона Пола Фицпатрика арестовали за убийство. Немедленно, или через час, или с утра. Она могла подождать, пока Полли не выпишут из больницы домой. Она могла подождать пару месяцев. Полгода. Год. Подарить ей год с отцом, а затем отнять его. Она могла подождать, пока происшествие не отойдет достаточно далеко в прошлое, чтобы превратиться в воспоминание. Она могла подождать, пока девочки Фицпатриков не подрастут, не получат водительские права, не перестанут нуждаться в папе.
Как будто ей вручили заряженный пистолет вместе с разрешением выстрелить в убийцу Джейни когда угодно. Если бы Эд еще был жив, он бы уже спустил курок. Вызвал бы полицию еще несколько часов назад.
Рейчел представила руки Джона Пола на горле Джейни, и знакомая ярость расцвела в ее груди. Девочка моя.
Она подумала о его девочке. Искристый розовый шлем. Тормоз. Тормоз. Тормоз.
Если она сообщит полиции о признании Джона Пола, расскажут ли им Фицпатрики о ее собственном признании? Арестуют ли ее за покушение на убийство? Чистая случайность помешала ей убить Коннора. Равны ли прегрешения ее ноги, надавившей на газ, и его рук на горле Джейни? Но с Полли-то произошел несчастный случай. Это все знают. Она выехала на велосипеде прямо под колеса Рейчел. На ее месте должен был оказаться Коннор. Что, если бы погиб Коннор? И его семья получила бы тот звонок, после которого вы до конца своих дней не сможете без содрогания слышать, как звонит телефон или стучат в дверь.
Коннор остался жив. Полли осталась жива. Только Джейни погибла.
А что, если он причинит вред кому-то еще? Она вспомнила, как он выглядел в больнице, сокрушенный тревогой из-за искалеченного тела дочери.
«Она посмеялась надо мной, миссис Кроули».
Посмеялась над тобой? Тупой, самовлюбленный ублюдок. И этого оказалось достаточно, чтобы ты ее убил? Отнял у нее жизнь. Отнял все те дни, которые она могла бы прожить, образование, которое она могла бы получить, страны, которые она могла бы посетить, мужа, за которого она могла бы выйти, детей, которых она могла бы родить. Рейчел так яростно затрясла головой, что зубы застучали друг о друга.
Она встала. Подошла к телефону и подняла трубку. Ее палец завис над кнопками. Вспомнилось, как она учила Джейни при необходимости вызывать полицию. У них тогда еще был старый зеленый аппарат с дисковым набором номера. Она позволила Джейни потренироваться в наборе цифр, а затем дала отбой, прежде чем они успели дозвониться по-настоящему. Джейни захотела разыграть целое представление. Она заставила Роба лечь на пол в кухне, а сама кричала в трубку: «Мне нужна „скорая“! Мой брат не дышит!» «Прекрати дышать, – велела она Робу. – Роб. Я вижу, как ты дышишь». Роб едва не потерял сознание, пытаясь ей угодить.
У маленькой Полли Фицпатрик больше не будет правой руки. Она правша? Вероятно. Большинство людей правши. Джейни была левшой. Одна из монашек пыталась заставить ее писать правой, и Эд пошел в школу и сказал: «При всем моем к вам уважении, сестра, кто, по-вашему, сделал ее левшой? Бог! Так что оставьте ее в покое».
Рейчел нажала кнопку.
– Алло? – К телефону подошли куда быстрее, чем она того ожидала.
– Лорен! – приветствовала невестку Рейчел.
– Рейчел. Роб как раз уже выходит из душа, – сообщила Лорен. – Все в порядке?
– Я понимаю, что уже поздно, – начала Рейчел, хотя даже не посмотрела на часы. – Вы и так вчера были со мной весь день, и мне не следовало бы так навязываться, но я тут подумала: нельзя ли мне переночевать у вас? Только сегодня. Почему-то, сама не знаю почему, я никак не могу…
– Конечно можно, – отозвалась Лорен и вдруг закричала: – Роб!
До Рейчел донесся рокот его низкого голоса на заднем плане.
– Съезди за своей матерью, – велела ему Лорен.
Бедняга Роб. Подкаблучник, как сказал бы Эд.
– Нет-нет, – возразила Рейчел. – Он только что из душа. Я сама приеду.
– Ни в коем случае, – отрезала Лорен. – Он уже едет. Он был ничем не занят! Я постелю вам на диване. Он удивительно удобный! Джейкоб так обрадуется, когда увидит вас завтра утром. Жду не дождусь, когда увижу его лицо.
– Спасибо, – отозвалась Рейчел.
Внезапно ей сделалось тепло и сонно, как будто ее накрыли одеялом.
– Лорен? – окликнула она невестку, прежде чем повесить трубку. – А у вас не осталось еще этих макарони? Вроде тех, которыми ты угостила меня вечером в понедельник? Они были божественны. Просто божественны.
Промелькнула кратчайшая пауза.
– Вообще-то, остались, – ответила Лорен, и голос ее дрогнул. – Мы можем выпить с ними чая.
Пасхальное воскресенье
Глава 54
Тесс разбудил шум ливня. Было еще темно – около пяти утра, как она предположила. Уилл лежал на боку рядом с ней, повернувшись лицом к стене и тихо похрапывая. Его вид, запах, все ее ощущения рядом с ним были так знакомы и привычны. События прошедшей недели казались совершенно недостоверными.
Она могла бы прогнать Уилла на диван, но тогда ей пришлось бы отвечать на вопросы Лиама. Он и так уже слишком хорошо понимал, что все не вполне в порядке. Вчера за ужином она заметила, что взгляд сына постоянно мечется от нее к Уиллу и обратно, отслеживая их разговор. Вид его настороженного личика разбивал ей сердце и переполнял таким гневом на Уилла, что она с трудом могла смотреть на мужа.
Тесс чуть отодвинулась, чтобы не касаться Уилла. Как удобно, что она обзавелась собственной постыдной тайной. Это помогало ей совладать с дыханием во время внезапных приступов ярости. Он подвел ее. Она в ответ подвела его.
Может, их обоих охватило какое-то временное помрачение ума? В конце концов, это подходящее оправдание для убийц, так почему бы и не для ссорящихся супругов? Брак как форма безумия, любовь, постоянно колеблющаяся на грани раздражения.
Коннор сейчас, скорее всего, спит в уютной квартире, пахнущей чесноком и стиральным порошком, уже начиная жить дальше и забывая о ней во второй раз. Ругал ли он себя за то, что снова повелся на эту никудышную, бессердечную женщину? И зачем она изображает героя песни в стиле кантри? Должно быть, чтобы смягчить впечатление, чтобы ее образ казался нежным и печальным, а не распутным. Она подозревала, что Коннору нравится музыка кантри, но, возможно, сама это придумала, перепутав его с другим бывшим. Она толком его и не знала.
Уилл терпеть не мог кантри.
Вот почему им с Коннором так хорошо было вместе, потому что, по сути, они были чужими друг другу. Из-за этого все – их тела, их личности, их чувства – как будто делалось четче. Логики в этом нет, но чем лучше ты кого-то знаешь, тем больше смазывается его образ. Факты накапливаются, а человек исчезает. Куда интереснее гадать, нравится ли кому-то музыка кантри, чем знать это наверняка.
Сколько раз они с Уиллом занимались любовью – тысячу, должно быть? По меньшей мере. Она начала было подсчитывать, но от усталости бросила. Дождь усилился, как будто кто-то прибавил звук. Лиаму придется охотиться на пасхальные яйца под зонтом и в резиновых сапогах. Наверняка на ее памяти на Пасху и прежде случался дождь, но все ее воспоминания заполняли солнечные блики и голубое небо, как будто сейчас было первое дождливое пасхальное воскресенье в ее жизни.
Лиама дождь не расстроит. Вероятно, даже подогреет восторг. Она и Уилл переглянутся и засмеются, а потом поспешно отведут глаза и оба задумаются о Фелисити и о том, как им непривычно без нее. Справятся ли они? Сумеют ли все наладить ради одного чудесного шестилетнего мальчика?
