Лилия Лукина - Судьбе наперекор...
— Что я могу вам сказать, Леночка,— ободряюще улыбнулась она, выслушав и осмотрев меня.— Не все так гладко, как хотелось бы. Да это сейчас и у молодых редко бывает. Но, если вы настроены решительно, то я предлагаю бороться за вашего малыша вместе. У нас с вами еще есть время для того, чтобы хорошенько во всем разобраться и постараться исправить, что возможно. Со своей стороны я могу твердо пообещать, что, если в развитии плода обнаружится серьезная патология, то я честно скажу вам об этом. А решать, что делать, вы будете уже сами. Договорились?
Я кивнула, и она, взяв лист бумаги, стала рассказывать, как мне отныне жить, но, поскольку она записывала все, что говорила, то я не очень вслушивалась, а совсем как моя недавняя соседка в женской консультации, обняла свой пока не существующий живот и про себя ласково говорила малышу: «Не бойся, маленький, мама все правильно сделает. Ты обязательно родишься крепеньким и здоровеньким, и мы с тобой будем счастливы вместе. Слышишь, маленький? Я люблю тебя, кроха моя голубоглазая. Я тебя очень-очень люблю!».
Договорившись с Валей, что на следующий день утром я приеду к ней оформляться на учет и сдавать анализы, мы с Ириной Валентиновной вышли на улицу.
— Вот мой домашний телефон,— сказала она, протягивая мне листок бумаги.— Если вам какая-нибудь помощь потребуется, совет или еще что-нибудь в этом духе, то звоните, не стесняясь. Я двух сыновей вырастила, опыт кое-какой есть. Чем смогу — помогу.
Она села в их машину, помахала мне рукой и они уехали, а я смотрела им вслед и думала, какая же она счастливая, что у нее такой чудесный муж. И у меня мелькнула мысль, что и Батя был бы таким же, но я поторопилась ее прогнать — что ушло, то ушло, и вспоминать об этом не надо. «Ничего, маленький,— сказала я, обращаясь к малышу.— Самое главное, чтобы все нормально обошлось, а там мы с тобой и вдвоем не пропадем. Я тебя буду за двоих любить: и за папу, и за маму». И я отправилась решать самую легкую из всех стоящих передо мной проблем — покупать туфли на низком каблуке, а потом, снова вернувшись на рынок, набрала кучу разнообразных фруктов, овощей и соков и поехала домой.
Открыв дверь своей квартиры, я услышала, как баба Варя выговаривает Ваське:
— Ты свои фокусы и капризы, Васенька, брось! Хозяйка у нас заболела, поэтому ты носом-то не крути, а будь с ней поласковее да повнимательнее. Она тебя в свое время от смерти спасла, так что характер свой ты ей не показывай. Не положено коту такой нрав иметь, хотя бы и сибирскому,— тут она увидела меня и обрадовалась.— А я вам, Лена, куриный бульончик готовлю с фрикадельками куриными — то самое, что при больном желудке надо.
Но я, войдя в кухню и вдохнув запах варящейся курицы, едва успела поставить на стол бидончик и пакеты с покупками и тут же рванула в ванную. Выйдя оттуда, я прошла в комнату и прилегла на диван. Вошедшая за мной следом баба Варя с открытым бидончиком в руках, не в силах произнести ни слова, только безмолвно показывала на лежащие в нем помидоры и глядела на меня растерянными глазами.
— Ну да! — сказала я.— Ну и что здесь особенного? Что я, не женщина что ли?
Она обессилено присела в кресло и все еще растерянно спросила:
— Ребеночек-то Владенькин?
— А то еще чей же? — и я, предупреждая ее последующие вопросы, твердо заявила: — Сообщать я ему ничего не собираюсь! И, вообще, это мое и только мое, поэтому очень вас прошу никому ни слова. Договорились?
— Как скажете, Елена Васильевна,— тихонько сказала она и собралась подняться из кресла, но я ее остановила.
— Баба Варя, ну не надо так. Рассудите здраво — знакомы мы с Владиславом были без году неделя. Сначала я его предупредила, что мне бояться нечего, потом замуж за него отказалась выйти, а теперь вдруг заявлю, что у меня от него ребенок. Как я после этого выглядеть буду? А потом он может и не поверить, что это его ребенок. Как вы думаете, сколько женщин за его жизнь пытались ему своих детей навязать? Наверное, немало. Так что, пусть лучше живет себе и ничего не знает, чем узнает и ответит мне, что никакого отношения к ребенку не имеет. Что здесь непонятного?
Насмотревшаяся сериалов баба Варя подумала, покачала головой и согласилась:
— Может такое быть! — и уже совершенно другим тоном спросила: — Чем же мне вас кормить-то теперь, Леночка?
— Да если б я сама знала! — отозвалась я.
— Ну я сейчас что-нибудь придумаю,— пообещала она и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, которая буквально через минуту снова открылась и в комнату вброшенный ее твердой рукой влетел Васька — дверь снова закрылась. Я не выдержала и рассмеялась:
— Иди сюда, Василис. Утешать меня будешь.
Непривычный к такому обращению Васька некоторое время растерянно постоял, а потом, видимо, решил, что в таких непонятных случаях лучше держаться к хозяйке поближе — оно как-то спокойнее, и запрыгнул ко мне на диван.
Теперь, в тишине, я, наконец-то, могла спокойно осмыслить произошедшую в моей жизни перемену — у меня будет ребенок, ребенок от Бати. А, все-таки интересно, что сказал бы он, если бы узнал об этом? Поверил бы, что это его ребенок или нет? А может быть, у него уже и есть где-то дети... Ведь мы с ним, в сущности, ничего друг о друге толком не знаем. Как бы там ни было, а я ничего ему сообщать не собираюсь — ушел, так ушел. Скатертью дорога! Но вот только где-то в глубине мой внутренний голос робко пискнул: «А, может быть, ты действительно совершила ошибку, пойдя наперекор своей судьбе? Как бы тебе, Елена Васильевна, твое упрямство боком не вышло! Может, еще не поздно все исправить?». Но я цыкнула на него и он испуганно смолк.
— Вот видишь, Игорек, как жизнь поворачивается! — тихонько сказала я, достав его фотографию и глядя на нее.— У меня будет малыш, неизвестно пока: мальчик или девочка. Но я уверена, что он обязательно будет похож на Батю, а, значит, и на тебя, такой же голубоглазый и светловолосый. У него будет счастливой радостное детство и поэтому взгляд станет таким же веселым и смеющимся, как у тебя. Если будет мальчик, я назову его твоим именем и ты вернешься ко мне, родной. Навсегда вернешься.
Если бы кто-нибудь проводил соревнования по кормлению людей, то баба Варя несомненно стала бы чемпионкой, но мне на следующее утро удалось от нее ускользнуть под тем предлогом, что анализы сдаются натощак, и я поехала в поликлинику, сопровождаемая ее охами и вздохами, что я упаду в голодный обморок, и категоричным требованием сразу же вернуться домой, чтобы позавтракать.
Но мне совершенно не хотелось есть и я, выйдя от Вали, тут же позвонила Пану.
— Разрешите отчитаться, Владимир Иванович?
— Разрешаю,— ответил он.— Подъезжай и поднимайся сразу к Павлу Андреевичу.
В кабинете Матвея я вернула Панфилову конверт с фотографией и только было собралась начать рассказывать, как Владимир Иванович остановил меня.
— Знаешь, Лена, я себе уже голову сломал, все никак не мог вспомнить, какую же такую серьезную услугу ты мне оказала? — его глаза смеялись.— Так что не надо нам рассказывать, как ты стрелки с Семьи на себя и на меня переводила, мы уже в курсе,— и он, запрокинув голову расхохотался.
— Та-а-ак... — укоризненно глядя на них, сказала я.— Наблюдали, значит?
— А ты как думала? Что я тебя без присмотра отпущу? — удивился Пан, а Матвей попросил:
— Ты лучше расскажи, что в посольстве сумела узнать.
Все еще немного обиженная таким недоверием я рассказала им о Лоринге и своих предположениях. Пан молчал, поглядывая на Матвея, который задумчиво смотрел в окно.
— Да, странная история,— сказал Матвей, наконец.— И мне она мне все больше и больше не нравится. Я дам задание узнать все, что возможно об этой фирме и ее владельце. Совершенно непонятно, что же такое этому Ло-рингу надо, что он ни перед чем не останавливается и, самое главное, сам засвечиваться не хочет.
— А я, Павел Андреевич, хочу в областном архиве с документами поработать, в истории завода и этой семьи покопаться. Кажется мне, что причину такого пристального интереса нужно в прошлом искать.
— Вполне может быть,— согласился он.— Хорошо. Копайся! Тем более, что и помещение еще не готово, и документы до конца не оформлены.
— Кстати, Павел Андреевич, Владимир Иванович сказал мне, что штат я сама буду набирать. Кое-кто на примете у меня уже есть, вот я и хотела спросить: можно будет Славу и Сережу взять? Они говорят, что ничего серьезного за ними нет, но я хочу знать, как вы на это посмотрите?
— Ах, так они уже Слава и Сережа? — засмеялся Панфилов.
— Да, Вячеслав и Сергей,— нахмурилась я.— Чего же в этом странного? Они со мной, когда мне плохо было, знаете как возились?
Но Матвей только плечами пожал и кивнул на Пана:
— Эти вопросы ты, Лена, с Владимиром Ивановичем обсуждай. Я, как ты понимаешь, всех этих людей знать просто не могу.
