Леонид Матюхин - Тридцать сребренников рублями
Допрос с пристрастием. В подвале. Маленькие хитрости
Когда с лица Дениса убрали закрученную вокруг головы тряпку, он увидел, что находится в небольшой комнате с неоштукатуренными кирпичными стенами. Перед ним стоял видавший виды письменный стол, за которым восседал абсолютно седой человек лет пятидесяти с небольшим. Судя по всему, короткий нос сего господина перебивали не один раз. А его несколько раскосые глаза неоспоримо свидетельствовали о наличии в нем доброй толики восточной крови. Несмотря на то, что в комнате было никак не меньше двадцати градусов тепла, человек почему-то оставался в пушистой шапке-ушанке.
— Приехали, милок, — оповестил он, и Денис по голосу узнал Старого. Садись пока, в ногах правды нет.
Под колени Доро уперлось что-то твердое и, подчиняясь давящим на плечи рукам, он резко опустился на подставленный ему табурет.
— Так вот, любезный, пришла пора рассчитываться по разным счетам, продолжал меж тем Старый. — Ты как, готов очистить душу, или собираешься нераскаянным перейти в другой мир?
Денис молчал.
— Да выньте вы ему кляп изо рта! — сообразив, что пленник попросту не в состоянии отвечать ему, сердито приказал Старый. — Нам же с ним погутарить требуется.
— Ишь ты, раскомандовался, — негромко произнесли за спиной Доро, и появившийся справа парень в легком спортивном костюме вытащил кляп и бросил его на пол, после чего вновь отступил назад.
И лицо и голос парня были Денису незнакомы. По всей видимости, это был кто-то из тех, кто постоянно жил и работал тут.
— Так я спрашиваю, ты как, готов рассчитываться со своими долгами? повторил свой вопрос Старый.
— Что-то не припомню, чтобы я тебе что был должен, — ответил Денис, невольно подражая тону и манере говорить своего собеседника.
— Это ты зря. Подумай хорошенько. Люди-человеки все друг другу что-нибудь, да должны. И хотя мы с тобой прежде и не встречались, я, например, твой должник, — и, спровоцировав таким образом вопрос, Старый замолчал, ожидая, когда он последует.
— Это что ж ты мне задолжал? — не обманул его ожиданий Доро.
— Да то же, что и любому другому менту — пулю в затылок, да осиновый кол в спину, — охотно пояснил Старый и, смачно сплюнув на пол, аккуратно растер плевок широким носком удобного ботинка.
Несмотря на добродушный, почти ласковый тон, глаза Старого смотрели холодно и очень недобро. Казалось, что, разговаривая со своим собеседником, он мысленно примеряется, куда бы, в какую точку его тела всадить пулю или воткнуть нож. И Денис чувствовал, это была не игра, не поза. Сидевший перед ним за стареньким письменным столом человек испытывал к нему ненависть искреннюю и жгучую. Эта произраставшая почти что на генетическом уровне злоба к «сотрудникам» наверняка воспитывалась и пестовалась в этом человеке десятилетиями. И если бы на то была его воля, Старый уже бы давно убил его.
— Понятно, — кивнул Денис, — Ты полагаешь, будто должен мне пулю. А мне, нужно понимать, следует тебе за это хвалебную поэму посвятить или по крайней мере денно и нощно молиться за твое здоровье. Так, что ли?
— Вот-вот, вроде того. Поскольку ты и такие, как ты, не только мою, но и миллионы других жизней порушили. А за это когда-нибудь да и нужно ответ держать. Так что, дабы жизнь твоя закончилась на этом свете не слишком страшно, ты обязан быть со мной очень чутким и вежливым. Понял? И при этом честно и правдиво отвечать на все мои вопросы.
— Что ж, начинай, гражданин начальник.
— Куда девал шахский кинжал?
— Какой, какой ты говоришь кинжал? — переспросил Денис.
— Шахский, — повторил Старый. — Будто не знаешь. Тот, что из коллекции последнего шаха. И нечего прикидываться, будто тебе неизвестно, о чем идет речь.
— Да я и не прикидываюсь. Просто действительно впервые слышу, что кинжал принадлежал шаху.
— Ты мне зубы тут не заговаривай. Тебя спрашивают, где кинжал, вот и отвечай.
— Думаю, кинжал у тех, кто убил Макса.
— Не валяй дурака, фраерок! Меня не интересует, что ты там думаешь. И ты не хуже меня знаешь, что тем вечером кинжала у инвалида не было. Так что выкладывай — где он, у кого ты его спрятал.
— А ты лучше спросил бы у Редина или у Лысого, куда они его подевали.
— Хамишь, мусор, — констатировал Старый. — Смелым казаться хочешь… Только не понимаешь — ты не смелый, ты дурной. Тебе к смерти готовиться надобно, а ты гонор свой дурацкий напоказ выставляешь.
Он замолчал. Молчал и Доро. Он прекрасно понимал, что шансов остаться в живых у него практически нет никаких. А вот уход из жизни может быть разным. Либо его будут долго и методично истязать, либо с ним разделаются сразу. Последний вариант был несомненно предпочтительнее. Было ясно, чтобы там пленник не говорил, чтобы не делал в этой ситуации, ничто уже не может спасти его. Все предопределено заранее. Даже если бы он униженно валялся в ногах у своих похитителей, это никоим образом не повлияло бы на их желание расправиться с ним. А коль так, конечно же лучше было постараться вывести их из себя. По крайней мере, при этом был шанс уйти из жизни без долгих мучений.
— Если ты такой умный, то чего же у меня о кинжале спрашиваешь? усмехнулся Денис. — Может, ты сам со своими друзьями и припрятал где-нибудь дорогую вещицу? На будущее, так сказать. На черный день.
— Рассчитываешь на легкую смерть? Хочешь разозлить меня? Так, умник? Но только зря стараешься. Не выйдет. Прежде чем принять смерть, ты у меня ещё помучаешься. И чем больше будешь меня злить, тем дольше и страшнее будут твои муки. Вот так-то вот… Ты лучше…
В этот момент за спиной Доро раздался легкий скрип открываемой двери. Старый замолчал и после видимого колебания поднялся из-за стола.
Появившийся в поле зрения Дениса высокий человек прошел мимо и остановился перед Доро. Это был тот, кого Денис мысленно называл «офицером» — мужчина с усиками, тонким интеллигентным лицом и с умным взглядом.
— Ну что? — ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался он.
— Молчит, ублюдок, — пояснил ситуацию Старый.
— А вот это вы зря, Денис Евгеньевич, — глядя в глаза Доро, покачал головой стоящий перед ним мужчина. — Вы же умный человек. Должны понимать «чистосердечное признание облегчит…». Ну и так далее. Все то, что обычно говорится в подобных случаях. Все это касается теперь и вас. Зачем вам лишние мучения из-за какой-то там безделушки? — Он помолчал немного. Подумайте хорошенько.
— Не нужно меня уговаривать, — покачал головой Денис. — Если бы я знал, где находится интересующий вас кинжал, сказал бы, ни минуты не задумываясь… Вы зря считаете меня фанатиком-идиотом. Нет такой вещи на свете, которую в подобной ситуации я не отдал бы вам.
Некоторое время в небольшом помещении царила тишина.
— А с чего вы взяли, что кто-то считает вас фанатиком? — прервал затянувшуюся паузу «офицер». — Да Боже упаси! Фанатизм тут не при чем. Просто не только вам, уважаемый Денис Евгеньевич, но и нам тоже хорошо известна действительная стоимость того кинжала…
— Действительная стоимость?
— Вот именно. Поэтому я и полагаю, что вам есть что нам сказать. А вы, как мне кажется, вы все-таки недостаточно серьезно относитесь к тому, в каком положении теперь оказались… Обещать свободу, как вы понимаете, я вам не могу. Но вот избавить вас от лишних мучений в моих силах. Мне совсем не хотелось бы, чтобы с вами обходились, как с жертвенным быком, с которого перед закланием волхвы заживо сдирают шкуру. Поэтому, если вы окажетесь достаточно сговорчивыми, легкую смерть я вам гарантирую.
— Вот спасибо. Вы очень заботливы… Но все-таки я действительно не знаю, где может находиться кинжал.
— Очень печально, — с сожалением глядя на пленника, покачал головой «офицер». — Очень.
Он некоторое время ещё разглядывал сидящего перед ним Дениса, а затем, повернувшись к нему спиной, негромко сказал, адресуясь к Старому:
— Мне нужно отъехать. Постараюсь быть часа через три-четыре.
Старый кивнул. «Офицер» тут же вышел из комнаты, а Старый вновь занял свое место за письменным столом, откинулся на спинку стула и с видимым удовольствием вытянул между тумб ноги.
— Ну вот и все, соколик, — зевнув, буднично оповестил он. — Сейчас тебе бо-бо будет…. Начинайте.
В ту же секунду мощный удар коленом под ребра сбросил Дениса с табурета на дощатый пол, и на него обрушились пинки. Били ногами и в основном в корпус. Били долго и непрофессионально. Со связанными за спиной руками Денис был абсолютно беспомощен. Он мечтал лишь о том, чтобы случайный удар в висок избавил его от дальнейших истязаний.
«Не переусердствуйте, — как ему показалось, где-то далеко прозвучал голос Старого. — Он ещё должен пооткровенничать с нами… К тому же не хотелось бы, чтобы он тут обмочился». И после короткой паузы приказал: «Пока хватит. Я что сказал?»
