Анна Данилова - Роспись по телу
– Игорь! Что такое ты говоришь?
– Это еще не все. Перед тем как уйти, я сделаю тебе небольшой подарок. Думаю, ты будешь рада.
С этими словами он полез в карман и достал оттуда грязный носовой платок, развернув который показал роскошные серьги с синими камнями.
– Сапфиры… Это… Катины? Но откуда? Ведь ты был в Москве? Ты нашел убийцу?
– Нет. Убийцы уже нет в живых. Это наркоман, сосед Кати Уткиной по дому, некий Лепнев. Это его башмаки, я думаю, наследили кровью на пороге квартиры Уткиной. Во всяком случае, мы с Корниловым уже были сегодня на квартире этого Лепнева, и эксперты взяли на исследование вымазанные кровью ботинки. Несколько дней тому назад он выбросился из окна своей квартиры… Обычное дело для наркомана со стажем. Думаю, что он убил Уткину с целью ограбления, когда ему позарез нужны были деньги на наркотики. Скорее всего, он караулил, когда Олег уйдет, чтобы потом позвонить в ее дверь.
– Но почему тогда серьги остались? Почему он не продал их?
– Он мог просто забыть про них или не успеть продать, потому что этот бомж, дружок его, который и предложил эти серьги мне сегодня в аэропорту, сообщил, что его друг совершил убийство соседки и что у Лепнева, помимо этих серег, были еще бриллианты и шмотки, за которые он выручил хорошие деньги.
– Какая нелепая смерть… Бедная девочка. Надо же… И Бахрах здесь ни при чем. Выходит, с Олега Хмары можно снимать обвинение?
– Выходит. Осталось только все оформить. Так что можешь звонить его матери и успокоить. Теперь, во всяком случае, тебе не придется возвращать гонорар.
– Игорь!
– Извини. Может, я, конечно, сейчас и погорячился, но мне надо какое-то время побыть одному. Я устал. И не хочу жить так, как жил прежде. Я не такой романтик, как ты. Мне нужна семья. А тебе…
– А что нужно мне? – она еще не верила в то, что все эти слова исходят от Игоря, от ее Шубина.
– Ты свободна, и этим все сказано. И никакие силы или чувства не заставят тебя посмотреть на некоторые вещи иначе. Ты не собираешься вить гнездо, ты хочешь посмотреть мир, доказать себе, что ты ни от кого не зависишь. А я хочу зависеть от другого человека, хочу зависеть от своей жены, детей, хочу осенью покупать картошку и лук, помогать жене крутить банки с огурцами. Я – простой человек, таких, как я, – большинство, и мне мало надо. Возможно, что я вернусь в прокуратуру, к Корнилову. Он звал. У меня будет мало денег, мало времени, но много другой жизни. Извини.
Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как они наполняются слезами. Игорь же, высказав все, что у него накопилось за последнее время, резко повернулся на каблуках и решительно зашагал по дороге. Невысокий, крепко сбитый, с руками, засунутыми в карманы, он олицетворял собой сейчас само одиночество. Его рыжие волосы, обрамлявшие бледную лысину, быстро темнели под дождем…
45. Зоналка
Земцовой стоило больших усилий не впасть в панику, узнав о том, что Шубин ее бросил. С одной стороны, думая об этом, она чувствовала, что теряет часть себя, но с другой, ей казалось, что она полностью освободилась от прошлого, которое упорно тянуло ее назад и не сулило ничего, кроме серой и скучной жизни, заполненной щами, котлетами и пеленками. Да, Шубин был прав, когда говорил о том, что ему мало надо. Ему всегда было мало надо, а потому он лишь молча выполнял свою работу и служил ей, считая это верхом блаженства. Когда же он прозрел – а в этом ему несомненно помогла умная Гел, – то понял, что лишь потерял время, ожидая перемен в Земцовой. Она не для него. И об этом знали все, кроме самого Шубина.
И хотя Юле грустно было осознавать, что кто-то в тебе здорово разочаровался, все равно жизнь продолжалась и впереди были новые испытания.
Она добралась до своего гаража и оттуда на машине отправилась к Дмитрию. По дороге залила полный бак бензина, заехала в магазин за продуктами и появилась перед дверью покойного Михаила Семеновича с тяжелыми пакетами. Она была готова к встрече с Ло, с кем угодно, но молила бога только о том, чтобы застать дома Дмитрия. Предупреждать его о своем приходе телефонным звонком было опасно: Дмитрий мог затаиться и просто не открыть дверь.
Услышав, что в квартире кто-то есть, она вздохнула с облегчением и отошла от двери, чтобы ее не могли увидеть. Дверь открылась, и она увидела заспанное лицо Дмитрия. Увидев Юлю, он посмотрел на нее с удивлением.
– Привет. К тебе можно?
Он пожал плечами и впустил ее в дом. В квартире было, как это ни странно, прибрано. Нигде ни следа от пустых бутылок, ни грязи, ни примет женского присутствия.
– Как тебе живется на новом месте? – спросила она, делая вид, что ничего не знает о том, что он живет с Лолитой. – У тебя теперь хоромы. Ты один?
– Один. Проходи. Хочешь, я сварю тебе кофе.
Он вел себя почти так, как и прежде, когда они были любовниками. Никакой неловкости, никакой натянутости.
На кухне, устроившись за столом и глядя, как Дмитрий с непринужденным видом варит кофе в турке, Юля улыбнулась: ее бывший возлюбленный уже не выглядел больным или невменяемым. Разлив кофе по маленьким фарфоровым чашкам, Дмитрий, вдруг вспомнив, что не брит и не умыт, извинился и скрылся в ванной. А когда вернулся оттуда, Юля поняла, что не было ничего удивительного в том, что она когда-то была влюблена в этого молодого мужчину. Дмитрий был определенно красив. И даже очень.
– Тебе с сахаром и молоком? – спросил он.
– Да, как всегда.
– Знаешь, от меня ушла Ло. Мы ведь жили с ней вместе. Но она чуть не разорила меня. Отец оставил деньги в секретере. Глупо было предполагать, что для меня, но раз я уж тут оказался… Да это сейчас и неважно. Понимаешь, сначала мы с ней пили как идиоты. Пили и ели. Как после блокады. А потом она быстренько пришла в себя и стала тратить деньги с бешеной скоростью. Когда она заявилась в норковой шубе, в самую жару, я понял, что это конец…
– Но почему? Мужчина дарит любимой женщине шубу…
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Но весь трагизм этой ситуации заключался в том, что я-то Ло вроде бы как любил, а она меня – нет. Кроме того, она не солгала насчет беременности. Она действительно округляется на глазах и постоянно твердит, что у нее в животе растет маленький Герман.
– А что Герман?
– Герман вернулся, и в ресторане ему сказали, где можно найти Ло.
– Лолита привлекала тебя как женщина?
– Да, безусловно. Понимаешь, ты была для меня больше, чем любовницей…
– Спасибо на добром слове…
– А вот она – это олицетворение порочной плоти. Мне нравилось смотреть на нее, особенно когда она уходила или приходила со своими клиентами. Нравилось смотреть в ее глаза. Мне казалось, что в них отражается все то, что происходило между нею и ее многочисленными мужчинами. Мне тоже хотелось там отразиться и раствориться. Я хотел обладать ее телом. Поэтому, когда я внезапно разбогател, то представил себе, что я – это не я, а мой отец…
Опять понесло…
– Словом, я купил ее как куклу на какое-то время. Попользовался. Точнее, она воспользовалась моими деньгами, я – ее телом. И разбежались. Это звучит ужасно, я понимаю, но это чистая правда. Ло ушла к Герману вместе с шубой и чемоданом тряпья. Один чемодан стоит целое состояние. Даже банку хорошего кофе прихватила, поганка.
Но, ругая Лолиту, он говорил о ней как о ребенке – не зло, а с обидой.
– Я приехала к тебе, чтобы сказать, что соскучилась и предложить небольшое путешествие.
– Да?.. – он удивленно вскинул брови. – Но у меня уже мало денег, ты опоздала.
– Зато у меня есть. Мы нашли убийцу Кати Уткиной и отработали гонорар. Как ты думаешь, имею я право немного отдохнуть?
– Конечно. Но зачем тебе я? Вдруг на меня снова какая-нибудь смурь наползет? К тому же я ведь только что рассказал тебе о Ло. Ты не ревнуешь?
– К ней – нет. Ну так что, поедешь?
– Но куда?
– Куда-нибудь далеко, где нет дождя и светит солнце. На какой-нибудь маленький остров, где нас никто не увидит.
– Ты поссорилась с кем-то из своих любовников?
Она покраснела. Вот как он думает, оказывается, про нее. Ну что ж, сама виновата.
– Шубин ушел от меня. Я совсем одна… – она не хотела, чтобы Дмитрий увидел ее слезы, тем более что когда она по дороге сюда представляла себе эту сцену, то видела свои слезы лишь как элемент бутафории. Но сейчас она на самом деле плакала. По-настоящему. И судя по тому, с какой нежностью Дмитрий обнял ее, она поняла, что своим признанием в одиночестве она затронула самые чувствительные струны его души. Он гладил ее как маленькую по голове и успокаивал! Не она его, а он ее! Это было немыслимо, фантастично!
– Конечно, конечно, я поеду с тобой, можешь даже не спрашивать. У меня и загранпаспорт есть. Да и денег немного осталось…
– Правда? – она прижалась к нему. – Спасибо… Только придется уладить все формальности: несколько звонков в Москву, где нам закажут чартерный рейс, некоторые банковские операции…
