Джеффри Дивер - Под напряжением
«АЛГОНКИН КОНСОЛИДЕЙТЕД» НАПОЛНИТ ЭНЕРГИЕЙ ВАШУ ЖИЗНЬ!
В свете того, чем он занимался последние несколько дней, этот лозунг приобретал зловещее звучание.
Он снова лег и уставился на ободранный потолок в номере дешевой гостиницы в Ист-Виллидж, который снял месяц назад под фальшивым именем, понимая, что полиция рано или поздно выйдет на квартиру.
Но оказалось, что она нашла ее гораздо раньше, чем он предполагал.
Весь мокрый от пота, он сбросил одеяло.
И сразу же подумал о проводимости человеческого тела. Сопротивление наших скользких внутренних органов может снижаться до 85 ом, делая их весьма уязвимыми для электрического тока. У влажной кожи оно равно 1000 или даже меньше. Однако сухая кожа обладает сопротивлением в 100 000 ом и более. Оно настолько велико, что требуется довольно высокое напряжение, чтобы прогнать ток через тело. Обычно до 2000 вольт.
Пот облегчает работу.
Кожа остывала, высыхая, и его сопротивляемость росла.
Мысли в голове скакали, сбивая одна другую. Планы на завтра, какое напряжение использовать, как подключить провода. Он думал о людях, с которыми работал. И о тех, кто его преследовал. О женщине-детективе по фамилии Сакс. О молодом парне Пуласки. И конечно, о Линкольне Райме.
Но потом его мысли перескочили на нечто совершенно иное: на двух ученых, живших в пятидесятые годы XX века, химиков Стэнли Миллера и Гарольда Юри. Они придумали очень интересный эксперимент, создав в своей лаборатории собственный вариант первобытного «бульона» и атмосферы, окружавшей Землю миллиарды лет назад. И в эту мешанину из водорода, аммиака и метана они пустили электрические разряды, имитируя молнии, которые в те времена постоянно бороздили атмосферу Земли.
И что же произошло?
Несколько дней спустя ученые обнаружили нечто потрясающее — в пробирках были следы аминокислот, «строительных кирпичей» жизни.
Они нашли подтверждение тому, что жизнь возникла на Земле благодаря электрическим разрядам.
За остававшиеся до полуночи минуты он сочинил следующее письмо с требованиями, обращенное к «Алгонкин» и городским властям Нью-Йорка. И, снова засыпая, в который раз вспомнил о токе. Жуткая ирония заключалась в том, что тот же самый электрический разряд, который много-много лет назад за тысячную долю секунды создал жизнь, завтра с такой же молниеносной скоростью уничтожит ее. В День Земли…
III
ТОК
Я не потерпел неудачу, я просто нашел десять тысяч способов, которые не работают.
Эдисон55
— Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка.
Было 07:30. Фред Дельрей сидел в своем бруклинском таунхаусе и не отрываясь смотрел на мобильник-раскладушку. Спустя несколько минут он с громким стуком захлопнул его. Сейчас Фред не оставил никакого сообщения — прежде всего потому, что делал это уже двенадцать раз, а мертвый телефон Уильяма Брента продолжал молчать.
«Меня обули», — подумал он.
Однако не исключен был и другой вариант — что Брент мертв. Даже при том, что жаргон Макдэниела (симбиотический конструкт?) вызывал у Дельрея тошноту, его теория могла вполне оказаться правильной. Вполне логично предположить, что Рэй Гальт был профессионалом-электриком, которого какие-то Рахман и Джонстон вовлекли в свою группу «Справедливость для Земли», чтобы организовать нападение на «Алгонкин» и на электрические сети. И если Брент вышел на них, они могли не задумываясь расправиться с ним.
«Тупая примитивная тактика, пустые калории терроризма!» — со злобой подумал Дельрей.
Но Фред был опытным игроком в этом деле, и что-то подсказывало ему, что Уильям Брент жив. Нью-Йорк гораздо меньше, чем можно предположить, особенно его подпольная составляющая. Дельрей связался с другими своими контактами, со своими многочисленными информаторами и знакомыми агентами ФБР, однако никто ничего не слышал о Бренте. Даже Джимми Джип ничего не знал, а у него-то был серьезный мотив отыскать парня — ведь только при таком условии Дельрей помог бы ему отчалить в Джорджию. И тем не менее ни у кого не было никакой информации. И никакой удивленный мусорщик, разгружая мусорные баки, не обнаружил в них неопознанный труп в соответствующей упаковке.
Нет, решил Дельрей. Ответ может быть только один, и он больше не мог от него просто так отмахиваться: Брент его насадил.
Через свои связи в министерстве национальной безопасности Дельрей попытался выяснить, приобретал ли Брент под своим реальным или под каким-то из двенадцати вымышленных имен билет на самолет. Никаких сведений на этот счет не было, хотя любой профессиональный агент знает, где можно добыть документы, которые примет любая авиакомпания.
— Любимый?..
Дельрей даже вздрогнул от неожиданности при звуке голоса жены. Он оглянулся и увидел на пороге комнаты Серену с Престоном на руках.
— Ты какой-то сильно задумчивый сегодня, — сказала она. Дельрея поражало, до какой степени Серена была похожа на актрису и продюсера Джаду Пинкетт Смит. — Ты все думал и думал над чем-то вчера вечером перед сном, продолжаешь думать и сегодня. Боюсь, что ты не переставал думать даже во сне.
Он хотел было попытаться что-то объяснить ей, но смог лишь выдавить:
— Боюсь, что меня вчера вышибли пинком под зад.
— Что?! — Серена была явно потрясена. — Макдэниел выгнал тебя?
— Напротив, поблагодарил.
— Но…
— Иногда благодарность всего лишь благодарность, но порой ее реальное значение: «Начинай, парень, собирать вещички…» Ну, скажем помягче, меня выживают. Что, по сути, одно и то же.
— Я думаю, ты преувеличиваешь.
— Но он постоянно забывает сообщать мне новые факты по делу.
— По делу об электричестве?
— Да. Мне звонит Линкольн, Лон Селлитто. Даже ассистент Такера звонит мне, но не он.
Дельрей скрыл от нее основную причину своего беспокойства — возможность привлечения к суду за похищенные сто тысяч долларов.
Однако еще больше его расстраивало то, что он был практически уверен: Уильям Брент обладал какими-то сведениями, которые могли бы остановить эти жуткие теракты. Сведениями, которые исчезли вместе с ним.
Серена подошла и села рядом, протянула ему Престона, который с радостью схватил своими крошечными пальчиками большой палец отца, отчего на душе у того немного полегчало.
— Я очень тебе сочувствую, любимый.
Дельрей посмотрел в окно на сложную геометрию зданий, за которыми вдали виднелись каменные опоры Бруклинского моста. Ему на память пришел отрывок из стихотворения Уолта Уитмена «Бруклинский паром»: «Лучшее из того, что я сделал, казалось мне пустым и подозрительным; Мои возвышенные мысли, а может, вы были просто недалекими?»[6]
Уитменовские слова теперь он мог применить и к себе самому. Яркий фасад Фреда Дельрея: классный, горячий, крутой мужик, с время от времени — наверное, чаще, чем время от времени — проскальзывающей мыслью: а что, если все это не более чем самообман?
Следующие строки стихотворения Уитмена били прямо в цель: «Не вы одни знаете, что такое быть злым; я тоже знаю, что такое быть злым».[7]
«Что же мне делать?» — думал Фред.
«Справедливость для Земли»…
Он с грустью вспомнил свой отказ посетить конференцию довольно высокого уровня, посвященную сбору и анализу сведений, полученных с помощью сверхсовременных технологий. Конференция называлась «Образ будущего».
Тогда, выйдя на улицу, Дельрей злобно произнес: «Ну ее к дьяволу, эту образину!» — скатал программку в комок и швырнул в урну.
— Не забывай, ты дома, — услышал он голос жены, вытиравшей рот Престону. Ребенок смеялся и хотел, чтобы с ним поиграли.
— Понимаешь, — сказал Фред, — у меня была одна очень важная нить в том деле. И она исчезла. По правде говоря, я потерял ее. Доверился человеку, которому мне не следовало доверять. В общем, я выбыл из игры.
— Информатор? Сбежал от тебя?
Он был в дюйме от того, чтобы выложить ей всю правду о ста тысячах. И все-таки промолчал.
— Сбежал и исчез, — пробормотал Дельрей.
— Сбежал и исчез? И то и другое? — Лицо Серены сделалось наигранно мрачным. — Не говори только, что он к тому же еще пропал и скрылся.
Агент невольно улыбнулся.
— Я пользуюсь услугами только очень талантливых информаторов. — Лицо жены снова сделалось серьезным. — За два года он ни разу не пропустил ни одной встречи и отвечал на все мои звонки.
«С одним небольшим исключением: за все те два года я ни разу не заплатил ему, не получив от него информацию».
— И что же ты собираешься делать? — спросила Серена.
— Не знаю, — ответил он честно.
— Тогда можешь сделать мне одолжение?
— Думаю, что да. Какое?
