Эрик Сунд - Голодное пламя
Чутье вывело ее на верную дорогу, но Жанетт знала, что оно может и подвести. В полицейской работе важно это правильное чувство, но оно не должно перевешивать и заслонять обзор. В последнее время она, из страха пойти на поводу у чувств, отмахивалась от фактов, в упор не замечая их.
Жанетт вспомнила, как в их с Оке первый год она ходила на вечерние курсы кроки́. Преподаватель объяснял, как мозг постоянно обманывает глаза, а глаза, в свою очередь, обманывают руку, которая держит уголь для рисования. Человек видит то, что, как он думает, он видит, а как предмет выглядит в реальности, остается вне поля его зрения.
Картинка с двумя узорами, и узор зависит от того, на чем фокусируется взгляд.
Способность разных людей видеть трехмерные изображения.
Безобидные формулировки Хуртига в машине по дороге в Окерсбергу заставили ее, Жанетт, остановиться, замедлиться и просто увидеть то, что все это время находилось у нее перед глазами.
Понять то, что ей предоставили для понимания, наплевав на то, как это должно было бы быть.
И если она права, то она хороший полицейский, который сделал свою работу и отработал свою зарплату. Ничего более.
Если же, напротив, она ошиблась, то подвергнется критике, а ее профессиональная компетенция окажется под вопросом. Что она ошиблась, потому что она женщина и не способна к следовательской работе по определению, конечно, вслух не произнесут, но это будет читаться между строк.
После обеда Жанетт закрылась у себя в кабинете, сказала Хуртигу, чтобы ей не мешали, и принялась отправлять запросы насчет отпечатков пальцев и ДНК.
Иво Андрич работал над отчетом по Регине Седер и обещал отправить его Жанетт, как только закончит, в течение дня.
Сейчас важно, что она нашла Викторию Бергман. Ожидая ответа на свои запросы, Жанетт читала записи, сделанные в комнате у Софии-старшей, и в который раз размышляла о судьбе юной Виктории.
Которую насиловал и сексуально использовал родной отец на протяжении всего ее взросления.
Ее новые, засекреченные личные данные позволили ей начать новую жизнь где-то в другом месте, далеко от родителей.
Переехала ли она? Что из нее вышло? И что имела в виду София-старшая, говоря, что с Викторией в Копенгагене поступили плохо? Что именно с ней сделали?
Замешана ли она в убийстве Сильверберга, Грюневальд и Седер?
Жанетт сомневалась. Единственное, что она пока знала наверняка, – это что Ханна Эстлунд утопила Юнатана Седера. Что фотоаппарат, возможно, держала Йессика Фриберг, было пока всего лишь предположением, но Жанетт была уверена в этом.
София-старшая предполагала, что Виктория выучилась на психолога, и это представлялось логичным. Точно так же, как многие преступники в прошлом сами были жертвами, вполне можно предположить, что иные психологи сами имеют в анамнезе проблемы с психикой. Последнее, размышляла Жанетт, может иметь далеко идущие последствия. Когда все устаканится и дело будет раскрыто, она испробует свою теорию на своей Софии Цеттерлунд. Жанетт с нетерпением представляла, как расскажет ей о ее тезке-коллеге.
Моя София, подумала Жанетт, и ей стало жарко.
Что там София говорила о преступнике? Человек с шатким представлением о себе. С диагнозом «пограничное расстройство» и потому неспособный видеть четкие границы между собой и другими. Так ли это – покажет будущий допрос, сейчас это второстепенно.
Потом София объяснила, что деструктивное поведение часто бывает следствием физического и эмоционального насилия в детстве.
Если бы не убийство мужа Шарлотты, Пео Сильверберга, она поняла бы все намного раньше.
На самом деле убить должны были Шарлотту. Ведь она тоже получала письма с угрозами. Почему вместо нее погиб ее муж, можно только догадываться, но убийство, несомненно, планировалось как жестокая месть.
Все ясно как день, думала Жанетт. Закон человеческой природы: все, что скрыто в уголках души, пытается протиснуться на поверхность.
Ей следовало сосредоточиться на Фредрике Грюневальд и одноклассницах из Сигтуны, на инциденте, о котором все говорили.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Хуртиг.
– Как дела? – Он прислонился к стене слева от двери, словно его не держали ноги.
– Неплохо. Я жду кое-какой информации, которую мне обещали выслать до конца дня. Надеюсь, вот-вот придет. И когда я ее получу, мы объявим их в государственный розыск.
– Ты думаешь, это они? – Хуртиг сел на стул для посетителей.
– Очень может быть. – Жанетт подняла глаза от блокнота, откатилась в кресле от стола и сцепила пальцы на затылке.
– Чего хотел Оке, зачем звонил? – У Хуртига был обеспокоенный вид.
– У Юхана определенно проблемы с тем, чтобы принять Александру.
– Это новая женщина Оке? – Хуртиг наморщил лоб.
– Именно. Юхан обозвал ее шлюхой, и разверзлась преисподняя.
– Пацан не промах, – захохотал Хуртиг.
Сведенборгсгатан
София причесалась и подкрасила губы, собираясь ехать домой. Она чувствовала себя выжатой как лимон.
Солнце бабьего лета окрасило свет на улице оранжевым, а ветер, от которого дрожали стекла, стих.
Когда София вышла на улицу, в воздухе пахло зимой.
На Мариаторгет собралась стая галок, готовясь лететь на юг.
София миновала станцию метро «Мариаторгет», шотландский кабачок напротив нее и пошла вниз по улице. Солнце отражалось в витринах.
Возле станции «Сёдра» она снова увидела ту женщину.
Узнала походку, широкие покачивающиеся бедра, как она ставит ноги носками навыворот, опущенную голову и тугой седой пучок.
Женщина скрылась в дверях метро, и София поспешила следом. Две тяжелые вращающиеся двери задержали ее, и когда она вошла в вестибюль, женщина уже скрылась.
Вестибюль был оформлен как улица, с обеих сторон тянулись фонари, выход на перрон находился в другом конце.
Слева – табачный киоск, справа – ресторан «Маленькая Вена».
София почти побежала по направлению к турникетам.
Женщины там не было, но не могла же она успеть войти в метро, пройти турникеты и спуститься на эскалаторе.
София повернулась и пошла назад. Заглянула в ресторан, в табачный киоск.
Женщины нигде не было видно.
Заходящее солнце бросало рыжие отсветы на окна и фасады домов.
Огонь, подумала София. Обугленные останки человеческих жизней, тел, дум.
Квартал Крунуберг
Сквозь разошедшиеся тучи проглянуло солнце. Комиссар уголовной полиции Жанетт Чильберг поднялась из-за стола. Из окна открывался вид на крыши Кунгсхольмена. Жанетт потянулась, распрямила руки, вдохнула полной грудью. Наполнила легкие, задержала воздух чуть дольше, чем надо, и с облегчением выдохнула.
Ханна Эстлунд и Йессика Фриберг. Соученицы Шарлотты Сильверберг, Фредрики Грюневальд, Регины Седер, Генриетты Дюрер, Аннет Лундстрём и Виктории Бергман в гимназии Сигтуны.
Прошлое всегда доберется до тебя.
Не рой другому яму.
Как она и предполагала, исчезли и Ханна Эстлунд, и Йессика Фриберг. После того как она изложила свои доказательства прокурору фон Квисту, он объявил обеих в розыск. Как подозреваемых на веских основаниях в убийстве Фредрики Грюневальд, а также Юнатана и Регины Седер.
Жанетт и фон Квист были согласны насчет того, что существуют обстоятельства, которые делают Ханну Эстлунд и Йессику Фриберг подозреваемыми – также на веских основаниях – в убийстве Пера-Улы Сильверберга, и договорились расширить розыск, даже если степень подозреваемости будет понижена.
Прокурор фон Квист сомневался, достаточно ли сейчас доказательств для возбуждения дела, но Жанетт стояла на своем.
Разумеется, потребуются дополнительные улики, но Жанетт была уверена: как только этих двух женщин возьмут, расследование будет окончено.
Снятые на месте преступления отпечатки пальцев сравнят, и пробы ДНК совпадут.
Потом женщин допросят, и они, очень возможно, признаются.
Надо только затаиться, посмотреть, как будут развиваться события, и дождаться своего часа.
Мотив все еще оставался под большим вопросом. Почему они пошли на преступление? Неужели это просто месть – и ничего больше?
Жанетт подготовила свою теорию о причине и следствиях, но, к большому ее сожалению, когда она формулировала, как связаны события, все выглядело совершенно неправдоподобно.
Ее размышления прервал звонок по интеркому. Жанетт повернулась, нагнулась над столом и нажала кнопку:
– Да?
– Это я, – сказал Хуртиг. – Зайди ко мне – узнаешь кое-что интересное.
Жанетт отпустила кнопку и пошла по коридору к кабинету Хуртига.
Если там еще какие-то странности, я не выдержу, подумала она. С меня хватит.
Дверь в кабинет Хуртига была открыта нараспашку. Войдя, Жанетт увидела там Олунда и Шварца. Оба воззрились на нее, Шварц ухмыльнулся и покачал головой.
– Послушай-ка его, – предложил Олунд, указывая на Хуртига.
Жанетт протиснулась между ними, подтащила к себе стул, села:
