Наталья Андреева - Поговори со своей тенью
— Никуда ходить не надо.
— И насчет Виолы. Как быть с ней?
— Она у тебя? — настороженно спросил брат.
— Я… не знаю. Кажется. Или в любой момент может появиться. У нее ведь есть ключ.
— Ты вот что: сиди дома. Я сейчас приеду.
— С милицией? — подозрительно спросила я.
— Не будет никакой милиции. Даю тебе слово.
— Правда?
— Ну, конечно!
— И ты меня избавишь от нее?
— Ну, конечно!
— И как же это будет выглядеть? Если без милиции?
— Ты, главное, сиди дома, никуда не уходи. Поняла?
— Да. Но она очень опасна, — пожаловалась я.
— Знаю. Но все будет в порядке, ты ничего не бойся. И жди меня. Я все устрою. Дай слово, что никуда не уйдешь.
— Я никуда сегодня не собиралась.
— А Виола?
— Она сама по себе. Ты же знаешь.
— Так вот: попытайся любыми средствами ее задержать. Разговаривай с ней, отвлекай. Я скоро буду. Если что, звони мне на мобильный. Я буду с тобой разговаривать. Хорошо?
— Да.
— Я тебя очень прошу, Саша. Слышишь? Я тебя прошу.
Он меня просит, подумать только! Великий Будда меня просит! А как же его позиция? Как же я-мудрее-тебя-на-целую-тысячу-лет?
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Раз ты просишь, я буду сидеть дома и ждать тебя.
— Вот и умница. Ну все. Целую.
И в трубке раздаются осторожные гудки. Именно так: осторожные. Мне показалось, что Великий Будда ушел из собственной квартиры на цыпочках. Нет, определенно что-то случилось. Но велено сидеть и ждать. То есть он, конечно, просил, но…
Надо чем-нибудь себя занять. У меня еще осталась последняя, двенадцатая история. Вернее, всего-то несколько страничек, поскольку глава еще не дописана. Это август месяц. Тот самый, что стоит сейчас на улице. Жара, палящее солнце. Половина населения Москвы за городом, на дачах, еще какая-то часть разъехалась по курортам. Но Леночка у нас пока невыездная. Следствие по делу «синих» трупов еще идет. Милиция ищет убийцу. А Леночка — главная свидетельница. Она и еще Большая Маха. Но я знаю, что Большая Маха меня не предаст. Никогда.
Итак, я вновь открываю свой дневник и обращаюсь к записям».
ИСТОРИЯ НОМЕР ДВЕНАДЦАТЬ
«Лев — это, разумеется, Игорь. Во-первых, он родился в августе месяце, под знаком Льва. Если быть точнее, семнадцатого августа в семь часов утра. Семь — наше с ним счастливое число. Его первый крик, больше похожий на кошачье мяуканье, а не на грозный рык, возвестил о начале новой эры. А во-вторых, он и в самом деле Лев. Царь зверей. Хозяин прерий. То есть саванн. А заодно и лесов, полей и рек плюс конгломератов и мегаполисов. Я не сильна ни в географии, ни в зоологии, но, по-моему, везде, где кто-нибудь да обитает, есть свой Лев. Джек, который построил дом. Или дурдом. Так мне кажется, а мне в последнее время что-то многое кажется.
Во-первых, мне кажется, что развязка близка. Я, то есть Виола, сделала все, чтобы избавить Игоря от жены-людоедки. Теперь ей конец.
Во-вторых, мне кажется, что Игорь будет этому только рад. И спешу обрадовать Великого Будду изъявлением дружеских тире родственных чувств по телефону. Я с ним, я рядом. Всегда буду рядом. Баритон мертв, а мы с Фиалкой ушли незамеченными. Даже если Леночка расскажет теперь правду, ей никто не поверит. Но об этом я пока молчу. Откуда мне знать об убийстве Леночкиного психотерапевта? Главное — не забыть сделать удивленное лицо и округлить глаза: да ты что?! Не может этого быть!!!
Моя мама несчастна, папа тоже, но он молчит. Вернее, теперь они молчат в два голоса. В нашем дурдоме, построенном Джеком, удивительно тихо. Такая мертвая тишина бывает только тогда, когда в доме есть покойник. Но у нас никто не умер, напротив: я пытаюсь вернуть их всех к жизни. К реальности, данной им отныне в моих ощущениях. Быть может, Глупая Пучеглазая Лягушка чего-то не понимает? Мама даже перестала рассказывать окружающим, как у нас в семье все замечательно. Ибо эти окружающие уже знают: Леночку подозревают в убийстве. Шила в мешке не утаишь. Биография нашей семьи в последнее время стала предметом, который со всем старанием изучают оперативно-розыскная группа и следователь. Возможно, что и прокурор, и вышестоящее начальство. С того времени, как нашли труп Туманова, по ней, биографии этой, написана целая монография. Два тома уголовного дела. Пока два.
Но ничего. Все пройдет, и мы заживем хорошо. Я, правда, не знаю, что такое «хорошо». Оно, «хорошо» это, как линия горизонта: все время видна, но, сколько не приближайся, остается все на том же почтительном расстоянии. Для меня. И я упорно не хочу замечать, что все дальше оттаскиваю от этой линии Великого Будду. Быть может, он там уже побывал? А я, дуреха, и не заметила!
Счастье — это отсутствие несчастья. Новая формула, выведенная мною путем двойного отрицания.
Надо бы спросить у самого Великого Будды, правда это или нет. Тем более что он сам попросил:
— Саша, ты не могла бы зайти?
— А что случилось?
— Нашли еще один труп. — (Да ты что-о-о?!!) — Убит психотерапевт, к которому ходила Леночка, — упавшим голосом говорит Игорь. И мне становится его жалко. Так жалко, что я пулей лечу к брату.
Виола меня останавливает:
— Напрасно ты это делаешь. Тебя ждет еще одно разочарование.
— Какое разочарование?
— Ведь ты знаешь, что он скажет. Ты это уже знаешь. Так зачем? Это что, такая форма мазохизма? Не хватит ли над собой издеваться?
— Мне надо с ним поговорить, — упорно повторяю я глупейшую из фраз. Избитую прелюдию к выяснению отношений.
— Ну как хочешь, — устало говорит Фиалка и остается дома. Сама она с Великим Буддой все уже выяснила. А вот Глупая Пучеглазая Лягушка — нет.
…Великий Будда дома один. У Леночки нервный срыв, и она в больнице. На это раз всерьез. Вовку забрали ее родители. Валерия Сергеевна в шоке и старается теперь создать вокруг единственного внука стеклянную стену. Нет, скорее колпак. Чтобы ни один из звуков внешнего мира под него не проник и не потревожил нежную детскую душу. Чтобы Вовка не понял, что происходит с родителями. А поскольку моим родителям подобное строительство, как, впрочем, и всякое другое, не под силу, Вовку прячут в загородном особняке Леночкиного папы. И тщательно окружают вниманием и заботой.
А Великий Будда пытается быть почаще рядом с Леночкой. Клиника, в которой она пребывает, находится в десяти минутах езды от дома, и брат навещает ее два раза в день. Утром, перед тем как отправиться на работу, и вечером, когда возвращается со службы.
Я же упорно не хочу этого замечать, как и многое другое. Мне теперь все только кажется. Так, мне кажется, что Игорь проделывает все это не потому, что любит Леночку. А почему? В лифте я пытаюсь вывести очередную формулу, но ничего не получается.
И вот мы вдвоем. Он только что вернулся с работы, вернее приехал из клиники и собирается за город — проведать сына. А на часах между тем девять вечера, можно сказать, ночь на дворе. И когда Игорь доберется до загородного особняка, построенного тестем, Вовка уже будет спать. Следовательно, брат едет только затем, чтобы на него, спящего, посмотреть и поговорить стещей (!). Но все равно ведь едет! И как у него только сил хватает? Ведь утром, когда он отправится в свой офис, на шоссе непременно будут пробки. Игорю надо встать очень рано, чтобы успеть заехать к Леночке. Лицо у Великого Будды стало серым, будто и впрямь из камня. Но жаловаться он себе не позволяет. И не позволит никогда, что бы ни случилось.
Виола права: я все уже знаю. Но тем не менее спрашиваю брата:
— Как Леночка?
— Лучше. Сначала у нее случилась истерика. Она то плакала, то хохотала. Я ее не узнавал! И без конца твердила: «Все равно мне никто не поверит!» Больше всего ее беспокоит то, что ей никто не верит!
— А ты? — пристально посмотрела я на Великого Будду.
— Понимаешь, душой я ей верю. Не могу не верить. Я чувствую, что она не могла этого сделать. Но как человек здравомыслящий, не могу не обращать внимания на факты. Дело в том, что я прекрасно видел: когда она выходила из дома, в руках у нее были синие колготки. Она выгребла из ящика все, что там было, и ушла. Я видел это своими собственными глазами!
— Может быть, она просто хотела их выбросить? — стараясь выглядеть как можно легкомысленнее, спросила я. Выбросить? Ха-ха!
— Выбросить? Хм-м… «Они порвались, и я их выбросила» — это не ответ. Каким же тогда образом те чертовы колготки оказались на шее у психотерапевта? Разумеется, я не сказал об этом милиции. О том, что было в руках у Лены, когда она выходила из дома. Но они нашли универсам, где Лена покупала эти проклятые колготки! Она же была постоянной покупательницей! И продавщица прекрасно ее запомнила! Саша, оперативники обошли с полсотни торговых точек! С полсотни! Потому что я просил это сделать. И не только просил. Думал: ну хотя бы малейшая зацепка. Нигде ничего. Понимаешь? Нигде! Ничего! Никто не покупал в таком количестве подобный товар. Даже если предположить наличие некоего игрека. Даже если он, то есть она умна и очень осторожна. И покупает их в разных местах. Но почему тогда исчезает то, что принадлежит Лене? Ведь доказать, что именно она носила эти колготки, так легко. Достаточно сделать экспертизу ДНК, на чем настаивает милиция. Но Лена упорно отказывается от экспертизы. Но какой смысл оттягивать? И не до бесконечности же так может продолжаться!
