Дик Фрэнсис - На полголовы впереди
— Да, согласился, — ответил я, испытывая облегчение оттого, что мог так ответить. — Я сказал им, что куплю что-нибудь на память о них и о нашем путешествии. Так я и сделаю.
Она успокоилась.
— Я должна была вас предупредить. Но, кажется... обошлось. — Она улыбнулась. — Кто вы такой на самом деле?
— Счастливый человек, — ответил я.
— Фу!
— Я стараюсь этого не показывать, только оно так и прет наружу. Босс грозится меня за это уволить.
— А кто ваш босс?
— Бригадный генерал Валентайн Кош.
Она в недоумении заморгала глазами:
— Никак не могу понять, когда вы говорите правду.
Кош, подумал я. Кошки. Какая отрезвляющая мысль.
— Только сейчас, — медленно произнес я, — мне пришла в голову одна ослепительная идея.
— Да, это по вас, пожалуй, видно.
Время, подумал я. Очень мало времени.
— Вернитесь на землю, — сказала Нелл. — Вы где-то витаете.
— У вас случайно нет при себе расписания международных авиарейсов?
— Есть у меня на работе, и не одно. Что вас интересует?
— Рейс из Лондона в Ванкувер на завтра.
Она удивленно подняла брови, зашла в купе Джорджа, переговорила по телефону и снова вышла.
— Рейс «Эйр Канада» вылетает из Хитроу в пятнадцать часов и прибывает в Ванкувер в четыре двадцать пять.
— Считайте, что я вас расцеловал.
— Это значит, что для пассажиров вы все еще официант?
Все это время пассажиры толклись в коридоре.
— Хм-м, — задумчиво произнес я. — Пожалуй, да. Еще два дня. До конца.
— Ладно.
Вернулся Джордж и сообщил, что все трое Лорриморов восприняли новость о Шеридане спокойно. Они поедут в отель, как и было запланировано, и все организуют оттуда.
— Бедные, — сказала Нелл. — Какая ужасная история.
Я спросил Джорджа, что он собирается делать. Он сказал, что, конечно, вернется в Торонто, и, вероятно, поездом, как только будут закончены все расследования по линии «Ви-Ай-Эй», что должно произойти завтра. Я спросил, не может ли он остаться на скачки и вернуться во вторник вечером. Он сказал, что не уверен. Я зашел вместе с ним к нему в купе и уговорил его, и, когда поезд, замедлив ход, вползал на вокзал Ванкувера, он уже усмехаются по-прежнему.
Колеса поезда перестали вращаться. Прошло почти ровно семь суток с тех пор, как мы отправились в путь. Пассажиры выходили из нашего отеля на колесах и кучками стояли на перроне, все еще улыбаясь и оживленно беседуя.
Зак и остальные актеры, прощаясь, переходили от кучки к кучке. У них были дела в Торонто, и остаться, чтобы посмотреть скачки, они не могли.
Зак увидел меня в окне и снова быстро поднялся в вагон.
— Не исчезайте, — сказал он. — Если вам вздумается подзаработать сочинением детективных сценариев, дайте мне знать.
— Ладно.
— Пока, приятель, — сказал он.
— Пока.
Он снова спрыгнул с поезда и с развевающейся на ветру шевелюрой зашагал к зданию вокзала. Донна, Пьер, Рауль, Мейвис, Уолтер и Джайлз следовали за ним, как метеориты за кометой.
Я ждал, когда пройдет Филмер. Он вышел один, с мрачным, решительным видом. На нем был плащ, в руках — портфель, и тратить время на любезности он не стал. Походка у него была такая целеустремленная, что это мне не понравилось, а когда Нелл подошла, чтобы о чем-то его спросить, он ответил ей, едва повернув голову и не останавливаясь.
Когда он скрылся из вида, я выпрыгнул на перрон и оказался рядом с Нелл, которая тщательно отмечала проходящих мимо нее пассажиров на листке, лежавшем в ее папке. Заглянув ей через плечо, я обнаружил, что это список тех, кого нужно было специальным автобусом доставить в отель «Четыре времени года». Как я с облегчением увидел, против фамилии Филмера тоже стояла галочка.
— Это все, — сказала наконец Нелл и посмотрела в сторону последнего вагона. — Кроме Лорриморов, конечно. Пойду-ка помогу им.
Я снова поднялся в вагон, чтобы забрать вещи, и через окно увидел, как мимо прошла печальная маленькая процессия: Мерсер с высоко поднятой головой и грустным видом, Бемби с непроницаемым лицом, горестная Занте, сочувствующая Нелл. Подождав, пока они не отойдут подальше, я пошел вперед через весь поезд. Он был тих и пуст — болельщики разошлись, угрюмого повара центрального вагона-ресторана не было видно, в сидячих вагонах не слышно было пения, двери опустевших купе были открыты настежь, исчез и китаец-повар с его вечной улыбкой. Я снова спустился на перрон и пошел вперед, мимо багажного вагона, где получил свой чемодан, и мимо вагона для лошадей, из окна которого выглядывала Лесли Браун — дракон был все еще на своем посту.
— Пока, — сказал я ей.
В первый момент она посмотрела на меня, как на незнакомца, и только потом узнала. И Калгари, и Ленни Хиггс — все это было трое суток назад.
— А, да... До свиданья.
Поезд должен был отъехать задним ходом, чтобы отвести вагон с лошадьми и конюхами на боковой путь, откуда их по шоссе доставят в Выставочный парк. Мисс Браун, по-видимому, должна была их сопровождать.
— Желаю выиграть на скачках, — сказал я.
— Я никогда не играю.
— Ну, тогда желаю просто повеселиться.
Она бросила на меня такой взгляд, словно это был какой-то непристойный намек. Я помахал рукой нашей непреклонной хранительнице, миновал локомотив, где в крохотном окне высоко вверху виднелся темный силуэт машиниста, и вошел в вокзал.
Лорриморам не дали спокойно уйти — их окружили люди с блокнотами, фотоаппаратами и срочными заданиями редакций. Мерсер держался вежливо. Нелл выручила все семейство и усадила в автомобиль, а сама села в длинный автобус, поданный для владельцев. Я подождал поодаль, пока они все не уедут, а потом взял такси, поехал в отель «Хайетт», взял себе номер и позвонил в Англию.
Дома, в Ньюмаркете, бригадного генерала не было. Чей-то голос сказал, что я могу попробовать поискать его в Лондоне, — в его клубе, и сообщил уже знакомый мне номер. Я позвонил в бар «Хоббс-сандвич», где, к моему облегчению, мне сказали, что он как раз только что подошел к стойке, чтобы взять свою первую за вечер порцию сильно разбавленного виски.
— Тор! — воскликнул он. — Где вы?
— В Ванкувере. — Мне был хорошо слышен звон стаканов и говор. Я представил себе темные дубовые панели, увешанные портретами джентльменов в бакенбардах, пышных париках и маленьких крикетных шапочках, все это показалось мне каким-то очень далеким, не только в пространстве, но и во времени.
— Хм-м... — сказал я. — Не могу ли я позвонить вам снова, когда вы будете один? Разговор будет довольно долгий. Но только хотелось бы поскорее.
— Это срочно? — Довольно-таки срочно.
— Не кладите трубку. Я поднимусь в свою спальню и попрошу переключить разговор туда. Подождите.
Я стал ждать. В трубке несколько раз щелкнуло, потом снова прозвучал его голос, на этот раз без всякого звукового сопровождения:
— Хорошо. Что случилось?
Я говорил, как мне показалось, очень долго. Когда я замолкал, он хмыкал себе под нос, давая мне знать, что слушает, а под конец сказал:
— Вы просите совсем немногого. Всего лишь чуда.
— Есть рейс «Эйр Канада» из Хитроу завтра в три часа дня, — сказал я.
— У них будет весь понедельник и весь вторник, чтобы раздобыть эту информацию, потому что, когда во вторник в Ванкувере только одиннадцать утра, в Англии уже семь вечера. И они могут выслать ее по факсу.
— При том условии, — сказал он сухо, — что в Жокейском клубе, в Выставочном парке, есть факс.
— Я проверю, — сказал я. — Если нет, я его раздобуду.
— А что думает обо всем этом Билл Бодлер? — спросил он.
— Я еще с ним не говорил. Сначала нужно было договориться с вами.
— Какой ваш номер телефона? — спросил он. — Я об этом поразмыслю и перезвоню вам через десять минут.
— "Думай, прежде чем действовать"?
— Так надежнее всего, если только на это есть время.
Он размышлял не десять минут, а двадцать, и я уже не находил себе места от нетерпения. Когда телефон зазвонил, я сделал глубокий вдох и поднял трубку.
— Попробуем, — сказал он. — При условии, конечно, что Билл Бодлер согласится. Если мы за это время не сможем получить информацию, возможно, придется все отменить.
— Хорошо.
— А если не считать этого, — сказал он, — то неплохо сработано.
— Спасибо штабным, — отозвался я.
Он рассмеялся:
— Лестью вы повышения в чине не добьетесь.
Глава 20
Мне не терпелось поговорить с миссис Бодлер. Я набрал ее номер, но трубку взял сам Билл.
— Привет, — удивленно сказал я. — Это Тор Келси. Как ваша мама?
Наступила долгая зловещая пауза.
— Она плохо себя чувствует? — спросил я в тревоге.
— Она... э-э... она умерла. Сегодня утром.
— Не может быть! — «Это невозможно, — подумал я. — Невозможно!» — Я только вчера с ней говорил.
— Мы знали... она знала... что речь идет о нескольких неделях. Но вчера вечером наступил кризис.
