Стивен Кинг - Мистер Мерседес
– И что ты хочешь этим сказать, Пит?
– Изображали животное о двух спинах. Загоняли красный «кадиллак» в теплый гараж. Парили хомячка в баньке. Забивали гвоздик. Катались на…
– Думаю, я понял. Позволь рассказать тебе кое-что о тете Шарлотте. Если она увидит фотографию Джастина Бибера, разговаривающего с королевой Англии, то скажет, что Биб ее долбил. «Я вижу это по их глазам», – заявит она.
– Значит, ничего такого?
– Нет.
– Ладно, будем считать, что я поверил, учитывая наше прошлое, но я все равно хочу знать, что ты скрываешь? Потому что это дурно пахнет.
– Записывай по буквам: я… ни-че-го… не… скры-ва-ю.
Молчание на другом конце провода. Пит ждет, что Ходжесу станет не по себе и он заговорит. Забыл, кто обучал его этому трюку.
Наконец Пит сдается.
– Я думаю, ты роешь себе яму, Билли. Мой совет: брось лопату, прежде чем зароешься так глубоко, что не сможешь вылезти.
– Спасибо, напарник. Приятно получать уроки жизни в четверть восьмого утра.
– Я хочу снова допросить тебя во второй половине дня. И на этот раз, возможно, я тебе кое-что зачитаю.
Понятное дело, Пит говорит о «предупреждении Миранды».
– С нетерпением жду нашей встречи. Позвони мне на мобильник.
– Правда? После выхода на пенсию ты никогда не носишь его с собой.
– Сегодня он будет при мне. – Причина ясна: следующие двенадцать или четырнадцать часов он снова в строю.
Ходжес заканчивает разговор и возвращается к своим записям, слюнявит подушечку указательного пальца всякий раз, когда переворачивает страницу. Обводит имя и фамилию Рэдни Пиплса, сотрудника охранного агентства «Всегда начеку», с которым разговаривал в Шугар-Хайтс. Даже если Пиплс работает спустя рукава, он, возможно, ключевое звено в поисках Мистера Мерседеса. Но, с другой стороны, нет ни единого шанса, что он не запомнил Ходжеса, который сначала заставил охранника показать удостоверение, а потом допросил. И сегодня Пиплс уже будет знать, что Ходжес – звезда новостей. Впрочем, еще есть время, чтобы найти другое решение проблемы: Ходжес не собирается звонить в охранное агентство «Всегда начеку» до начала рабочего дня. Потому что звонок должен выглядеть рутинным.
Ему снова звонят – на этот раз на мобильник. Тетя Шарлотта. Ходжес не удивлен, но это не означает, что он рад.
– Я не знаю, что мне делать! – кричит она. – Вы должны мне помочь, мистер Ходжес!
– Вы не знаете, что делать насчет чего?
– Тела! Тела Джанель! Я даже не знаю, где оно!
Ходжесу звонят по второй линии, и он смотрит на номер.
– Миссис Гибни, у меня еще звонок, и я должен ответить.
– Не понимаю, почему вы не можете сначала…
– Джанель никуда не денется, так что вам придется подождать. Я перезвоню.
Он обрубает ее протестующий вопль и переходит на линию Джерома.
– Я подумал, что сегодня вам понадобится шофер, – говорит Джером. – Учитывая создавшуюся ситуацию.
Сначала Ходжес не понимает, о чем толкует Джером, потом вспоминает, что от «тойоты» остались обгоревшие обломки, которые отправили экспертам полицейского управления, и очень скоро люди в белых халатах определят, какая использовалась взрывчатка. Прошлым вечером он добирался домой на такси. Ему точно нужны колеса. Да и Джером может оказаться полезным не только за баранкой.
– Идея хорошая, – признает он, – но что скажут в школе?
– У меня средний балл три и девять, – терпеливо объясняет Джером. – Я также работаю в «Ситизенс юнайтед» и преподаю в компьютерном классе для детей с ограниченными возможностями. Так что могу позволить себе пропустить один день. И я уже договорился с мамой и папой. Они только попросили узнать, не собирается ли кто-то еще взорвать вас.
– Если на то пошло, исключить этого нельзя.
– Минуточку. – Ходжес слышит, как Джером передает его ответ родителям: – Он говорит, что такого не повторится.
Несмотря ни на что, Ходжес улыбается.
– Я сейчас подъеду, – говорит ему Джером.
– Не превышай скорость, – предупреждает Ходжес. – Девять часов меня устроит. Свободное время используй для развития своих актерских способностей.
– Правда? И какую мне репетировать роль?
– Старшего помощника младшего юриста, – отвечает Ходжес. – Спасибо тебе, Джером.
Он разрывает связь, идет в кабинет, включает компьютер, в поисковике ищет местного адвоката по фамилии Шрон. Фамилия необычная, так что поиск заканчивается, едва начавшись. Он выписывает название фирмы, адрес и телефоны, имя Шрона. Зовут его Джордж. Ходжес возвращается на кухню и звонит тете Шарлотте.
– Ходжес, – говорит он. – Снова с вами.
– Мне не понравилось, как вы оборвали наш разговор, мистер Ходжес.
– А мне не понравилось, что вы говорили моему бывшему напарнику, что я трахал вашу племянницу.
Он слышит, как ахает тетя Шарлотта. Следует долгая пауза. Ходжес надеется, что она повесит трубку. Этого не происходит, и он говорит все, что ей нужно знать:
– Останки Джейни в морге округа Гурон. Сегодня их вам не отдадут. Скорее всего и завтра тоже. Необходимо провести вскрытие, что представляется абсурдным, учитывая причину смерти, но таков порядок.
– Вы не понимаете! У меня билеты на самолет!
Ходжес смотрит в окно и медленно считает до пяти.
– Мистер Ходжес? Вы здесь?
– Как мне представляется, вариантов у вас два, миссис Гибни. Первый: остаться здесь и сделать все как положено. Второй: использовать билеты, улететь домой и оставить все на город.
Тетя Шарлотта начинает шмыгать носом.
– Я видела, как вы смотрели на нее, как она смотрела на вас. И я лишь отвечала на вопросы женщины-копа.
– И несомненно, со всей готовностью.
– С чем?
Он вздыхает:
– Не будем об этом. Я думаю, вам с братом необходимо лично подъехать в морг округа Гурон. Предварительно не звоните, пусть ваш приезд станет для них неожиданностью. Поговорите с доктором Голуорти. Если доктора Голуорти нет, поговорите с доктором Пателем. Если вы лично попросите их ускорить процесс – и вам удастся попросить вежливо, – они окажут всяческое содействие. Сошлитесь на меня. Я работал с ними обоими с начала девяностых.
– Нам опять придется оставить Холли одну, – говорит тетя Шарлотта. – Она заперлась в своей комнате. Сидит за ноутбуком и не выходит.
Ходжес обнаруживает, что дергает себя за волосы, и усилием воли прекращает это занятие.
– Сколько лет вашей дочери?
Долгая пауза.
– Сорок пять.
– Тогда, наверное, вы можете уехать, не нанимая няньку. – Он пытается этим ограничиться, но не выходит. – Подумайте о деньгах, которые удастся сэкономить.
– От вас и нельзя ожидать, чтобы вы поняли проблемы с Холли. Помимо психической неуравновешенности, моя дочь еще и легкоранимая.
Ходжес думает: Поэтому с тобой ей особенно тяжело. На этот раз ему удается промолчать.
– Мистер Ходжес?
– Слушаю вас.
– Вы, случайно, не знаете, оставила ли Джанель завещание?
Ходжес дает отбой.
2Брейди долго стоит под душем, не зажигая свет в ванной. Ему нравится это внутриутробное тепло и барабанная дробь воды по полу душевой кабины. И темнота нравится, и это хорошо, потому что скоро у него не будет ничего, кроме темноты. Ему хотелось бы верить, что впереди нежное воссоединение матери-и-сына – может, даже матери-и-любовника, – но в его сердце нет веры. Он готов притвориться, но… нет.
Одна темнота.
Бог его не волнует, как и перспектива провести вечность, поджариваясь на медленном огне за свои преступления. Любой недоумок знает, что ничего такого не существует. Каким жестоким должно быть сверхсущество, чтобы создать столь изгаженный мир? Даже если мстительный Бог телеевангелистов и облаченных в черное растлителей малолетних существует, разве сможет этот испепеляющий молниями громовержец обвинить Брейди в содеянном? Разве Брейди заставил отца схватиться за высоковольтный провод? Нет. Разве Брейди засунул кусочек яблока в дыхательное горло Фрэнки? Нет. Разве он твердил без конца, что деньги закончатся и им придется жить в приюте для бездомных? Нет. Он поджарил отравленный гамбургер и сказал: Съешь, мама, очень вкусно?
Разве можно винить его за то, что он нанес ответный удар миру, который и сделал его таким?
Брейди думает, что нет.
Он размышляет о террористах, которые обрушили башни Всемирного торгового центра (о них он размышляет часто). Эти клоуны действительно думали, что отправятся в рай, где их ждала вечная жизнь в роскошном отеле в окружении ослепительных юных дев. Обхохочешься, а что самое смешное? На посмешище выставили их… а они этого не знали. Им досталось лишь несколько мгновений лицезрения всех этих окон и завершающая вспышка света. А потом они и тысячи их жертв просто ушли. Пуф – и нету. Пока, аллигатор, увидимся, крокодил. Все ушли, убийцы и убитые, ушли во вселенское ничто, окружающее одну одинокую синюю планетку и ее безмозглых суетящихся обитателей. Все религии лгут. Все моральные постулаты – заблуждение. Даже звезды – мираж. Истина – это темнота, и единственное, что имеет значение, так это заявить о себе, прежде чем ступить в нее. Взрезать кожу мира и оставить зарубку. Если на то пошло, вся история человечества – рубцовая ткань.
