Александр Кашин - Агентство «БМВ»
«Недаром он мне во сне снился, — думала Марина, рассматривая этого небольшого и, в общем, невзрачного человека. Хотя прежде она никогда его не видела, а знала только по рассказам Бориса и Капустинской, узнала она его сразу — как только пришла в себя. — Остается только, чтобы он продемонстрировал мне свои зубы. В тупик он всех нас уже загнал». Марина скосила глаза влево. Бок о бок с ней сидел Игорь Кортнев, за ним — высокий молодой человек с красивыми карими глазами и роскошной темной шевелюрой — по-видимому, приятель Игоря Сергей Штерн, а рядом со Штерном — интересная молодая женщина с каштановыми волосами и редкого, золотистого цвета глазами. Судя по всему, это была подруга Сергея. Некоторые признаки — в частности, заставленное дорогой косметикой трюмо и развешанные по стенам портреты этой женщины, выполненные в разной технике, — позволяли догадаться, что квартира принадлежит приятельнице Штерна. На небольшом столике, который стоял чуть сбоку от сидевших, кучей были навалены документы и все то, что «вампир» извлек из карманов и сумочек пленников. Марине бросилось в глаза несколько конвертов с фирменным значком авиакомпании «Пан-Америкэн». Точно такой же она видела на столе в квартире Кортнева.
Серебряков был доволен, хотя определить это по его неподвижному, как маска театра «Кабуки», лицу было крайне затруднительно. Надо сказать, что у него имелись для этого все основания. Навестив квартиру Кортнева, он обнаружил оставленную для Марины записку с адресом и сразу же по этому адресу поехал, не сомневаясь ни секунды, что застанет там всю компанию, включая и беглого вице-президента. Проникнуть в квартиру и связать сонных людей для него было, так сказать, делом техники. Кто еще должен был попасть в расставленную им мышеловку, он не знал, поскольку Кортнев в записке ни к кому конкретно не обращался, но кое-какие догадки у него на этот счет имелись, поэтому, когда в квартире появилась Летова, Серебряков снова поздравил себя с удачей: и на этот раз интуиция его не подвела.
Тимофею оставалось только выяснить, куда Штерн спрятал баксы, ибо он вполне резонно полагал, что без денег в Австралии всем этим молодым людям делать нечего.
Куда ты дел «грины»? — спросил Серебряков, отклеивая с лица Штерна скотч. — Скажешь сразу — мне не придется прибегать к некоторым средствам, до которых, честно говоря, я не большой охотник.
Тем не менее Серебряков прихватил с кухни глубокую эмалированную миску, налил туда воды и сунул в нее кипятильник, предварительно воткнув вилку в розетку.
Будешь молчать — надолго лишишься возможности кропать свои фальшивки, — добавил он, выразительно посмотрев на Штерна. — Потому что я сварю из твоей правой руки отличный бульон. А если и это не поможет, займусь твоей подружкой. — Серебряков совершил путешествие к столу, выбрал из нескольких заграничных паспортов один и принялся его перелистывать.
Назарова, Лола Георгиевна, — медленно огласил он. — Двадцати шести лет, не замужем… — Серебряков воткнулся черными дырками зрачков в Штерна. — Хочу тебе сообщить, что деформированную ожогом руку у представителя сильного пола можно воспринимать как боевой шрам, а шрамы, как известно, украшают мужчину, но изуродованная рука у женщины — это уродство — и ничего больше. Если не ошибаюсь, твоя подруга — актриса? — Серебряков ткнул пальцем в фотографии, висевшие над столом, на которых Лола была запечатлена в античном костюме, чего Маринка поначалу не заметила. — Вряд ли она сможет после этой операции выйти на сцену — разве что станет играть роли шпионок в черных перчатках. — Серебряков улыбнулся краем рта, и Марина готова была поклясться, что последнее его замечание относится именно к ней.
Между тем Сергей Штерн, хотя ему и разлепили рот, продолжал хранить упорное молчание, глядя поверх головы Серебрякова, так что процедура приготовления бульона из правой руки художника казалась неминуемой. Тем более что вода в эмалированной миске стала закипать.
По счастью, в кармане «вампира» зажужжал мобильный телефон и он переключил свое внимание на беседу с невидимым абонентом, который, как в скором времени выяснилось, был не кем иным, как Дианой Шиловой.
Поскольку при этом Серебряков не сделал ни малейшей попытки выйти в другую комнату или как-то иначе скрыть содержание беседы с президентом концерна «Троя», Маринка вдруг с пугающей ясностью поняла, что судьба всех находившихся в этой комнате людей, включая и ее, была Дианой Шиловой уже предопределена.
Как же, у меня тут все собрались, — сказал между тем Серебряков, отвечая на заданный ему Дианой вопрос… — Даже, можно сказать, лишние имеются. К примеру, подружка господина Штерна и небезызвестная вам Марина Летова. Как оказалась? Очень просто — прилетела на зов господина Кортнева, так что, сами понимаете, Диана Павловна, — никакой он не «голубой», а самый настоящий бабник с патологической склонностью к адюльтеру.
Нет, пока господин Штерн не желает отвечать на вопрос, куда он спрятал деньги. Но я развяжу ему язычок, уверяю вас. Думаю через час… Ну, через полтора… Вряд ли он выдержит дольше — особенно если я стану прижигать кипятильником филейные части его любовницы… Да, времени мало. К вам? Но их все-таки четверо, а я один… Ах, так! Ну что ж, подумаю. Когда будет машина? Значит, я забираю только господина Штернами его даму? А с остальными что делать?.. Ага, ага… понятно…
Внезапно Серебряков что-то услышал, вернее, почувствовал. Какой-то подозрительный звук или, возможно, шорох. Отключив телефон, он замер, мгновенно превратившись в статую. Именно так реагируют люди, когда ощущают смертельную опасность.
Маринка обратила внимание на его странное поведение, но никак не моща взять в толк, чем оно вызвано: сама она не слышала ни звука.
Однако вид Серебрякова заставил ее насторожиться. Она изо всех сил качнулась вперед, пытаясь изменить центр тяжести стула, на котором сидела, хотя и отдавала себе отчет, что в случае падения рискует разбить себе лицо в кровь. Она бы с удовольствием предложила всем своим товарищам по несчастью сделать то же самое, если бы могла говорить, но рот у нее был заклеен, Зато Штерн имел возможность говорить, и он — на удивление — озвучил мысли Летовой.
Всем на пол! — неожиданно закричал он, и Летова поняла, что печатание фальшивых баксов на психике все-таки сказывается — хочешь не хочешь, а вторая сигнальная система при этом развивается в полной мере…
Все захваченные «вампиром» Серебряковым пленники принялись раскачиваться на стульях и один за другим валиться на пол, изо всех сил стараясь при этом отвернуть лица и соприкоснуться с поверхностью пола не носом или лбом, а по крайней мере щекой или ухом.
Одновременно с манипуляциями пленников, которые Серебряков был не в силах контролировать или предотвратить, посыпались оконные стекла, и в квартиру ринулись люди в камуфляжной форме с надписью «ОБОН» на спине. Трое из них, подобно парашютистам, влетели в квартиру через окна на каких-то прозрачных тросах, а один, высокий, в голубом десантном берете, ворвался через дверь.
Надо сказать, что вторжение повергло в панику всех, кто находился в квартире, — за исключением Серебрякова. Выхватив из кобуры пистолет ТТ военного производства с навинченным на него глушителем, Тимофей открыл стрельбу. Шнелля и еще одного ему удалось пристрелить сразу. Те сорвались с подоконника да так и повисли на канатах, раскачиваясь за окном, словно маятники. Третий — вломившийся через окно спальни, услышав отрывистые хлопки пистолета ТТ, запаниковал и открыл беспорядочный огонь из автомата, пытаясь добраться до помещения, где находился с пленниками Серебряков. Как только голова в черной маске оказалась в пределах видимости, Тимофей аккуратно поставил точку посреди лба, но в этот момент сам был поражен выстрелами Гвоздя. Тот, как только ворвался в квартиру, сразу оценил ситуацию и затаился в крохотнойлрихожей, а как только предоставилась возможность, выстрелил в Серебрякова. Автоматная очередь Гвоздя достала Серебрякова в правое плечо и прошила живот. На Тимофее бронежилета не было, и он в полной мере получил весь свинцовый груз, который отвесил ему десантник. «Домашний вампир» Шиловой рухнул на пол и замер. Вокруг него стала расплываться лужа крови. Гвоздь, не выпуская из рук автомата, по-хозяйски ткнул Серебрякова высоким шнурованным ботинком в бок и перевернул его тело на спину. Хотя Тимофей был весь залит кровью и не подавал признаков жизни, десантник — на всякий случай — выбил у него ногой из правой руки пистолет и отшвырнул подальше в сторону. Покончив с этим, Гвоздь прошелся по комнате, заглядывая в лица пленников Упыря.
А вот и господин Кортнев, — с мрачной весёлостью объявил Гвоздь и ударил Игоря высоким военным ботинком в скулу. — Что, не нравится? Это пока только задаток. Теперь тебе аукнется по полной программе, аристократ хренов!
