Джеймс Берк - Блюз мертвых птиц
Он поболтал виски со льдом, затем осушил стакан и разжевал лед между зубами. Его щеки горели, словно красные персики, глаза подернулись дымкой алкогольного человеколюбия, что всегда указывало на непредсказуемые метаболические изменения, происходящие в его системе.
— А вот и Амиде Бруссар. Посмотри на того чувака, что сидит рядом с ним, — вдруг сказал он.
Я всматривался в толпу, но со своего места никак не мог увидеть столик Бруссара.
— Гретхен сказала, что видела Варину на борту «Крис-Крафта» с альбиносом. Не знаю, можно ли назвать этого парня альбиносом, — проговорил Клет. — Его лицо похоже на кусок белой резины, который кто-то пришил к черепу. Думаешь, это он?
Я взял сэндвич с барбекю с подноса у официанта и встал, чтобы видеть столик Бруссара. Я старательно запеленал сэндвич в салфетку и принялся его поглощать, пытаясь ничем не выдать свой интерес к преподобному, при этом наблюдая за ним и его приятелем. Как сотрудник полиции, я за многие годы научился тому, что, наблюдая, можно узнать гораздо больше, чем если бы ты слушал весь разговор от начала и до конца. Почему? Потому что все преступники лгут. Это факт. Все социопаты лгут — причем постоянно. Это тоже факт. От них правду можно узнать либо из того, о чем они не говорят, или же из того, что говорят вам их глаза и руки. Неморгающий взгляд, как правило, указывает на обман. Падение тона голоса и моргание сразу после отказа что-либо признать указывает на то, что вы начинаете закручивать гайки. Уклонение от ответа, признание вещей как нечто само собой разумеющееся и полуправда указывают на то, что вы имеете дело с искусным лжецом, чья методика заключается в том, чтобы вымотать вас. Отчасти напоминает бейсбол. Вам приходилось иметь дело с подающим-левшой, который не брился три дня и выглядит так, как будто жена только что выгнала его из дома? Либо учитесь читать между строк, либо он вам мячом снесет башку.
А что, если приходится наблюдать за таким человеком, как Амиде Бруссар, причем из-за расстояния вы не можете слышать его лживые речи? На чем его поймать? Нужно игнорировать его керамическую улыбку, натруженные руки фермера и коротко подстриженные седые волосы патриарха-первопроходца. Нужно наблюдать за его глазами, за тем, куда он смотрит. Ему принесли ужин прямиком с кухни, а не со столов для гостей. Чернокожий официант, подавший ему стейк, единственный из всего обслуживающего персонала носил санитарные резиновые перчатки. Когда он поставил перед Бруссаром блюдо, тот не сказал ни слова благодарности, не выказал ни малейшей признательности; он ни на мгновение не прервал разговор с человеком с сюрреалистическим лицом, которое, казалось, может жить лишь в неприятных снах.
Я бросил остатки сэндвича в мусорное ведро и направился к столику Бруссара. Девушка-вьетнамка наполнила его стакан водой и убрала со стола грязные тарелки. Я четко видел его взгляд, сначала скользнувший по ложбинке между ее грудей, когда она наклонилась к нему, и затем застывший на ее удаляющихся от него бедрах. Его вставные зубы, казалось, были прочнее стали.
— Думаешь, у нашего приятеля грязные мыслишки? — спросил Клет.
На пути к столу Бруссара к нам присоединился мужчина, с которым мы столкнулись в вестибюле.
— Мужики, вы собираетесь побеседовать с преподобным Амиде? — спросил он.
— План такой, — ответил Клет.
— Пойдемте, я его знаю. Мы с ним и Ламонтом Вулси как-то на рыбалку ездили. Так Ламонт столько на себя одежды от комаров нацепил, что выглядел как в костюме химической защиты.
— Вулси это парень с латексной кожей? — спросил Клет.
— Я бы это так не называл, — ответил мужчина. Он посмотрел на меня и протянул руку. Рука была жесткой и твердой, как кирпич.
— Я Бобби Джо Гидри.
— Как поживаешь, Бобби Джо? — ответил я.
— Я бухал пятнадцать лет. Пока не встретил Амиде полгода назад. И вот, за шесть месяцев ни одной рюмки.
— Это замечательно. Мой друг уже знаком с преподобным, а я нет. Может, ты представишь меня? — спросил я.
Мы с Клетом пожали руку Бруссару, но я не думаю, что он видел или слышал нас. Он так и не прекратил жевать свой салат и не оторвал взгляда от официантки. Клет, я и Бобби Джо Гидри пододвинули складные стулья поближе к его столу и сели среди людей, у которых, похоже, не было ничего общего, кроме веры в Амиде Бруссара, человека, знающего волю Божью и то, что нужно их стране.
— У вас коллекция самых больших внедорожников из всех, что я видел, — заметил Клет. Он уже почти прикончил второй стакан виски со, льдом, отпивая из него в промежутках между предложениями. — А на чем вы ездите?
— Старый добрый «Шевроле Субурбан», туда девять человек помещается, — ответил Бруссар.
Официантка поставила рядом с тарелкой Бруссара бутылку кетчупа и соуса для мяса. Он нежно прикоснулся к ее руке, смотря ей в лицо светлым взглядом.
— Милочка, отнеси стейк обратно на кухню. Он все еще красный посередине.
— Да, сэр. Простите, пожалуйста. Через минуту вернусь с полностью прожаренным, преподобный Амиде, — ответила она.
— Умница. И устрой-ка этому повару нагоняй, пока ты там, — посоветовал священник. Он проводил ее взглядом, но в этот раз не позволил взгляду упасть ниже талии. — Прекрасная девушка.
— Как вы думаете, мы этим кочевникам с тюрбанами на головах достаточно всыпали, чтобы нефть и дальше лилась рекой? — выпалил Клет.
«Клет, прошу тебя, не облажайся», — подумал я.
— Что там насчет тюрбанов? — спросил Бруссар.
— Я говорю о цене бензина. Этот «Субурбан», наверное, бензин как паровоз жрет, — ответил Клет.
Я попытался вмешаться в разговор, прежде чем Персел окончательно все испортит.
— Мне кажется, я вас знаю, — сказал я Ламонту Вулси, — вы друг Варины Лебуф.
Его глаза напомнили мне плавающие в молоке темно-синие мраморные шарики, его рот смахивал на утиный клюв, нос блестел от пота, даже несмотря на то, что вечерний воздух был прохладен и становился холоднее с каждой минутой. Я никогда раньше не видел человека с таким странным цветом кожи, с такой причудливой комбинацией необычных черт лица или с глазами, полными столь глубокой, почти фиолетовой синевы, но начисто лишенными нравственного света.
— Да, мне известна мисс Лебуф. Но вот не помню, чтобы видел вас в ее компании, — ответил он. Судя по акценту, он был из Каролины или Тайдвотер — он по-особенному произносил звук «р». Похоже, слово «известна» для описания своих отношений с дамой его полностью устраивало.
— Думаю, она была у вас на лодке, той самой, с рыбой-пилой на носу, — ответил я.
Его холодный синий взгляд остановился на моих глазах:
— Что-то не припомню.
«Это твой шанс», — подсказал мне внутренний голос.
— Разве это не вы живете где-то на острове?
— Жил. Я вырос на морских островах штата Джорджия.
— Никогда не слышали о парне по имени Чад Патин? Он как-то пытался меня пристрелить.
— Откуда же мне знать подобных людей? — переспросил Вулси.
— У этого Патина были не все дома. Он как-то рассказал мне сумасшедшую историю о средневековом инструменте под названием «железная дева». Говорил, что это на каком-то острове. Работает как соковыжималка для винограда, но вместо ягод в нее засовывают людей.
Голова Вулси крутанулась на плечах, как будто он сканировал толпу. Его руки лежали на скатерти, круглые и бледные, словно шарики из теста, грудь надулась, как у павлина.
— Кто вы такие?
— Меня зовут Дэйв Робишо, я следователь из убойного отдела округа Иберия.
Вулси потеребил золотой крест, висящий на груди. Его взгляд снова столкнулся с моим.
— Я думаю, что вы и ваш друг выпили лишнего.
— Я не пью, — возразил я.
Он вытянул ноги перед собой, хрустнув коленными суставами, и улыбнулся.
— Так, может, стоит начать? Рюмашка-другая дает прекрасное оправдание говорить все, что душе угодно. А потом можно просто извиниться, и делу конец.
— Как-то не приходило на ум. Значит, «железные девы» — не ваша специализация?
Он почесал спину и водрузил на нос почти непроницаемые черные солнечные очки.
— Нет, как-то в последнее время не доводилось мне встречаться с девами, ни с железными, ни с какими другими.
— А как насчет девчонки по имени Блу Мелтон?
— Кого?
— Ее похитили на вашей лодке.
— Лодка, которую вы описываете, мне не принадлежит, и я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, мистер Робишо.
— А как насчет самолета-амфибии, на котором вы были? Всегда хотелось на подобном прокатиться.
— Этот разговор окончен, — отрезал Вулси.
Девушка-вьетнамка поставила стейк перед Бруссаром, мясо было настолько горячим, что еще шкворчало в подливке.
— Повар приносит свои извинения и надеется, что теперь вам понравится, — вымолвила она.
