Алексей Тарабрин - Женщины и преступность
Вот и в этот раз при благоприятном исходе кое-что должно было остаться на жизнь и раскрутку нового бизнеса. А уж старым она больше заниматься не будет. Последняя попытка и хватит. Теперь она нашла другую, по сравнению с прежним, чуть не золотую жилу, доходнее всех предыдущих занятий, даже вместе взятых. Так что прощай, нищенское прозябание. Теперь она не только цветной телек купит, но и многое другое.
Вернувшись домой, Вероника сразу дала в местной газете объявление: "Если вы беременны и бедны, бездетная иностранная семья пригласит вас за рубеж родить для них ребенка". Дня через два после публикации к ней пожаловала первая гостья.
- И кто здесь иностранная семья? - В дверях замерла молодая, смазливая девица.
- Я за нее.
- Уж больно на местную похожа.
- А я и есть местная. Посредник российскоамериканской фирмы по усыновлению в Костромской области, - не моргнув глазом, четко отчеканила Вероника заранее заготовленную фразу, которой научил ее Саша.
- Ой, Америка! И без обмана? - Девица выразительно изогнулась.
Под натянувшимся стареньким пальто резче обозначился аккуратненький животик, наливающийся новой жизнью.
"Пожалуй, месяцев семь ребеночку, - прикинула Вероника. - А сколько, интересно, мамочке?"
- А тебе годов-то сколько?
- Не боись, тетка. Я - совершеннолетняя, двадцать будет в этом году.
- По молодым и незамужним отдельный разговор. Сложностей больше.
- А ты постарайся. За мной не заржавеет...
- За мной - тоже. - Вероника подала ей лист бумаги и ручку. - Держи.
- Зачем?
- Запишешь ответы на мои вопросы. Я эти данные в Москву передам. Там решат.
- Давай, задавай...
Следующей кандидаткой на роды за океаном пожаловала женщина трудноопределяемого возраста. От нее за версту разило таким перегаром, что чиркни спичкой - взрыв будет. Всклокоченные, грязные волосы были покрыты платком под стать ее общему облику. Она пришла не одна. Притащила с собой тоже грязного, с бегающими, испуганными глазенками мальчугана лет десяти.
- Вот его в Америку отправить нельзя? Он хочет. Правда, Миш?
- Да, - проронил малолетний кандидат в иммигранты.
- Но он же не младенец.
- Ну и что. За него, наверное, и денег больше дадут?
- Может, и дадут где-нибудь. Но я не занимаюсь такими детьми...
- Гаденыш! - Бац, и малец схлопотал тяжелую затрещину. - Даже в Америку тебя не берут. Ну на кой ты на мою голову свалился?
Женщина принялась с остервенением избивать мальчишку. Тот пытался увертываться от ударов, сыпавшихся на него со всех сторон. И вдруг жалобно так, как побитая собачонка, заскулил, обращаясь к Веронике:
- Тетенька, миленькая, возьми меня к себе. Отправь в Америку. Убьет меня мамка. Она уже убивала один раз...
- Прекратите сейчас же. - Вероника перехватила руку в момент замаха и оттащила мамашу, зверевшую буквально на глазах, от ее же чада. - Разве можно так-то?
- Можно, - огрызнулась та и подкрепила свою точку зрения выдержкой из классической литературы: - Я его породила, я его и убью. Вот так! Это еще Богдан Хмельницкий сказал, когда своего сына хряснул по голове...
- Да нет, эти слова принадлежат другому герою, Тарасу Бульбе.
- Ну и хрен с ним, с Бульбом...
Женщина, а точнее ее подобие, тяжело перевела дыхание. Злые, налившиеся кровью глаза остекленело и пусто уставились на незапланированную защитницу.
- Пошла ты... - Она резко вырвалась и, не оборачиваясь, словно забыв о сыне, пошла прочь.
Мальчик прижался; к Веронике, вцепившись в подол платья, и запричитал:
- Не отдавай меня ей обратно. Я слушаться буду. Я много умею: пол подметать, посуду мыть, огород поливать...
Сцена эта разыгралась прямо во дворе дома, в котором жила Вероника вместе с родителями. За покосившимся забором под толщей снега парнишка разглядел кусты смородины и несколько чахлых яблонь, парничок и другое огородное хозяйство.
"Видать, смышленый, - отметила Вероника. - А мать у него - прямо стерва".
- Ладно, Миш, не реви, - успокоила она мальчика. - Пойдем, я тебя чаем напою.
Но на крыльцо, видимо на шум, вышла мать.
- Что случилось? Что за ребенок?
Десятилетний Мишка еще крепче прижался к ногам Вероники и, снова всхлипнув, проронил:
- Она тоже дерется?
- Нет. Она хорошая. Мам, тут такое...
- Не дело это. Так скоро вся Шарья к нам столоваться соберется. Чаем напои, ладно, и чтобы духу не было. Пусть домой идет. Дети должны быть со своими родителями...
В стане детоторговцев
Сдав московскому посреднику с рук на руки вторую кандидатку в суррогатные матери, Вероника получила еще меньше, чем в первый раз. В конверте были только наши, деревянные, около полумиллиона. Но и это для нее были хорошие деньги.
- Извини, у фирмы временные трудности, - дежурно пробубнил Саша.
- У меня их разве нет?
- Они у всех есть. Время нынче тяжелое. Но ведь и ты теперь не сама по себе, а тоже сотрудник фирмы. Потому должна войти, в положение...
Вероника вошла и решила подождать. Иного ей, собственно, ничего и не оставалось. Она опять закупила на часть денег периодики и вернулась домой. От первоначальной идеи покончить с этим бизнесом пришлось отказаться. Но в качестве основного аргумента тут было еще и то, что ей просто требовалось надежное прикрытие для обоснования своих частых поездок в столицу. Не будешь же все время ездить за одним и тем же телевизором, который для семьи и так стал чем-то мифическим.
Временные трудности фирмы затянулись. Так прошел почти год, в течение которого Вероника все продолжала поставлять новых и новых кандидаток. Недостатка особого в них не было. При желании она могла бы значительно расширить круг деятельности. Но этого не делала по той простой причине, что Саша все чаще стал динамить ее с деньгами.
Доставив в очередной раз кандидатку в суррогатные мамы, она оказалась в ситуации - хуже не бывает: денег не было даже на дорогу домой. Очень хотелось есть. Последний раз она ела рано утром, в поезде. А был конец рабочего дня.
Вероника дожидалась своего "ангела-хранителя", пока он освободится и привезет гонорар. Встреча должна была состояться на улице "Правды". Бесцельно прогуливаясь, от нечего делать и чтобы как-то отвлечься от процессов, протекавших в пустом желудке, она в который уже раз читала вывески многочисленных редакций. Наконец массивные двери открылись, и появился Саша.
- Извини, но сегодня столько проблем...
- А мне бы, в отличие от тебя, только одну закрыть - денежную.
- Вот их-то как раз и нет. Понимаешь, нет! - Саша только развел руками. Андрей обещал подбросить, но так ничего и не дал. А он - главный, он распорядитель...
- И на дорогу не дашь?
- Не веришь? Ладно. Вот мой бумажник.
Раскрыл кожаные отделы так, чтобы видела Вероника. А она не растерялась и тут же взяла в руки. В бумажнике и в самом деле она ничего не обнаружила, кроме трех купюр по десять тысяч рублей, каких-то пурпурных корочек и нескольких визиток.
- Ничего себе, корреспондент газеты... - прочитала она, раскрыв корочки. - Это ты-то?
- Да. Не похож?
- Не знаю. Среди вашего брата вращаться не приходилось.
- Не все еще потеряно.
- Тогда, господин корреспондент, можешь меня хотя бы кофе напоить? У тебя тут хватит. А у меня с утра во рту маковой росинки не было, только что голова не кружится с голодухи.
- Это устроим. Тут кафешка есть неплохая. Пошли.
Спустились в подвал с лирическим названием "Эльф". Сели за свободный столик. Саша заказал Веронике кофе с булочкой, а себе - пиво. Трапезничать молча не получилось. Оба чувствовали натянутость и напряженность отношений. Нужна была какая-то отдушина, скажем, совсем отвлеченная болтовня, например, анекдот с картинками или без них. Но для этого не было соответствующего настроя. И разговор сам собой вновь зашел на больную тему - деньги. Вот тут-то Сашу вдруг прорвало:
- Зря думаешь, что я гребу деньги лопатой.
- А я не говорила, что так думаю.
- Без очков видно.
- Значит, и правда - гребешь.
- Если хочешь знать, я - нищий. Я не могу себе даже комнату купить, не говоря об отдельной квартире. Только и смог скопить на половину коммуналки...
- Жадный Андрей все себе оставляет? - попыталась как-то съязвить Вероника.
- Нет. Не знаю. О нем лучше не вспоминать.
- Это почему?
- Ты просто не знаешь его. Он - страшный человек, он - зверь...
- Прямо серый волк, а ты - овца невинная.
- Почти так. Только, если заварушка будет, все предстанет наоборот. Я однажды выступил, деньги были очень нужны. Не будет, мол, баксов, я тут же прощаюсь, гуляй, Вася. Знаешь, что он сказал?
- Догадываюсь.
- "Мы с тобой и так не знакомы, - говорит, а сам так, с издевкой улыбается. - Для прокурора ты меня и вправду не знаешь, а я - тебя. Но запомни, что все суррогатные мамы, в лицо только тебя и знают. Для них ты именно тот человек, который устраивал им роды и сбывал их Детей".
"А ты, значит, - в тени?" - спрашиваю, а самого трясет.
