Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть
– День сегодня хороший, ветерком тянет, – сказал Паша Пулемет. Он распластался на песке и следил за территорией кладбища через окуляры бинокля. – Послать бы все дела к такой-то матери и отдохнуть немного.
– На том свете отдохнем, – прошептал в ответ Эльдар.
По привычке он не прищуривал левый глаз. Медленно согнул указательный палец и надавил на спусковой крючок, точно зная, что пуля попадет в то место, куда он целит. Ветер унес едва слышный хлопок. Выскочила и упала на песок дымящаяся гильза. Пуля вошла в живот жертвы чуть выше лобковой кости, прошила его насквозь под острым углом и, вырвав кусок почки, ушла в грунт. Человек поднялся на ноги, будто пуля попала не в него, а в кого-то другого. Покачнулся, схватился руками за живот, шагнул к выкопанной могиле. Упал на ее краю, прижал ноги к животу. И одной рукой стал беспокойно водить по песку, будто искал что-то, а другой рукой – размазывать кровь по телу.
Его напарник вылез из ямы. Перепуганный, застыл на месте, стал бешено озираться по сторонам. Он еще не понимал, что случилось. Он видел лишь кровь, бледное лицо человека, лежавшего на краю ямы. Не было ни выстрела, ни сигнала об опасности. И вдруг…
– Во дает, – Паша Пулемет сунул в рот зубочистку. – Вот же дубина.
Эльдар подумал, что не напрасно принес с собой именно оптическую винтовку Драгунова с глушителем, а не тот злосчастный карабин. Будто предчувствовал, что здесь придется действовать на расстоянии, не обнаруживая себя. У пристрелянной винтовки отличный бой, достать цель в радиусе километра не составляет труда.
Он поспешил выстрелить второй раз и третий, пока мародер, почуявший близкую смерть, не успел спрятаться в могиле. Тогда его легко не возьмешь. Первая пуля попала в плечо человека, сбила его с ног, вторая вошла в бок. Кольнула, словно раскаленная спица. И свалила мужика в могилу. Эльдар достал мятый платок, вытер со лба мелкую испарину. Он подумал, что человек не убит наповал. Он, зараза, еще жив. Но не беда. Через некоторое время эта тварь подохнет на дне ямы, которую сама себе выкопала.
* * *Алла, изловчившись, вцепилась зубами в плечо Егора, прокусив насквозь задубевшую от грязи рубаху и майку. Егор вскрикнул от боли, даже пошатнулся. Из его груди прорвался сухой удушливый кашель. Он ослабил хватку, прижал руку к горлу. Воспользовавшись моментом, Алла попыталась наклониться и вытянуть руку, стараясь достать до железной палки с крюком, стоявшей у печки. Она коснулась металла пальцами, но обожглась, отдернула руку. Егор дернул ее за волосы назад, запрокинул голову к потолку, закопченному до черноты, ударил костяным коленом в бедро и повалил на пол.
Алла, лежа на спине, толкала противника рукой в грудь. Егор продолжал кашлять, захлебываясь кровавой мокротой. Он как-то ослаб; борьба его здорово утомила, но он продолжал мертвой хваткой сжимать в кулаке женские волосы. Алла встала на карачки, стараясь так добраться до двери. Но Егор дернул голову за волосы назад, затем резко толкнул затылок вперед, ударил Аллу лбом о раскаленную железную печку. Девушка упала животом на заплеванный пол, пытаясь ползти к двери. Но Егор держал за волосы одной рукой, а другую руку сунул под горло, сжимая пальцы.
На глаза навернулись слезы боли, мир закружился, закачался. Прямоугольник двери расплылся перед глазами. Алла поджала ноги, а затем резко распрямила их, ударив в печку, сделанную из молочного бидона. Печка качнулась, готовая опрокинуться, но чудом устояла. Зато гнутая труба, прикрученная к потолку медной проволокой, развалилась на три части и полетела вниз. Черный удушливый дым повалил из печки прямо в комнату. С потолка посыпалась пыль и птичий помет. Печное тепло быстро наполнило помещение, сделалось жарко, как в бане.
– Сука, убью, – прохрипел в ухо Егор. – Удавлю!
Мужчина кашлял не переставая, ловил воздух открытым ртом, но воздуха не было. Он задыхался и давился кашлем от густого смрада горелой резины и тлеющего тряпья. Пришедший в себя бородач распахнул настежь дверь, намотал на кулак полотенце и, размахнувшись, высадил окно вместе с рамой, несколько раз ударив по стеклам. Кашель Егора сделался тише. Плюнув на пол, он заломил голову Аллы назад, заставил ее подняться на ноги и, толкнув в грудь, бросил на соломенный тюфяк.
Алла уже плохо понимала, что происходит. Она попыталась подняться и запуталась в скатерти, заменявшей одеяло. Вцепилась в ворот куртки Егора, стараясь оторвать его от себя, но только сломала ногти на двух пальцах. Егор ударил ее кулаком в лицо. Бородач, опомнившись, бросился на женщину и проворно расстегнул ремень ее джинсов.
* * *Эльдар через прицел винтовки осмотрел территорию кладбища. Судя по тому, как трепещет и клонится куст барбариса, скорость ветра не меньше пятнадцати метров в секунду. Комов минуту возился с прицелом, делая поправки на ветер. За это время ничего не изменилось. Двое парней, куривших возле высокого надгробья посередине кладбища, сидели на тех же местах и о чем-то неторопливо переговаривались. Один из них, спасаясь от прямых солнечных лучей, накинул на голову белое полотенце.
Второй мужик пересел на место, куда падала тень надгробья, и закурил новую сигарету. Выпустив дым, поднял с земли большой закопченный на костре чайник; не открывая крышку, взвесил его в руке, решая про себя, сколько воды осталось. Выплюнув окурок, сделал из носика пару жадных глотков. Перевел дух и снова присосался. Пуля вошла в закопченный бок чайника, пробила его насквозь и угодила в открытый рот мужчины. Чайник покатился по песку, вода разлилась. Второй мужчина не успел стащить полотенце, когда пуля вошла в лоб над правым глазом. Человек упал навзничь; полотенце прилипло к лицу, быстро набухло, пропитавшись кровью.
Эльдар вздрогнул от близкого ружейного выстрела, инстинктивно пригнул голову, схватил бинокль. Снова высунулся. Раздался второй выстрел, Эльдар услышал близкий свист картечи. Он снова пригнулся и высунулся из-за холма. На этот раз никто не стрелял. Какой-то человек в красной майке перебежал от надгробья к надгробью и скрылся из вида. Удивительно, как этому мужику удавалось так долго оставаться незамеченным. Видно, спал в тени за какой-то могилой. И вот проснулся… Человек высунулся из-за надгробной плиты и снова спрятался, видно, перезаряжал ружье.
* * *Стас возился довольно долго, стараясь сдвинуть здоровую плиту из песчаника. Получалось плохо. Наконец он нашарил ладонями вмятину в камне. Уперся в нее ладонями, подошвами башмаков оттолкнулся от задней стены. Собрав все силы, рывком сдвинул плиту в сторону. Теперь из узкой щели внутрь просачивался солнечный свет. Стас снова навалился на плиту, и просвет сделался чуть шире. Оттолкнувшись башмаками от пола, Стас грудью налег на камень, сдвинул плиту и вывалился из склепа на жаркий песок. Попал из темноты в мир, залитый ослепительным солнечным светом.
Где-то поблизости ударил ружейный выстрел. Стас бросился бегом вверх по склону, но не слишком быстро. Левая нога болела, икроножную мышцу сводила судорога. Он спрятался за вершиной холма, сделал несколько коротких перебежек. Распластавшись на песке, долго приходил в себя после пробежки. Воздуха не хватало, ноги сводило судорогой. Во время долгой нерасчетливой борьбы с каменной плитой Стал сломал безымянный и средний палец правой руки и получил довольно глубокое рассечение левого предплечья, из которого, не останавливаясь, лилась кровь. И, судя по не проходящей пульсирующей боли в левой стопе, вывихнул ногу.
Отлежавшись, он подполз к краю дюны. Внизу у подножья увидел осла с провисшей спиной, двухколесную телегу и хижину, над которой поднимался столб черного удушливого дыма. Утром в этой хибаре грелся у печки тот гад, больной туберкулезом. Справа, на территории кладбища, был хорошо виден человек в красной майке. Сжимая ружье, он прятался за надгробьем и чего-то ждал, опасаясь выходить на открытое пространство. Но вот человек выставил голову из-за надгробной плиты, сделал шаг в сторону, затем шагнул смелее. Но вдруг вскрикнул, выпустил свое оружие из рук и, падая, пропал из вида.
Теперь на вершине соседнего склона Стас заметил человека с винтовкой. Человек лежал неподвижно, в своей запылившейся куртке был почти незаметен. Прижав глаз к резиновой гармошке оптического прицела, он ждал момента для точного выстрела. Рядом лежал второй мужчина в сером плаще; этот был поздоровее первого и ростом, кажется, выше. Бритая голова блестела на солнце, будто смазанная машинным маслом. Вот человек поднялся, стряхнув песок с плаща, взял автомат Калашникова и стал спускаться вниз по откосу холма. Паша Пулемет никуда не спешил, зная, что эту партию он выиграл подчистую.
Стас замер и с тоской подумал, что от людей Гурского не спрячешься нигде. Ни в пустыне, ни в вечных снегах, ни на краю света. Сам Гурский наверняка где-то поблизости. Впрочем, только черт знает, где он. Стас провел языком по сухим растрескавшимся губам и подумал, что отдал бы полжизни за фляжку воды.
