Андрис Колбергс - Вдова в январе
— Ничего не надо, вполне достаточно, если Карлен поедет со мной! — Мудите встала и направилась к вешалке.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Инспектор Бертулис, прозванный друзьями «магистром гражданского права», так как в угрозыск он попал из университета по распределению и не скрывал, что по истечении трехлетнего обязательного срока уйдет отсюда, поскольку решил специализироваться в области авторского права, расставил картотечные ящики Рудольфа Димды на письменном столе в кабинете, который он называл своим, так же как и три его товарища. Случалось, что они одновременно вызывали для допроса свидетелей, и тогда здесь царила такая же толкотня, как в летнее время у бочки с квасом.
Сейчас, поздним вечером, все было темно и тихо, только в длинных коридорах горели тусклые дежурные лампочки.
Фотоархив Рудольфа Димды был в идеальном состоянии: маленькие черные квадратики в строгом, хронологическом порядке, к каждому конвертику приклеена полоска бумаги с датой и местом нахождения объекта. «1.IV.78. — Олайне», «4.IV.78. — павильон «Фоторекламы», «5.IV.78. Сад скульптур», «3.V.78. — Река Огре в Эргли возле усадьбы «Грантыни». Вскоре Бертулис уразумел смысл указаний на место съемки и уже не удивлялся, если на некоторых конвертиках его не было. Димда боялся забыть фон, на котором снимал объект, освещенность, которую давал определенный павильон. Так, на фотографии «Река Огре в Эргли возле усадьбы «Грантыни» нельзя было увидеть ни зданий, ни реки. О присутствии реки говорили только брызги и нос складной лодки, вонзившейся в снимок, как клин дровокола в чурбан. На снимке лица лодочников, несущихся ранней весной по порогам: на одном — дерзость, на другом — растерянность, на третьем — страх. И все это на фоне огромного красноватого обрыва, где еле держится одна-единственная береза, которая вот-вот рухнет вершиной в омут. Если будет нужда еще раз сфотографировать что-то на фоне такого обрыва, Димде не надо терять времени на поиски — садись в машину и поезжай в Эргли. Кроме того, должным образом продемонстрированный обрыв может повлиять на ход переговоров с заказчиками рекламы, которые почти всегда хотят показать, что у них тоже есть вкус, а может быть, и почище вашего! С ними надо считаться, потому что они платят «Фоторекламе» деньги, от них зависит план и зарплата.
В каждом конвертике негатив и такого же размера отпечаток, иногда — в случае публикации — сведения о номере издания, каталоге или проспекте.
«Магистр гражданского права» отложил конвертики за последний год, остальные сунул обратно в черный полиэтиленовый мешок и отнес вниз, в подвальное помещение, на хранение.
Когда Бертулис разложил фотографии, словно пасьянс, по всему столу, у него даже душа ушла в пятки — объем работы был такой, что всю ее все равно не переделаешь. Тогда он решил классифицировать каждый снимок и так отделался от целой груды снимков детских садов, таких, на которых нет воспитательниц. Отошли в сторону снимки похорон и свадеб, потом, с тяжелым сердцем, вообще все групповые фотографии.
Веселый новогодний карнавал в каком-то учреждении, серпантин вокруг танцующих и в женских волосах, глаза сверкают, как драгоценные камни, большая елка осела от тяжести украшений, как старая дама, девушка декламирует Деду Морозу с мешком подарков, другая получает лотерейный выигрыш... «Магистр гражданского права» поколебался, потом отложил и эти. Фотографирование карнавала — это явно для заработка.
Ну, теперь можно и передохнуть, хотя самое трудное еще впереди. Как все фотографы, Димда часто использовал для рекламных снимков одних и тех же натурщиц. Вот эта блондинка предстает то с пачкой стирального порошка, то с удочкой, то в кружевном фартучке с электрической соковыжималкой.
Из-за малого размера фотографий черты натурщиц различить трудно, так как на переднем плане всегда какое-нибудь рекламируемое изделие. Бертулис воспользовался увеличительным стеклом: он сравнивал, откладывал ту или эту, потом опять возвращался к первой — надо отобрать самые отчетливые лица с самыми выразительными чертами. Стебелек за стебельком перебрал он весь стог сена, чтобы найти иголку, и, когда на последнем трамвае ехал в Задвинье, от всей груды лиц остались одиннадцать женщин и двое мужчин, личность которых завтра надо будет выяснить, так как теоретически кто-то из них и может, иметь отношение к убийству Рудольфа Димды.
— Тринадцать нехорошее число, но я надеюсь, что ты не суеверный, — сказал разбуженный рано утром Конрад, когда Бертулис доложил ему по телефону план дальнейших действий, который полковник и одобрил.
Когда инспектор явился в «Фоторекламу», дверь еще была закрыта, но вскоре пришла одна из технических работниц, которая занималась оформлением договоров. Она тут же выразила готовность помочь Бертулису. Фотографов можно и не ждать, они приходят позже.
Если натурщица согласна фотографироваться и теряет на позирование время, то ей наверняка за это платят, а если платят, то в бухгалтерии должны быть платежные ведомости с паспортными данными и росписями.
Обоих мужчин и четырех девушек работница «Фоторекламы» узнала по лицам, так как они фотографируются часто, демонстрируя новые модели одежды.
— Манекены из Дома моделей... — Работница подошла к шкафу со стеклянными дверцами, за которыми виднелись корешки синих, зеленых и желтых скоросшивателей. — Я сейчас найду старые трудовые соглашения, там все данные имеются...
Через несколько минут «магистр гражданского права» заносил в свою записную книжку:
«1) Инара Фрицевна Лаука, рожд. 1954, адрес... и т. д.».
А дальше застопорилось, так как остальных семерых женщин работница в лицо не знала. Но выход нашелся: на некоторых конвертиках написано, где и когда реклама печаталась. Бертулису дали комплекты газет и журналов, он находил номер с опубликованной рекламой, показывал ее любезной сотруднице «Фоторекламы», она читала текст и тут же определяла, кто заказал, доставала журнал регистрации заказов, находила соответствующую запись, заглядывала в какую-то толстую тетрадь и уже твердым шагом направлялась к шкафу за трудовым соглашением.
К обеду только на двух фотографиях оставались женщины, инкогнито которых не было раскрыто, так как снимки нигде не публиковались и ничего не рекламировали — немного грустная грузинка на берегу моря и откинувшаяся на скрещенные лыжные палки смеющаяся лыжница в вязаной пестрой шапочке. Оба снимка Бертулис показывал и работницам конторы, и фотографам в павильоне и в лаборатории, но никто ничего не мог сказать — снимки они видели впервые. И парень в цветастой рубахе, который вчера советовал Ульфу расспросить о знакомых Димды его коллег, ничего не смог прояснить. Когда Бертулис уходил, парень проводил его по лестнице, даже за дверь, и вдруг без всяких предисловий выдал:
— Хотите взаимовыгодную торговую сделку?
И, спокойно глядя в лицо Бертулису, продолжал сгибать упругую металлическую линейку.
— Я читал, что выгодные сделки чаще всего приводят к банкротству...
— Могу представить магнитофонные записи... Лучшие ансамбли... Самые последние. Если понадобится что фотографировать, в любое время я в твоем распоряжении...
— А что я должен взамен?
— Отдай мне женщину с кабаном. Я никому не скажу.
Только не выказать удивления, не прерывать его, пусть продолжает!
— Гм... — задумчиво протянул Бертулис.
— Пойми меня правильно, мне нужна не фотография. Это работа Рудольфа — честь ему и слава! Скажи только адрес этой дамы или где ее найти. Это модель, о которой мечтают всю жизнь. Я хочу ее фотографировать. У нее не внешний эффект, а внутренний. Вот таких и надо снимать! Чтобы мужчины, увидев снимок, готовы были бросить жену, детей, профессию, а женщины от злости рыдали бы, рвали и метали. Секс, сдержанный, дикий секс!..
Металлическая линейка вырвалась из его рук и звякнула об асфальт двора, он даже не поднял ее.
— Красивых девчонок я тебе могу выставить вагон. Глаза яркие, но холодные, рыбьи... Кому такие нужны? Женщина прежде всего объект желания, а уж потом идет красота. И такой ее и надо показывать!
— Как ты сказал? Как ее зовут?
— Мудите... Кажется, Мудите... Нет, это точно, Мудите...
— Ты мне фамилию скажи, имя я не запомню.
— А знай я фамилию, так не валялся бы у тебя в ногах, сам бы дотрюхал до справочного бюро. Ты, верно, меня не понял, я не собираюсь ее куда-то утащить, выгородить, по мне, можешь ее допрашивать до помрачения. Мне только адрес нужен. У тебя он есть. У тебя же не хватает только грузинки и лыжницы.
— Не припомню что-то фотографии с кабаном...
— Тогда ты слепой! Или прикидываешься слепым, потому что боишься!
— Я попробую согласовать ваш вопрос с начальством...
— Будка-то у тебя вроде как у нормального, а душа заячья!
Парень с нескрываемым презрением оглядел Бертулиса с головы до ног, ловко повернулся и, видимо, забыв про линейку, ушел обратно в мастерскую. К черту эту работу, чертыхнулся Бертулис. Заячья душа!.. А ведь прав он: заяц, которому надо играть дурака!
