Наталья Солнцева - Московский лабиринт Минотавра
- Ах-ха-ха! - пьяно засмеялась Феодора. - Тесей! Твоя Ариадна ждет тебя! Ха-ха-ха! Ха-аа-а! Да куда же вы все подевались?
- Он здесь… я привел его, - раздался хриплый голос.
Феодора оторвала взгляд от огненных змей, которые продолжали свою дикую пляску. В гостиную вошли двое мужчин в странных одеждах. Хотя почему - странных? Разве она не надела на себя платье минойской принцессы? Как смешно! Фигуры мужчин расплывались, очертания предметов исказились до неузнаваемости. «Не стоило много пить на пустой желудок», - мельком подумала она.
- Выпьем, - вопреки ее мыслям, предложил мужчина, завернутый во что-то длинное и блестящее.
Его неестественно раскрашенное, застывшее лицо приподнялось… он засунул рюмку под него, и Феодоре стало дурно. Второй мужчина был в короткой одежде, с живым лицом. Он молча выпил налитую до краев рюмку.
- Я привел Тесея, - хриплым голосом произнес мужчина, которого Феодора окрестила Блестящим. - Вот он!
Ей захотелось еще коньяка. Что здесь происходит?
- Сюрпри-и-из, - протянул Блестящий. - Он хотел увидеть тебя.
- Это не она! - воскликнул второй.
- Выпьем еще. - Блестящий налил себе, Феодоре и тому, кого он называл Тесеем. - Ты не рада? Клубок приготовила? Нить Ариадны… сегодня она ему не пригодится. Ха!
- Это не она, - повторил Тесей.
Феодора обратила внимание, что выпили только она и мужчина в короткой одежде. Блестящий не стал поднимать лицо - он поднес рюмку к неживым губам и поставил ее обратно на стол.
- Не торопись, царевич!
Все плыло перед глазами Феодоры. Она словно утратила волю, тело плохо слушалось ее. Арфы, флейты и барабаны зазвучали чуть тише, но не умолкли. Или они продолжали греметь в ее ушах?
- Пора вернуться к началу, - громко заявил Блестящий. - Нас ждут!
- Кто? - встрепенулся Тесей. - Ты обещал…
- Она там! - Блестящий указал пальцем вниз, в пол.
- Ты ее убил?!
Блестящий положил руку на плечо Тесея, который уже собирался вскочить.
- Она ждет тебя вместе с Ариадной! Захвати клубок, дорогая. Все должно быть в точности как тогда.
Феодора, не чувствуя под собою ног, подошла к каминной полке, взяла моток золотистых нитей. Может быть, она еще спит и эта фантасмагория ей снится? Тесей! Она видит этого человека впервые. Кто это и почему он здесь? Где Владимир?
Мысли возникали и таяли на лету, как снежинки у костра.
- Отведи меня к ней! - потребовал Тесей.
- Я давно представлял себе этот мистический акт, - поднялся с места Блестящий. - Прошу следовать впереди.
Он указал на дверь. Феодора, стоявшая у камина, пьяно покачнулась. Тесей тоже изрядно охмелел, но шагнул к ней, протянул согнутую в локте руку.
- Вы позволите? Держитесь за меня.
Они двинулись к дверям под зловещий бой барабанов и улюлюканье флейт, словно на казнь. Блестящий шел сзади, дуло пистолета с глушителем упиралось Тесею в спину. Феодора едва соображала, что к чему, повиснув на крепкой руке незнакомца.
Они кое-как добрались до дверцы в цокольном этаже, которая так долго возбуждала ее любопытство.
- Открывай, герой! - зловеще усмехнулся Блестящий. - Тебе ведь не терпится поскорее увидеть жену?
«О чем они говорят? - подумала Феодора. - Какую жену? Конечно же, я сплю и вижу сон!»
К ее удивлению, дверца открылась, и троица медленно спустилась по ступенькам вниз, в полутьму, пахнувшую пылью, свечами и копотью. Остальное Феодора помнила отрывками, запечатленными во время проблесков сознания…
Они оказались в темном помещении со стенами из старого камня, освещенном горящими факелами. Здесь флейты и барабаны стали громче. Из мрака появилась фигура полуобнаженной женщины со странным предметом в руках. Звеня украшениями, женщина закружилась в танце, совершая то плавные, то резкие, откровенно эротические движения. Ее лицо было густо накрашено, распущенные волосы рассыпались по плечам и груди… ритм пляски ускорялся…
С губ Тесея сорвался сдавленный стон.
- Не может быть… - прошептал он.
Танцовщица приковала к себе внимание Феодоры: в ее руках мелькал, сверкая, топорик с двумя лезвиями. В свете факелов казалось, что она жонглирует огнем, постепенно приближаясь к зрителям. Ее тело изгибалось и вертелось, как змея во время брачного танца…
- Это она! - вскрикнула Феодора, шарахаясь назад.
Танцовщица сделала выпад, и лезвие ее топора на длинной ручке просвистело у самых глаз супруги Корнеева.
- Это она… - выдохнул у самого уха Феодоры Тесей. - Боже мой!
Танцовщица сделала неуловимое движение вперед, и лезвие едва не разрезало ткань его рубашки у горла. Феодоре показалось, что дыхание смерти коснулось ее лица. Она судорожно вцепилась в руку своего спутника.
- Поздно! - раздался чей-то громкий голос, заглушивший музыку. - Вы опоздали! Он уже мертв!
Из темноты, из-за спины танцовщицы выступили две нелепо разодетые фигуры, а прямо под ноги зрителям выкатилось нечто ужасное…
Феодора закричала, танцовщица застыла на месте, а Блестящий издал глухой душераздирающий стон. На полу лежала окровавленная, мертвая голова быка с выкаченными глазами…
Секундное замешательство позволило Тесею повернуться, броситься на Блестящего и сбить его с ног. Короткого тупого щелчка выстрела никто не услышал из-за флейт и барабанов. Танцовщица изогнулась и метнула топорик в Феодору, но он не долетел - в нескольких сантиметрах от лица оцепеневшей женщины часть рукоятки с лезвиями отвалилась.
- Не-е-ееет!
Мужчина, одетый фавном, метнулся и подхватил оба лезвия с пола раньше, чем это сделала танцовщица. Краска потекла по ее перекошенному лицу, перемешиваясь со слезами и потом, рот раскрылся в крике. После короткой борьбы фавн защелкнул на ее запястьях наручники.
Мужчина, одетый богом Дионисом, в пышном венке и длинной накидке, подхватил теряющую сознание Феодору.
- Ариадна! - прошептал он, прижимая ее к себе. - Я пришел, чтобы сделать тебя своей женой! Смертные не могут спорить с богами Олимпа! - засмеялся Дионис. - Я подарю тебе вечность и венец из сверкающих звезд!
Фавн рассматривал отломившуюся часть топора.
- Обоюдоострая секира, - взволнованно произнес он. - Лабрис! Его лезвия - как две пары рогов, направленных вверх и вниз. Одно острие секиры рассекает внешнюю тьму, окружающую нас, а другое - тьму, таящуюся у нас внутри.
Фавн подошел к Блестящему, который не подавал признаков жизни, наклонился над ним, сорвал маску. Спросил Тесея:
- Ты его знаешь?
- Впервые вижу!
- Это Владимир Корнеев, супруг той очаровательной дамы, с которой ты созерцал сие дикое представление.
- Жуть какая, - вздохнул Проскуров (это, разумеется, был он). - Владимир, похоже, псих. Опасный безумец!
Они подняли сверкающую накидку, в которую завернулся молодой Корнеев, тот оставался недвижим. В неловко согнутой руке лежал пистолет.
- Мертв… - констатировал Эдуард. - Прострелил себе грудь, когда падал. Наверное, задел легочную артерию. Кем это он вырядился?
- Небось царем Миносом, - усмехнулся Смирнов, одетый фавном. - Как любое ничтожество, он страдал скрытой манией величия. А у тебя что за костюмчик? Афинского героя Тесея? Тоже нехило!
- Кто вообще придумал этот дурацкий маскарад?
Они захохотали, освобождаясь от накопленного напряжения.
Глава 30
Ольховка
По традиции, сыщик решил совместить отчет перед клиентами, которых у него теперь было двое - Эдик Проскуров и Петр Корнеев, - с приятной вечеринкой у камина в загородном доме.
Господин Корнеев с удовольствием согласился предоставить для этой цели гостиную дома в Ольховке. Глашу вызвали из Москвы, чтобы она навела чистоту и приготовила угощение. Феодора отсыпалась после пережитого ужаса и принятого снотворного, которое Владимир добавил в ее коньяк.
На Проскурова препарат подействовал в меньшей степени, потому что тот внутренне собрался, приготовился к любой неожиданности. И все же его поразило увиденное.
- Не могу поверить, - твердил он, когда танцовщицу, впавшую в состояние невменяемости, увозили в больницу, а тело Владимира - в морг. - Как она могла? Они оба сошли с ума!
На следующий день в шесть часов вечера господин Корнеев, Феодора, Проскуров и Ева собрались выслушать невероятную историю, которую взялся рассказать сыщик.
- Нам всем не помешает выпить, - сказал хозяин дома. - Как бы там ни было, я потерял сына, а Феодора - мужа. Мы с Владимиром никогда не ощущали ни душевной, ни кровной близости, его воспитывала мать, а я в основном наблюдал за этим процессом со стороны. Наверное, я оказался плохим отцом. Да, плохим! Слава богу, Саша не дожила до ужасной кончины своего любимца.
Феодора, в черном одеянии вдовы, сидела прямая, окаменевшая, как статуя. Ее все еще мутило после вчерашнего - обещанный сюрприз удался. Проскуров чувствовал себя вывалянным в грязи, обманутым и преданным. Ева с интересом переводила взгляд с господина Корнеева, который и держался, и выглядел безупречно, на Смирнова, с нетерпением ожидая подробностей.
