Валерия Вербинина - Замок четырех ветров
– Что бы она ни задумала, для нас в этом не будет ничего хорошего, – ответил Феликс и попытался высадить дверь плечом, но она не поддавалась.
Затем он принялся сражаться с дверью с помощью различных предметов мебели, а я ходила по каюте и прислушивалась.
– Что она делает? – спросил Феликс, на мгновение прервавшись.
– Ходит, я слышу, как стучат ее каблуки… Носит что-то железное… какие-то емкости… Какая-то жидкость льется…
– А черт, – выпалил Феликс, – керосин! Так вот какой груз она привезла с собой… Она хочет нас сжечь!
– Мой револьвер! – воскликнула я. – Если выстрелить в замок, может, он поддастся…
Феликс бросился к столу и достал револьвер, но тут за дверью послышались шаги и неуверенный мужской голос спросил:
– Кто здесь?
– Выпустите нас! – заверещала я. – Яхту сейчас подожгут! На помощь!
– Анастасия, вы там? – Тут только я узнала голос Артура. – Подождите, я открою дверь! Я схожу за ключами и вернусь!
Феликс, засунув револьвер за пояс, смахнул со лба пот.
– Нам бы сейчас очень пригодился кто-нибудь с талантом взломщика, – вздохнул он. – Вы не умеете открывать замки шпилькой? Нет? Какая жалость, я тоже. Кажется, яхта уже горит.
Сквозь щели в потолке начал просачиваться дым, но тут мы расслышали торопливые шаги, и через минуту Артур отпер дверь.
– Как вы тут оказались? – спросила я.
– Из любопытства. Проследовал за моей матушкой… – Он увидел Феликса и неприязненно дернул щекой. – А он что тут делает?
– Он в некотором роде тоже пострадал, – сказала я. – И он не убивал мою мать. Ее убил доктор Фридрихсон.
Со всей быстротой, на какую мы были способны, мы поднялись по трапу. Политая керосином палуба полыхала.
– Сюда, сюда, – закричал Артур, – скорее к моей лодке!
Мы сели в лодку, и мужчины тотчас же взялись за весла, чтобы как можно скорее отчалить от яхты.
– А как же графиня? – вырвалось у меня. – Мы не можем ее оставить!
Феликс усмехнулся.
– Агата вовсе не самоубийца, она наверняка уже села в лодку с другого борта, – сказал он. – Впрочем, давайте проверим…
Обогнув яхту, которая пылала между тьмой и черной водой, мы и впрямь увидели, как лодка, в которой сидела лишь стройная женщина в темном платье, отчаливает от «Анастасии».
Увидев нас, графиня перестала грести и в изумлении приподнялась на месте. Внезапно пылающая мачта яхты накренилась и с каким-то жутким звуком, похожим на рык, рухнула на лодку, в которой сидела графиня Рейтерн.
Я в ужасе закричала. Лодку словно разрубило пополам, и она сразу же пошла ко дну.
– Скорее, скорее туда! – скомандовал Феликс. – Может быть, ее можно еще спасти…
Лавируя между обломками, многие из которых продолжали пылать, мы подплыли к тому месту, где находилась лодка графини, но когда мать Артура наконец нашли и Феликс поднял ее из воды, стало ясно, что она мертва. Упавшая мачта проломила ей голову.
Феликс стоял, с отчаянием глядя на тело, лежавшее на дне лодки. Потом он наклонился и закрыл графине Рейтерн глаза.
– Вам придется ответить за все, что вы сотворили, герр Фабиан, – неприязненно подал голос Артур. – И за моего брата в том числе. Беттина рассказала мне, что на самом деле с ним произошло.
– Артур, – вмешалась я, – в такой момент не стоит вспоминать старые обиды… Давайте сначала доберемся до берега. Мы едва не погибли, ваша мать умерла, доктор Фридрихсон умер, погиб еще один человек, который выманил меня из дома…
– А по-моему, момент вполне подходящий, – ответил Артур придушенным от ненависти голосом. И гибким движением, которое до странности напомнило мне его мать, выхватил у Феликса из-за пояса револьвер.
– Артур! – закричала я. – Не смейте!
Феликс перехватил руку с оружием и направил ее в сторону. Первый выстрел ушел в воду.
– Прекратите! Вы убьете друг друга!
Но они не слышали меня; не думаю, чтобы на них в такой момент могли подействовать какие угодно увещевания. Вторая и третья пули ушли в дно лодки, и в нее стала набираться вода. Чувствуя, что соперник не уступает и не собирается дать себя застрелить, Артур собрал все силы и бросился на него. Лодка опрокинулась, противники, не удержавшись на ногах, упали в воду, и до меня донесся слабый треск шестого, последнего выстрела.
– А-а-а!
Что было с ними дальше, я не видела, потому что меня тоже выбросило из лодки. Вода накрыла меня с головой, забилась в нос, в глаза. Платье намокло, облепило ноги, я почувствовала, что тону, и вцепилась в первое, что попалось мне под руку – это оказался труп графини Рейтерн. С воплем я выпустила ее и ухватилась за какую-то доску, оставшуюся от яхты. Одежда намокала все сильнее и тянула меня ко дну, я держалась из последних сил, но потом кое-как подгребла к перевернувшейся лодке и уцепилась за нее. Там и сям в туманной дымке виднелись догоравшие обломки «Анастасии», яхты, которая была названа в мою честь и чуть не послужила причиной моей гибели.
– Феликс! Артур! Феликс! Артур! Кто-нибудь!
Я умолкла. Вода доходила мне до подбородка, одежда сковывала тело панцирем. До берега было совсем близко, но я знала, что у меня не хватит сил доплыть.
А потом я услышала плеск весел, и несколько пар рук втянули меня в подошедшую лодку. На берегу заметили горящую яхту и послали моряков проверить, что происходит.
– Там еще двое в воде… – прошептала я, прежде чем потеряла сознание.
Но их так и не нашли.
Эпилог
В сущности, мне осталось дописать всего несколько строк, но я ленюсь.
Над замком Четырех ветров распахнуло крылья жаркое лето, и кузнечики звонко стрекочут в высокой траве. Пакет, который Артур оставил мне в одну из наших последних встреч, оказался документами на замок, который он подарил мне.
Прочитав их до конца, мой отец удивленно моргнул несколько раз и выдавил из себя:
– Ты должна отказаться. Артур планировал передать тебе Фирвинден как свадебный подарок… но сейчас… в данных обстоятельствах…
– В каких обстоятельствах? – спросила я сердито. – Я его не убивала! Мы сидели в лодке, все было хорошо… то есть более или менее хорошо… И тут на него что-то нашло, он пытался застрелить Феликса, они стали драться…
– На твоем месте, – нерешительно заметил отец, – я бы отказался.
– Вот что я сделаю, – объявила я, подумав. – Я поеду туда с Ружкой и решу, что мне делать с этим неожиданно свалившимся на меня замком… Может быть, он разрушен сильнее, чем мне говорили… или еще что-нибудь… Одним словом, – заключила я, – на месте я определюсь.
Но замок Четырех ветров почти не изменился, разве что плющ сильнее оплел его стены. На глади пруда по-прежнему покачивались листья кувшинок, и уже знакомая горничная Ядвига выбежала из замка мне навстречу.
– Я всем говорила, что вы вернетесь, обязательно вернетесь, а они не верили, даже пастор не верил! Тогда я показала им портрет… сняла его с чердака…
– Что еще за портрет? – спросила я. Ружка, вертевшаяся возле меня, махнула лапой, пытаясь поймать бабочку, которая хотела сесть ей на нос.
– Ваш портрет, – ответила Ядвига. – То есть он не ваш, но совсем как ваш…
Портрет, о котором она говорила, находился в столовой. Очевидно, его спустили с чердака и прислонили к стене, так и не найдя для него подходящего места. Это было огромное полотно, изображавшее в полный рост молодую женщину, одетую по моде то ли XVI, то ли XVII века. Лицо было незабываемое – прекрасное и злое одновременно, но уж точно не из тех, которые можно забыть, увидев хоть раз. У ног незнакомки лежала рысь.
– Ну и где она похожа на меня? – с недоумением спросила я, пожав плечами. – А картина, конечно, замечательная, даже краски почти не поблекли… Вот что: пригласите-ка на ужин пастора Тромберга, Августина Каэтановича и… ну, допустим, доктора Мюллера… Любопытно будет услышать, что именно они скажут о картине.
Однако у моих старых знакомых портрет вызвал неоднозначные отклики.
– Возможно, Кранах или в манере Кранаха, – объявил Августин Каэтанович. – А впрочем, я в живописи полный профан…
– Любопытная дама, – задумчиво уронил пастор, разглядывая портрет. – Если посмотреть на Ружку и на рысь на портрете, становится ясно, что художник писал не с натуры. Это, пожалуй, скорее стилизованная рысь, и она, возможно, обозначает, кем является изображенная на картине женщина.
– Каким это образом? – проворчал доктор Мюллер.
– Ну, допустим, рысь была на гербе ее рода, – пояснил пастор. – Тогдашние художники обожали такие символы.
– Ядвига отчего-то считает, что эта дама – та самая графиня-католичка, жена Конрада Рейтерна, – произнесла я. – Еще Ядвига уверяет, что я похожа на портрет, хотя это вовсе не так…
– Пожалуй, я бы сказал, что некоторое сходство присутствует, – проговорил доктор Мюллер, изучая лицо на портрете. – Но полного тождества нет. И уж тем более мы не можем быть уверены, что перед нами портрет той самой графини…
