БРЕНД. Повод для убийства - Орлова Лидия Витальевна
– Ты меня пугаешь, Сережа, – Марина пыталась успокоить его или хотя бы снять агрессивность, которую он даже не пытался скрыть.
– Они мне за это заплатят… – Сергей никак не мог успокоиться. – Ты небось думаешь, что после драки кулаками не машут… Именно после драки и начинается самое интересное…
– Месть, что ли?
Марина думала, если она даст Рябинкину высказаться, он успокоится и сможет реально оценивать происшедшее, станет осторожнее и предусмотрительнее. Но Сергей словно нарочно распалял себя, может, старался таким образом погасить обиду и унижение, которое сильнее даже самой острой боли мучает любого, подвергшегося избиению. Марина понимала, что надо менять тему разговора, но никак не могла придумать, на что переключить внимание Рябинкина. Она и сама могла думать только о том, что случилось…
– Скажи, Сережа, – спросила Марина, – а на какой презентации ты встретил Костина?
Рябинкин посмотрел на Марину с удивлением, будто увидел ее впервые. «Не может переключиться», – поняла Марина и пояснила:
– Ты сказал, что встретил Костина на презентации бутика… Что за бутик-то?
– Ты меня совсем запутала, – Сергей налил минералки и выпил с осторожностью – раны на губах давали о себе знать. – Бутик мужской одежды – «Денди», кажется, нет, «Новый денди», давно работает, просто новую коллекцию привезли…
– А Костин-то что там делал?
– Костин? Трудно сказать… Вел себя как хозяин, но при этом ухитрялся оставаться в тени… Презентацию вел другой мужик, он и гостей встречал, и поздравления принимал… Но перед Костиным стелился, заискивал… Это меня и заинтриговало… Фотографов, кроме меня, еще человек пять было, я и решил, что спокойно могу работать…
– Скажи, те, кто на тебя напал, что-нибудь говорили?
– Били без слов. Только уходя, один из них сказал банальное «не суй свой нос в чужие дела»… Трое их было. Шкафы.
Сергей замолчал. Потом сказал удрученно:
– И как я мог не заметить слежку? Ума не приложу. Азарт какой-то повел меня за ним, я ничего и никого больше не видел… Только Костина. И ненависть душила: ах, ты, сволочь, Ершова убил, Серегина ограбил, теперь на Маринкин журнал нацелился! И гнал за ним… Может, он сам меня заметил и срочно вызвал охрану?
Но Марина ответить на этот вопрос не могла.
– Я тебе запрещаю вести расследование, – жестко сказала Марина. – Пусть этим занимаются профессионалы… И папарацци из тебя никудышный!
– Это мы еще посмотрим, – мрачно ответил Сергей. – А запретить ты мне ничего не можешь. Ясно?
– Ладно, – Марина не стала с ним препираться. – Может, у меня переночуешь?
– Еще чего! – Сергей встал и пошел в прихожую. – В таком виде только в темноте и можно добраться до дома без новых приключений… Дубленку придется выбросить… До моей машины подбросишь?
– Подброшу. – Марина поняла, что Рябинкин в чем-то прав, хотя на щедро освещенной Большой Никитской скрыть испачканную кровью дубленку, а тем более – заклеенное пластырем лицо – большая проблема. Но Сергей по меньшей мере будет не один…
Все и вправду обошлось. Машина стояла на месте, в переулке, поблизости никого не оказалось. Сергей пересел из Марининой «Ауди» в свою.
Только какой-то немолодой мужчина, с трудом волочивший ноги – явно из общеизвестной «Рюмочной», – удивленно сказал, глядя на Рябинкина:
– Ну вы, ребята, даете…
Прощаясь, Рябинкин обещал позвонить.
Глава 47
Едва Марина вошла в дом и сняла дубленку, вернулся Игорь.
– У нас опять были гости? – спросил он раздраженно и, не дожидаясь ответа, пошел в ванную мыть руки.
– А это что? Откуда кровь? – Игорь был встревожен и говорил резко, что случалось с ним крайне редко.
– Я не успела убрать. – Марина бросилась в ванную и торопливо собрала окровавленные салфетки, комочки ваты, которые оставил там Рябинкин, обрабатывая раны. Стала мыть раковину.
– Ты что молчишь? – вновь спросил Игорь.
– Сейчас все объясню… Только вот уберу, – сказала Марина. – Рябинкин заходил… Вернее, я его к нам привезла, избитого… Он за Костиным следил, хотел поснимать в приватной обстановке и не заметил, что его самого вели…
– Слова-то какие! «Вели»… Маринка, ты что, спятила? – Игорь подошел к ней, обнял за плечи. – Что ты опять затеяла? Играешь в сыщиков?
– Ни во что я не играю, – Марина высвободилась из его объятий. – Сергей позвонил мне, сказал, что у него проблемы, и я поехала за ним. Он здесь, неподалеку был – на Большой Никитской… Я нашла его в подъезде… Весь в крови… На улицу боялся выйти – милиция могла бы забрать… Ну я и привезла его к нам… Он привел себя в порядок, я отвезла его к машине. В Брюсовский… Вот и вся история. Не знаю, что ты так раскричался!
– Не знаешь? – Игорь задал вопрос скорее по инерции, продолжая разговор в той тональности, которую сам же и задал. Он остывал, и Марина это чувствовала.
– Ладно, извини, что заставила тебя поволноваться… Но не могла же я бросить друга в беде…
– Не могла, – согласился Игорь почти миролюбиво, почти спокойно. – Не пугай меня так. Я тебя прошу.
– Я постараюсь… Есть будешь?
– Буду.
Они больше не возвращались к этой теме. Не вспоминали ни Костина, ни Говорова, ни их пресловутый «Эндшпиль». Игорь рассказывал Марине о том, что его проект в Питере сдвинулся наконец с мертвой точки – и музейщики зашевелились, и спонсоры подтянулись, и модельеры его поддерживают.
– Я думал, что это некоммерческий проект, денег на нем не заработаешь. Но возможно, все и не так плохо… Подробностей рассказывать не буду – сглазить боюсь… Надеюсь, ты не пожалеешь, что стала моим информационным спонсором – будет о чем написать…
– Может, тебе фирму свою создать? – спросила Марина. – Престижа ради? А то не звучит как-то «индивидуальная трудовая деятельность», «предприниматель» – или как там это у вас называется?
– А зачем? – удивился Игорь. – Так я сам за себя отвечаю, а то придется отвечать еще и за других… Оно мне нужно? Нет! И к широкой известности я не стремлюсь, ты же знаешь…
– Тебе виднее, поступай, как считаешь нужным, – согласилась с ним Марина.
Был у нее к Игорю и еще один вопрос, только она не решалась задать его – из-за принятого ими негласного запрета на все, что так или иначе связано с «Эндшпилем». Запрета, конечно, временного, но все же… «Нет, в другой раз, – решила она, – зачем же настроение друг другу портить…»
…Уснула Марина под утро. Но вставать пришлось, как всегда, рано – хотя и была суббота, надо было ехать в редакцию. Она снова вспомнила о том, о чем она так и не стала говорить с Игорем, когда у себя на работе изучала материалы, собранные сотрудниками в связи с Павлом Ершовым. Всякий раз, как только дело касалось Говорова и Костина, Марина отмечала странную двойственность их поведения. С одной стороны, почти всегда они держались в тени, трудно было понять, какое отношение они имеют к тому или иному предприятию – магазину, банку, казино, антикварному салону или даже фабрике, то ли они хозяева, то ли гости на чужом празднике. Но с другой стороны, все вокруг вроде бы знали об истинном положении дел – считали их главными, самыми важными людьми. И говорили о них шепотом, многозначительно. Вели они себя как хозяева, раскованно, а порой бесцеремонно. Опаздывали, заставляли себя ждать – как тогда, на показе, не спешили занять отведенные им – самые лучшие! – места. Пресса редко вспоминала о них – и это наводило на мысль, что они избегают публичности. Но все же они время от времени сами напоминали о себе – писал же Суржиков об их замечательных успехах, за деньги писал, потому что они сами этого хотели. Что было главным в их поведении, Марина долго не могла понять. Наконец решила: Костин и Говоров осознают, что в целях безопасности им лучше не быть на виду, особенно не светиться, и потому на заметных акциях пытаются отойти на второй план. Но временами не могут сдержать собственного тщеславия, им хочется популярности и славы. И они, теряя осторожность, выходят на авансцену событий, рассказывают о своих успехах и забывают, что их достижения – весьма сомнительного свойства.
