Ирина Лобусова - Рагу из лосося

Горло сжимают спазмы. Из меня словно выкачали весь воздух. Темнота вдруг разливается в глазах, заслоняя кабинет, стены….. И я проваливаюсь в эту темноту, различая только одно… Я проваливаюсь в темноту, различая светловолосого малыша из моих снов…. Светловолосого малыша с вьющимися волосиками и ясными глазами Димы… Я протягиваю к нему руки и беззвучно кричу… Так страшно кричу… А малыш удаляется от меня все дальше и дальше….

От страшного запаха боль становится еще чудовищней, но я раскрываю глаза. Где-то вдалеке — испуганное лицо врача. Она сует мне в нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом. Я лежу на кушетке, вытянувшись во всю длину. Лежу на спине, как будто надо мной уже захлопнули крышку гроба. Моя тайна мертва. И меня убили вместе с ней. Я умерла, и больше ничто в целом мире не имеет значения. Мой малыш, улыбаясь, уходит далеко, в пустоту. Я хочу идти с ним. Но цепи боли, ржавые цепи реальности, приковывают меня к земле. Я тащу их как каторжник и буду тащить до самой своей смерти. Врач что-то говорит, говорит, но я не слышу ее слов. К чему? Какая разница? Хватаю ртом воздух….

— Плачь… Плачь — тебе станет легче…. — я не хочу слушать, не хочу видеть.

Я резко поднимаюсь, и, пошатываясь, иду к выходу. Громко захлопываю за собой дверь. Белый коридор. Бесконечный белый коридор. Я хватаюсь за стены и что-то шепчу…. Шепчу проклятие или молитву. Я шепчу колыбельную, которую никогда не спою. Или о том, что никогда не увижу удивленное или счастливое лицо Димы. Я имела право на последнюю нить, связывающую меня с жизнью. Право родить ребенка от единственного человека, которого я любила… В короткий отрезок пути между кабинетом врача и собственной машиной я уже прожила весь отпущенный мне остаток жизни. В зеркало заднего вида на меня смотрела старуха. Страшная сгорбленная старуха с черным лицом, на котором запекшейся кровью застыли глубокие морщины.

Словно столетняя старуха я вошла в квартиру, шатаясь от боли, но продолжая двигаться по инерции. Дима меня не встретил, и я обрадовалась, что его нет. Я не смогла бы объяснить… Я вошла в гостиную и упала на диван, спрятав лицо в руках. Внезапно я услышала в дверях шорох. Резко встала, обернулась. В дверях стоял Дима и молча смотрел на меня. Но как смотрел… Я отшатнулась. Его лицо было мертвым, словно кто-то смазал все краски, все признаки жизни. Лицо ожившего трупа. Мое горло сжал страх. Время словно пошло вспять. Лицо Димы покрылось морщинами. Он провел рукой по лицу, словно прогоняя какую-то тень, а потом сказал:

— Это ведь ты убила Сергея Сваранжи, правда?

Я молчала. Дима пересек комнату и на стеклянный столик возле дивана положил два предмета, которые я знала слишком хорошо. Пистолет. И отвертку.

— Я нашел все это у тебя в шкафу, — лицо Димы нервно дергалось, он говорил быстро, слова наскакивали друг на друга, словно боялся, что я его перебью, не дам договорить, — сначала я удивился — почему ты так тщательно хранишь между перегородками шкафа обыкновенную отвертку… Ну пистолет — понятно, оружие, у нас нет разрешения, но почему обычную отвертку, которая продается в любом магазине? А потом понял, когда она зацепилась за металлическую деталь. Там, на конце, не металл, правильно? Там впаян магнит. Отвертка с магнитным концом. Ты сделала копию ключа Сергея от кабинета, немного его подпилила… Потом, вставив ключ изнутри, когда Сергей был уже мертв, ты вышла в коридор, всунула отвертку в замочную скважину. Поворачивая отвертку, ты заперла дверь ключом и получилось, словно дверь кто-то запер изнутри… Я ведь чувствовал, когда пришел, что она заперта… Я… — Дима остановился — у него закончилось дыхание. От моего молчания его лицо стало жалким. Он растерянно смотрел… Губы беззвучно шевелились… На какое-то мгновение мне стало его жаль…

— Отвертку прислал мне брат, — сказала я, — он прислал мне ее по моим чертежам, когда я попросила его изготовить некоторые инструменты для моей новой квартиры. В письме написал пояснение, что эта штучку с магнитом поможет мне, если когда-то я потеряю ключ или что-то подобное…

— Ты убила Сергея Сваранжи, — сказал Дима.

— Да, я убила его, — мои губы тронула не видная улыбка. Он сел на диван. Его руки дрожали.

Я отвернулась к окну. Свинцовое небо над городом стало совсем темным. Лицо Димы стало совсем белым, а глаза выглядели по — детски трогательно… Но теперь моя жалость ушла. Так же, как и нежность. И надежда. И вера. И почему-то мне не хотелось их возвращать. Я заговорила именно потому, что ушла жалость. Стоило мне открыть рот, и слова просто хлынули бурным, непрерывным потоком. Темная вода прорвала плотину и ринулась вперед, сметая все на своем пути. Теперь мне хотелось договорить прежде, чем он перебьет меня каким-то пошлым словом, мне хотелось говорить, говорить до конца, и я боялась, чтобы он не ушел…..

— На самом деле я хотела убить его не так. Я видела это совсем по — другому. Мне хотелось, чтобы в обоих руках он держал марионеток — кукол на веревочках, и чтобы эти кукольные веревки переплетались между его пальцев так, чтобы кукол нельзя было ни распутать, ни отпустить. На голову мне хотелось одеть клоунский колпак, а под него — маску, к примеру, дикого кабана, и чтобы его клыки были вымазаны не кровью, а грязью, чтобы все увидели, что это существо, которое боятся, может жрать только грязь. И чтобы стало понятно: под клоунским колпаком хранится не лицо кукольника, а морда животного, не имеющего с людьми ничего общего. Это существо с личиной зверя привыкло без зазрения совести ломать чужую жизнь в своих пальцах, жирно смазанных грязью. И это все символизировало бы, как пытался сломать мою жизнь, маскируясь клоунским колпаком. Вот как следовало его убить. Только, к сожалению, у меня не было времени. Ты ведь знаешь, кто я, правда, Дима?

— Знаю. Сваранжи успел мне все рассказать. Только он ничего мне не отдал. Он не отдал мне пистолет, из которого ты стреляла. Он просто показывал твою фотографию десятилетней давности и говорил…. Эту фотографию он все время носил в своем бумажнике. Мне казалось, что он тобой восхищался.

— Да, восхищался. Ты не ошибся. А я не ошиблась, думая, что он все тебе рассказал. Хотя у меня не было доказательств. Я слышала тот звонок, когда он назначил тебе встречу в «Белль ля мер». И я прочитала твое письмо, в котором раньше ты написал, что никакого ответа он от тебя не добьется. Но я подозревала, что ты принял решение. Особенно, когда в ответном письме Сергей, оскорбляя тебя, стал угрожать деньгами. Я срочно перезвонила Сваранжи и сказала, что за час до твоего приезда к нему заеду я — потому, что согласна принять все его условия. Сваранжи обрадовался. Дома я взяла пистолет и отвертку (я не хотела, чтобы ты наткнулся на труп — первые под подозрение попадают те, кто находит тело. Я не хотела, чтобы подозрения пали на тебя, поэтому придумала фокус с отверткой). Сваранжи сидел за столом и когда понял, что я его обманула, принялся хамить и угрожать. Я выстрелила два раза. В горло (чтоб он заткнулся) и в сердце. У меня не было времени заниматься телом — скоро должен был прийти ты. Я вышла в коридор и сделала все так, как ты сказал. Потом открыла дверь апартаментов (у меня был и этот ключ) и спряталась там. Я видела, как ты дергал дверь, как звал этого ублюдка. Вскоре ты ушел. Внизу к дверям шли несколько девушек из варьете. Я смешалась с ними и вышла не замеченной. Когда же я шла наверх, то мне повезло — я никого не встретила. Электронный замок был открыт потому, что Сваранжи ждал меня. Я знала, что пистолет, из которого я убивала, вместе с письмами, в которых Аслан рассказывал обо мне, хранится у Рогожиной. Сваранжи доверял Рогожиной, работал с ней на пару. Я позвонила ей, договорилась о встрече. Для алиби я захватила с собой Назарова, который торчал в ресторане. Видя, в каком он состоянии, я вышла в туалет и позвонила Доминику. Я попросила Доминика срочно заняться Назаровым и вызвать его как можно скорей. Когда-то давно, когда Доминик только начинал свой бизнес, Аслан очень помог ему во многих серьезных делах. С тех пор Доминик очень хорошо относится ко мне и всегда помогает, как бывшей возлюбленной Аслана. Когда мы ехали в машине Назарова, ему позвонил Доминик, и Назаров сорвался с места. Я получила то, что мне было нужно — я поехала к дому Рогожиной одна. Дальше… Ты знаешь, верно? Читал мой дневник?

— Верно. Я читал твой дневник. Я понял, что ты ведешь его только для того, чтобы тебя остановили. Насчет убийства Рогожиной ты проговорилась. После твоей ошибки легко было все понять. Кроме того… Я шел за тобой почти следом… Только не успел помешать ее убить… Я видел, как ты выходила из дома… Я вошел в квартиру, наткнулся на труп и все понял. Испачкал рубашку, которая потом пропала…

— Не пропала. Я ее уничтожила — сожгла. А исчезновение придумала, чтобы тебя напугать. Я догадалась, что ты шел за мной. А с дневником я сделала глупость. Я написала, что первым делом прошла в кухню. На самом деле это не естественно — идти в кухню, которая в стороне, если прямо перед тобой дверь освещенной комнаты…. Рогожина приняла меня на кухне. Она собиралась жарить котлеты. Я вынула из ящика кухонный нож и спрятала его в сумку, когда она отвернулась. В комнате перерезала ее прожорливое горло. На мне были перчатки. Я быстро нашла ее тайник (как распознать тайник в квартире, меня научил Аслан), забрала пистолет и письма, сняла перчатки и залапала дверь в комнату, готовя легенду Кирееву. К тому времени Рогожина была уже мертва. Письма я сожгла, а пистолет выбросила в одну из рек в Подмосковье. Куда выбросила — не скажу. Но перед тем, как бросить в воду, обработала поверхность кислотой. Что касается машины Алекса Назарова, которую я якобы видела отъезжающей со стоянки, то все это я придумала. Никакой машины не было. Алекс даже близко не подъезжал к дому на Дмитровском шоссе. Просто мне нужна была легенда для Киреева. Да, еще: по моей просьбе Доминик не подтвердил алиби Назарова. Доминик дал показания Кирееву, что в тот день Назаров к нему не приезжал. И я уверенна, что Доминик не отступится от своих показаний. С подругой Аллой все было намного проще. Я убила ее для гарантии — я не была уверена в том, что Рогожина не посвятила Аллу в секреты Сваранжи. Алла знала о том, что Назаров совершил какое-то преступление. Могла знать и обо мне тоже. Когда я привезла ее домой, то вместе с ней поднялась в квартиру. Алла проболталась о человеке, который должен прийти за пакетом. Я решила его выследить. В квартире я попросила воды. Она провела меня на кухню и оставила в одиночестве. Я вынула из ящика нож, пошла за ней в комнату и сделала то же, что и с Рогожиной. В этот раз я не стала снимать перчаток. Легенда для Киреева не входила в мои планы. Еще в машине я сказала Алле, что всегда вожу машину в перчатках — чтобы руль не скользил. Я вышла из дома, села в машину и стала ждать. Я видела, как входил человек (но я не знала, что он — Евгений Сваранжи). По тому, как он прицепился к пьяной компании, я поняла, что он натолкнулся в квартире на труп. Надо сказать, что Евгений Сваранжи получил пакет, за которым шел. В этом пакете была запись, которую Сваранжи однажды показывал своей дочери, предупреждая об Алексе Назарове. Сергей не знал, что дочь успела скопировать запись. Евгений унес из квартиры Аллы оригинал и я просто поражена тем, что после просмотра кассеты он не дал ей ход. Возможно, он так ненавидел отца, что не хотел, чтобы его убийцу поймали. Откуда он узнал о существовании записи? Думаю, он подружился с Розалией и, когда она ему рассказала, решил выкупить флэшку для какой-то своей цели. Я знаю, что Рогожина получала большие суммы денег после смерти Сергея. Возможно, одна из этих сумм была за кассету Назарова. Все прошло гладко. Арестовали Евгения… Но тут выяснилось, что девчонка Басманова видела меня, воруя деньги. Я захватила пистолет на твой концерт и, когда она переодевалась в гримерке, закрыла ей рот. Тут я не выдержала и украсила ее поясом для чулок. Что делать, выход творческой фантазии по отношению к жалкой маленькой шлюхе…. Позже мне следовало срочно «найти» убийцу для Киреева, и судьба подарила мне Назарова. Честно говоря, я решила подставить его на эту роль, когда он попытался сбить меня машиной. Очевидно, он решил, что я знаю все о его преступлении. Он ошибался. Тогда я не знала. Но когда я просмотрела запись, все мои сомнения отпали сами собой. Правда, была загвоздка в том, что Назаров даже близко не подходил к дому на Дмитровском шоссе в ночь убийства Аллы. Но потом я подумала, что это и не нужно доказывать. С Назарова достаточно и двух убийств: ребенка и Сваранжи. Я подсказала Кирееву про спиленный ключ. А в офисе Сваранжи обнаружили достаточно пальцев Назарова — он все время приходил, пытаясь выкупить запись. С Назаровым судьба преподнесла мне еще один подарок. Во — первых, у него оказался подарочный пистолет (я об этом не знала) из той же самой зоны, что у тебя…. А во — вторых, Назаров любил стрелять, часто ходил в тир. Пистолет был хорошо пристрелен и экспертиза показала, что из него часто стреляли. Алекс все время покупал к нему боевые патроны. Так что все получилось по справедливости. Алекс Назаров убийца. Он убил ребенка. В милиции и в суде тоже попадаются люди, с живым человеческим сердцем. Убийца ребенка никогда не выйдет из тюрьмы. Что ты раскрыл на меня глаза? Хочешь сказать, что я не сильно отличаюсь от Назарова? Возможно. Только какая мне разница? Что бы ты ни сказал, нет никакой…. Помнишь, как мы мечтали с тобой в то лето, глядя на звезды? Ты помнишь, как мы стояли на балконе и говорили вслух о твоей мечте? И ты согласился взять деньги — я отдала их тебе ради твоей мечты, Дима. Я зарабатывала их ради тебя…. Неужели ты тогда ничего не понимал? Ты ведь знал, что я работаю с Асланом. Как ты думал, что я с ним делаю? Ты думал, что я — проститутка, а он — мой сутенер, и просто закрывал глаза? А ты не задавал себе вопрос, можно ли заработать такую большую сумму денег проституцией? Ты молчишь…. Что ж, молчи. Я сама давно себя покарала. Раньше, чем меня покарали другие. Когда мы стояли с Киреевым над трупом этой девчонки, Киреев сказал, что у меня давным — давно было имя, только я об этом не знала. Весельчак. Представляешь, Дима? Имя убийцы — Весельчак! Что же ты не смеешься? Тебе не смешно? А может, тебе хочется сделать то, что я сделала, убив своего первого клиента? Аслан был единственным, кто понял, что я никогда не смогу быть жертвой. Вместо того, чтобы быть жертвой обстоятельств, дешевой жалкой проституткой, я предпочту убивать. А я ведь действительно хотела убить, Дима. У меня ничего не было, никакой возможности за себя постоять. Меня словно бросили в огромную помойную яму, где топтали, уничтожали, ненавидели…. Меня сделали ниже, чем грязь…. А я не умею быть жертвой. Аслан многое понимал. Когда я убила своего первого клиента — а это был ублюдок, Дима, бандит, смрадный старый боров, отправивший на тот свет не одну жизнь… Это был бандит, который никогда бы не сел на скамью подсудимых, наоборот… Бандит с личиной уважаемого члена общества… Его заказали конкуренты, такие же ублюдки, как он сам. Так вот: когда я выполнила первое задание Аслана и вернулась в Москву (а я никогда не убивала в Москве, только в других городах. В Москве я пряталась. Вернее, меня прятал Аслан, и всегда удачно), я приехала в гостиницу, вошла в ванну и перерезала себе вены. Если б меня не нашел Аслан, я была бы мертва. Я перерезала себе вены, хотя уже была знакома с тобой. Я сделала это потому, что убила не только своего первого клиента. Я убила себя.

Похожие книги на "Рагу из лосося", Ирина Лобусова читать полностью, без сокращений.

Карочка -

Карочка —

[email protected] -

Галина -

Игорь Афанасьев -