Татьяна Рябинина - Убить Герострата
Прямо за спиной коротко бибикнуло.
Вздрогнув, я обернулась. И как только не заметила!
Антон вылез из “Ауди”, держа перед собой, как хоругвь, огромный букет темно-бордовых роз на длинных стеблях.
- Все в порядке? – спросил он, выглядывая из-за них.
- Наверно, - я изо всех сил пыталась спрятать довольную улыбку.
- Тогда… тогда выходи за меня замуж!
- Чего?! – вырвалось у меня совершенно непроизвольно.
- Нет, так не годится. Понимаю.
Антон бухнулся на колени прямо посреди улицы, пачкая свои роскошные светло-серые брюки от “Hugo Boss”, и завопил:
- Алла! Я тебя люблю! Будь моей женой!
Люди смотрели на нас глазами по восемь копеек. Кто-то останавливался посмотреть на дармовой спектакль, кто-то хихикал.
- Соглашайся, дура! – посоветовал мужской голос.
- Встань, чучело! – зашипела я.
- Не встану. Пока не согласишься.
- Это шантаж?
- Да!
Я топталась на месте, красная, как рак. Хотелось срочно согласиться, но какая-то махровая вредность не давала.
- Хочешь, волшебное слово скажу? Пожа-алуйста…
При этом он переступал с коленки на коленку и смотрел на меня нашкодившим маленьким мальчиком. И жевал розу.
Я расхохоталась и сказала “да”.
Кто-то зааплодировал, кто-то свистнул. Антон вскочил и отвесил публике поклон, подметая букетом асфальт.
- Отдай цветы, клоун фигов! – потребовала я. – Детский сад какой-то!
- Зато так тебе никто предложение не делал. Спорим? Кстати, ничего костюмчик.
- Мерси, - ответила я, забираясь на переднее сиденье машины. – Кстати, ты сильно рискуешь.
- Ты решила меня разорить?
- Пока не знаю. Подумаю. А вот дачу твою придется переделать.
- Капитально?
- Еще как! Там не хватает гамака. И цветов. И красной смородины. Куда мы едем?
- Глупый вопрос! – Антон сделал вид, что обиделся. – В загс, разумеется. Вернее, во Дворец бракосочетаний. Подавать заявление, пока ты не передумала.
- Сумасшедший! – сдалась я и злорадно подумала о том, что Петюнины шансы заполучить меня в качестве тещи возросли вдвое.
Мы свернули на Фурштатскую и втиснулись в длинную вереницу машин у Дворца.
- Ну что, пошли? – Антон повернулся в мою сторону и положил руку мне на колено.
- Подожди секундочку, - застенчиво улыбнулась я. – Я тут подумала… Насчет разорения…
- И что?
- Дай руку.
И я вложила ему в ладонь диск, который второй день носила в сумке и все никак не могла ему отдать. Да и когда? То он пьяный, то я.
- Что это? – Антон захлопал глазами, как сова.
- То, что ты хотел. Если бы я отдала его раньше, то ты, наверно, счет бы себя обязанным жениться. Или наоборот – не счел бы.
- Вот глупая! Я женюсь на тебе, потому что так хочу. А это… Послушай, но ведь ты говорила…
- Это только мужики могут поверить в такую глупость, - перебила я его. – Какой же свиньей надо быть, чтобы разбрасывать по квартире использованные средства гигиены?
- Тогда где же он был?
Я снова улыбнулась – на этот раз загадочно, как сфинкс, и поцеловала его.
- А вот этого, дорогой, я тебе не скажу. Мало ли мне еще понадобится что-нибудь от тебя спрятать.
Эпилог № 1 (технико-иронический)
Через два дня Антон принес с работы какие-то провода, приборы и уселся в гостиной перед компьютером. Я в это время готовила на кухне свинину по-гречески и только открыла духовку, чтобы перевернуть мясо, как услышала душераздирающие звуки: то ли плач, то ли смех.
Прищемив палец горячей дверцей, я выругалась, бросила двузубую вилку и понеслась в гостиную. Антон сидел перед компьютером, откинувшись на спинку стула, и хохотал, как сумасшедший.
- Смотри! – он ткнул пальцем в экран и вытер навернувшиеся слезы.
На отходящем от процессора кабеле, как присосавшийся клоп, сидел небольшой приборчик. А темный экран монитора украшало маленькое ядовито-зеленое окошко с надписью: “Disc X is empty1”.
- И что это значит? – спросила я.
- А то и значит. Empty. Absolutely empty2.
------------
1 Диск Х пуст. (англ.)
2 Пустой. Абсолютно пустой. (англ.)
- Почему?
- Да потому что этот… нехороший человек Василий Алибабаевич просто вытащил диск из сканера. Не закрыв программу. То ли ему не сказали, что это надо сделать, то ли он ни черта не понял. Но так или иначе, плакали, Алла, наши денежки.
- Что, совсем ничего нельзя исправить? – я испытывала странную смесь огорчения, разочарования и облегчения, не зная, плакать или смеяться.
- Совсем ничего. Что будем делать?
- Да ничего, - я вскарабкалась к Антону на колени и обняла за шею. – Будем жить-поживать, добра наживать. Помнишь это? “Куплю я себе туфли к фраку, и буду петь по ночам псалом, и заведу я себе собаку. Ничего, как-нибудь проживем”.
Эпилог № 2 (историко-технологический)
Вам интересно узнать, где же все-таки был диск? Для этого надо вернуться на два года назад, когда я впервые, по Динкиной рекомендации, пришла в парикмахерскую недалеко от “Черной речки” и села в кресло к симпатичной светловолосой толстушке. На ее приколотом “крокодильчиком” бэджике было написано: “Яна”.
Девушка оказалась очень милой и разговорчивой, мы болтали о том, о сем, но когда она уже подровняла мои дикие рыжие заросли и начала укладывать их феном, приключилось ЧП. Этот достопочтенный (исключительно по возрасту) агрегат вдруг заискрил, завонял и полыхнул пламенем прямо на мои волосы. Меня моментально погасили, я не заработала ни малейшего ожога, но голова моя выглядела просто чудовищно.
Яна расстроилась до слез. Я – тоже. Все мастера и мастерицы сбежались к месту происшествия, обступили меня и начали совещаться: что же со мной делать. Но ничего путного из этого не вышло. Чем больше меня стригли, тем страшнее я выглядела. Заплаканная Яна взяла у меня телефон и пообещала посмотреть в парикмахерских журналах: может, найдется какая-нибудь куафюра, которая хоть как-то исправит дело.
На следующий день я пошла на работу в косыночке-бандане, вызвав изрядное недоумение начальства. А вечером позвонила Яна и сказала, что кое-что придумала и готова немедленно приехать ко мне для осуществления замысла. Без малейшего энтузиазма я продиктовала ей свой адрес, поскольку прекрасно сознавала: лучшее, что может быть в моей ситуации, - побрить голову и ждать всходов.
Яна примчалась уже через час и вытащила из сумки… парик. Великолепный рыжий парик из натуральных волос, точь-в-точь моего оттенка и такой же волнистости. Я пыталась отказаться, но Яна настаивала:
- Берите и носите. Это моя вина, так что никаких денег. Парик замечательный. Между нами, его делали на заказ для очень состоятельной дамы, которая облысела после химиотерапии. Но она так и не одела его ни разу - умерла.
Не скажу, что эти сведения меня очень обрадовали, тем не менее, парик я взяла, и он очень выручал меня до тех пор, пока не отросли волосы.
У него оказалась одна замечательная особенность. По краю с внутренней стороны шла узкая полоса какой-то суперлипучки. Она приклеивалась к коже или к волосам, и оторвать ее можно было исключительно вместе со скальпом. Но стоило провести по этому краю мокрой тряпочкой, и парик моментально отлипал. Кроме того, его можно было мыть шампунем, причесывать и даже укладывать феном. А хранила я его в ванной – в фирменной картонной коробке.
Теперь вы понимаете эмоции Леонида в тот момент, когда он вошел в комнату и увидел, как я сушу феном копну волос, а вторая, точно такая же, уже высушенная, лежит рядом на столе?
А стричься я очень даже люблю.
Просто мне лень.
Эпилог № 3 (лирико-клинический)
Вот и все.
Мы с Антоном благополучно поженились, выдержав все ужасы парадного бракосочетания, обвенчались, съездили на неделю в Париж и стали жить-поживать, добра наживать. В качестве свадебного подарка он подарил мне французского бульдога по кличке Стремительный Вилли. С Машей мы сразу нашли общий язык, она действительно очень милая девочка. Маме безумно нравится ее новый зять, тем более, сколько всего нового и интересного она может рассказать подругам. Кирюша взял в банке Антона солидный кредит. Короче, все довольны.
Tout est bien qui finit bien1, – говорят французы, но я не спешу с этим согласиться. В нашей жизни есть только один конец – летальный. И то, что сегодня кажется окончившимся, завтра, может быть, получит свое продолжение. И я не знаю, хорошее или плохое.
-------------------
1 Все хорошо, что хорошо кончается (франц.)
Да, я люблю своего мужа, он любит меня, я чувствую себя рядом с ним уверенно и спокойно. И надеюсь родить ему детей. Но…
Иногда мне почему-то кажется, что я оказалась в заколдованной стране, где стрелки часов застыли на без пяти двенадцать, где карета никогда не превратится в тыкву, а Золушка не потеряет хрустальную туфельку. Где все идеально и… нереально.
