Джозефина Тэй - Мистификация. Загадочные события во Франчесе
Епископ Ларборский включил в догматы религиозной философии убеждение, что обиженный всегда прав. Он пользовался огромной популярностью у балканских революционеров, английских забастовочных комитетов и заключенных в местной тюрьме. (Единственным исключением был Бэнди Брейн, хронический рецидивист, презиравший епископа и страшно уважавший начальника тюрьмы, которого нельзя было пронять слезной историей и который умел вывести на чистую воду самого вдохновенного враля из своих подопечных. А вот епископу, любовно говорили старые отсидчики, можно заморочить голову чем угодно. Какую чушь ему ни неси, он все проглотит).
Обычно Роберт только посмеивался, читая диатрибы[26] епископа, но сегодня он почувствовал раздражение. Он проглядел два стихотворения, ничего в них не понял и швырнул журнал на столик.
— Что, опять Англия перед кем-то провинилась? — спросил Бен Карли, останавливаясь перед Робертом и кивая на журнал.
— Привет, Карли.
— Гайд-Парк-Корнер для тех, кто с жиру бесится, — сказал низкорослый адвокат, пренебрежительно перелистывая страницы «Наблюдателя» желтыми от никотина пальцами. — Может, выпьем по рюмочке.
— Спасибо, но я жду мистера Уайнарда. А ему нынче каждый лишний шаг в тягость.
— Знаю. Бедняга. Грехи отцов. Ужасно страдать от портвейна, которого ты в рот не брал. Я тут на днях видел вашу машину у ворот Франчеса.
— Да, — лаконично отозвался Роберт, удивившись про себя. На Бена это непохоже — задавать вопросы в лоб. И если он видел машину Роберта, то он также видел и полицейские машины.
— Если вы с ними знакомы, то ответьте на вопрос, который меня давно мучает. Это правда, что о них говорят?
— А что о них говорят?
— Они и в самом деле ведьмы?
— А их в этом подозревают? — с улыбкой спросил Роберт.
— Наши фермеры в этом убеждены, — ответил Карли. Он на секунду многозначительно остановил на Роберте взгляд своих живых черных глаз, потом стал с привычным любопытством озирать холл.
Роберт понял, что Карли как бы ненароком выдал ему информацию, которая, по его мнению, может оказаться Роберту полезной.
— Это неважно, — заметил он. — С тех пор, как появилось кино (благослови Бог того, кто его изобрел) сельским жителям уже не надо искать развлечения в охоте на ведьм.
— Вовсе нет. Этим недоумкам только дай приличный предлог, и они с восторгом потащат ведьму на костер. Вот уж сборище наследственных дегенератов. А вот и твой старикашка ползет. Ну, я пошел.
Роберт располагал к себе людей тем, что искренне интересовался их заботами. Он внимательно выслушал сбивчивый рассказ мистера Уайнарда, чем заслужил признательность старика, в результате чего, хотя Роберту это было неизвестно, сумма, проставленная в завещании старого фермера против его имени, увеличилась на сто фунтов. Но как только они с мистером Уайнардом покончили со своим делом, Роберт устремился к телефону.
Однако в холле было слишком много народа, и Роберт решил позвонить из гаража. Контора его уже заперта, к тому же до нее и идти дальше. А позвонив из гаража, думал Роберт, шагая по улице, можно будет тут же сесть в машину, если она… если они пригласят его приехать и обсудить с ними положение дел — что весьма вероятно, весьма… Конечно, им захочется обсудить с ним, как разоблачить эту историю, независимо от того, будет дело передано в суд или нет.
— Пожалуйста, звоните.
Второй совладелец гаража Стэнли выглянул из-под машины, в которой он копался, и спросил Роберта:
— На какую лошадь поставить, не подскажете, сэр?
— Понятия не имею, Стэн. Давно уже не играл на скачках.
— А я зря выбросил два фунта на эту корову Брайт Промис. Вот и верь лошадям. Если услышите про верняк…
— Если услышу, я вам обязательно скажу, Стэн. Только это все равно будет лошадь.
— Лишь бы только не корова, — сказал Стэн и опять исчез под машиной. Роберт зашел в жарко натопленную контору и взял трубку.
Ответила Марион и, узнав, кто звонит, сказала голосом, полным теплой благодарности:
— Вы не представляете, как вы нас порадовали своей запиской. Всю эту неделю мы с мамой представляли себе, как щиплем паклю. Кстати, в тюрьмах по-прежнему заставляют щипать паклю?
— Кажется, нет. Сейчас заключенным предлагается делать что-нибудь более конструктивное.
— Трудотерапия?
— Что-то в этом роде.
— Не могу себе представить, чтобы мои преступные наклонности исчезли оттого, что меня заставят что-то шить.
— Они найдут для вас что-нибудь более подходящее. Сейчас считается, что заключенного не следует заставлять заниматься тем, что ему противно.
— В первый раз чувствую в ваших словах терпкий привкус.
— Терпкий?
— Как у сухого вермута.
Раз речь дошла до напитков, может быть, она пригласит его на рюмку хереса перед ужином?
— Какой у вас очаровательный племянник.
— Племянник?
— Ну да, молодой человек, который принес записку.
— Он мне не племянник, — холодно сказал Роберт. Ему почему-то совсем не хотелось, чтобы его считали дядей взрослого племянника. — Он мне троюродный брат. Но я рад, что он вам понравился.
Ничего не поделаешь, придется брать быка за рога.
— Мне хотелось бы как-нибудь увидеться с вами и обсудить, что нам следует предпринять. Надо все же распутать эту историю.
Он помедлил, ожидая ответа.
— Ну конечно. Может быть, нам заглянуть к вам в контору, когда мы поедем в Милфорд за покупками? А что, по-вашему, можно предпринять?
— Наверное, надо провести частное расследование. Но я не могу обсуждать это по телефону.
— Да-да, разумеется. Тогда, может, мы приедем утром в пятницу? Мы всегда ездим за покупками в пятницу. Вы в пятницу не особенно заняты?
— Нет. Пятница вполне подходит, — ответил Роберт. Он был разочарован в своих ожиданиях, но постарался этого не показать. — Часов в двенадцать?
— Хорошо. Значит, встретимся послезавтра в двенадцать часов у вас в конторе. До свидания и еще раз спасибо за помощь и поддержку.
Она положила трубку, не тратя времени на прощальное щебетанье, которое Роберт привык слышать от женщин.
— Вывести вам машину? — спросил Билл Броу, выходя из гаража.
— Что? Машину? Нет, не надо. Она мне сегодня не понадобится.
Роберт пошел домой своим обычным маршрутом, убеждая себя, что ему не на что обижаться. Когда Марион позвонила в первый раз, он не хотел ехать во Франчес и не скрывал этого. Естественно, она опасается еще раз нарваться на отказ. У них чисто деловые отношения, и обсуждать дела естественно в конторе, а не в гостиной. Они не хотят заявлять на него какие-нибудь другие права.
«Ну что ж, — подумал Роберт, усаживаясь в свое любимое кресло перед горящим камином и открывая вечернюю газету, — когда они в пятницу придут к нему в кабинет, он постарается установить с ними более теплые отношения и стереть из их памяти свой первоначальный отказ».
Тишина, царившая в доме, успокоила Роберта. Кристина уже два дня сидела, запершись в своей комнате, молилась и занималась медитацией, а тетя Лин готовила на кухне ужин. Его единственная сестра Летиция прислала Роберту веселое письмо.
Во время войны она водила армейский грузовик, влюбилась на фронте в высокого молчаливого канадца и сейчас жила с ним в Саскачеване и растила пятерых белокурых мальчишек. «Скорей приезжай к нам в гости, Робин, — писала она, — пока мальчишки не выросли, а ты весь не покрылся мхом. Ты же знаешь, что тебе просто вредно жить с тетей Лин».
Роберту показалось, что он слышит, как она говорит эти слова. Они с тетей Лин никогда не находили общего языка.
Он сидел в кресле, предаваясь воспоминаниям и размягченно улыбаясь, и тут в гостиную ворвался Невиль и разнес вдребезги его покой и довольство.
— Почему ты мне не сказал, что это за женщина? — почти крикнул Невиль.
— Кто?
— Да эта Шарп. Почему ты мне не сказал?
— Я не предполагал, что ты с ней встретишься. Я просил тебя только бросить письмо в почтовый ящик.
— Там нет почтового ящика, и бросить его было некуда. Поэтому я позвонил в дверь. Они только что откуда-то вернулись. Так или иначе, дверь открыла она.
— Я думал, она днем ложится вздремнуть.
— По-моему, она вообще никогда не спит. Она вообще не относится к человеческому роду, а сделана из металла и огня.
— Я знаю, эта старуха говорит жуткие грубости, но ее можно понять и простить. Ей тяжело пришлось…
— Старуха? О ком ты говоришь?
— О старой миссис Шарп, разумеется.
— Я не видел миссис Шарп. Я говорю о Марион.
— Марион Шарп? А как ты узнал, что ее зовут Марион?
— Она мне сказала. Это имя ей очень подходит, правда?
— Я смотрю, за эти секунды, что ты передавал ей мою записку, вы успели близко познакомиться?
