Ирина Мельникова - Лик Сатаны
— Да, Александра! Откуда вы меня знаете?
Молодой человек пожал плечами.
— Кроме вас и вашего спутника, пока никому не дозволено смотреть на обновленный образ! Я работаю в реставрационных мастерских епархии, — и протянул ей руку. — Вячеслав Никодимов, из потомственных изографов. — И снова обратил взор на икону. — Посмотрите, как красиво бывает лицо, когда оно омыто душевным светом. От одухотворенного обличья архистратига исходит та постоянная радость, которая мгновенно усмиряет вас и укрепляет. Осиянный лик сердечными очами всматривается в огромную обитель души, заселенную светлыми образами, и благое чувство, истекая, невольно заражает радостью и силой всякого, кто соприкоснется с этим чудом… А вот лик сатаны ужасен, и человек переносить его не может, потому как любое соприкосновение с ним разрушает, выхолащивает, умножает пороки и в конце концов убивает…
— Спасибо, Вячеслав, — сказала Саша. — Я слышала, что после завершения реставрации икона будет выставлена в храме Христа Спасителя в Москве?
— Да, в течение десяти дней верующие смогут ей поклониться, а затем она вернется в наш город, в кафедральный собор. По случаю чудесного обретения иконы Михаила архангела девятнадцатого сентября состоится крестный ход. Будем молиться об избавлении от скорби, о спасении и сохранении России…
Тут она заметила, что Никита идет к выходу из мастерской, и, забыв об обещаниях не унижаться, не просить, не каяться, Саша торопливо попрощалась с реставратором и бросилась за Шмелевым.
Но не успела. Выскочила на крыльцо, когда «Фольксваген», мелькнув среди деревьев, влился в поток машин.
После этого они не виделись больше двух недель. На звонки Никита не отвечал, на послания тоже. Саше казалось, что он прячется. Но успокоиться и принять поражение как должное Саша оказалась не способна. Она чувствовала себя виноватой и была готова извиняться бесконечно долго за нелепость своего поведения, за ненужные хлопоты и смерть других людей, но каяться было не перед кем. И не осталось ничего другого, как поднять белый флаг и идти на переговоры с Быстровой. Конечно, Юля слишком явно выказывала свою неприязнь, но сейчас она была единственной, кто смог бы выслушать Сашины объяснения. Кроме того, у Саши была еще одна, довольно веская причина, чтобы повидаться.
В редакцию «Взгляда» она поехала на автобусе. Настроена Саша была решительно, приготовилась к отпору и язвительным ухмылкам и все-таки пару минут постояла возле крыльца, собираясь с духом.
Когда же вошла в здание, то сразу поняла, происходит что-то неладное. Двери кабинета Быстровой были распахнуты настежь, а Юля металась по комнате и укладывала в большие картонные коробки книги, папки с бумагами и всякую ерунду, которая скапливается на рабочем столе у каждой женщины, долго работавшей в одном месте. На Сашу Юля посмотрела без особого раздражения, но ни на минуту не прекратила своего занятия.
— Привет! — робко сказала Саша. — Я, наверно, не вовремя?
— Здравствуй! — вздохнула Юля. — По большому счету мне уже по барабану, кто и в какое время придет! В этой богадельне я больше не работаю!
Но и без слов, по разгрому, царившему в кабинете, было понятно, что с ним расстаются. Даже ритуальная кофеварка была отключена от сети и безжалостно утрамбована в коробку вместе с кучей пакетов, набитых непонятно чем. И тем не менее Саша спросила:
— Вот как? Почему?
— Потому, Саша, что муж мой абсолютно прав! Нет ни малейшего смысла высиживать здесь изо дня в день и продлевать агонию. Журнал загибается, рекламы почти нет, журналисты разбегаются кто куда, Интернет уже не просто атакует, а уничтожает ракетами, но создавать видимость работы даже за приличную зарплату я не хочу. — И спохватилась: — Тебе поговорить или просто повидаться забежала?
Саша усмехнулась про себя: «Повидаться? Кто ж придет к тебе повидаться по доброй воле?»
— Нет! — сказала она твердо. — Я деньги принесла, как обещала!
— За что? — искренне удивилась Юля.
— За машину! Никита сказал, ремонт дорого обойдется! Но он не должен платить. Это я вас втянула… Скажи, сколько я должна?
Юля дернула уголком рта, смерила ее насмешливым взглядом и, прищурившись, нацарапала на бумажке несколько цифр. Саша взяла протянутый листок и охнула:
— Ничего себе!
— Да ладно! — засмеялась Юля, вырвала у нее бумажку, скомкала и бросила в кучу мусора на полу. — Я пошутила!
— Пошутила? — растерялась Саша. — А как же Никита? Он же собрался вроде кредит в банке взять?
— С Никиты деньги потребовала в воспитательных целях, чтобы знал наперед, во что выливаются его авантюры! На самом деле на ремонт «Кайена» хватило страховки, а новый бампер на «Ниву» Валерка отцу бесплатно поставил. Откуда вдруг деньги у тебя взялись?
— Покупатель дал задаток за дачу. Дальний родственник. Я, конечно, не скоро вступлю в права наследования, но договорились, что документы позже оформим.
— И не жалко дачу?
— Жалко! — вздохнула Саша. — Но она никому не нужна, а ремонт я одна не осилю!
— Да, это действительно выход!
Саша вынула деньги из конверта.
— Возьми все-таки сколько есть, остальное отдам чуть позже…
— Слушай, я тебе человеческим языком вроде сказала, не возьму! — рассердилась Юля. — Хотя постой! — Она выдернула из пачки две тысячные купюры. — Этого хватит угостить папку и мужа пивом и раками. Остальное забери! Я не выжига какая-нибудь, запомни! Конечно, «Кайен» и «Ниву» продадим, нельзя на битых машинах ездить, но не бойся, не прогадаем!
— Спасибо! — сказала Саша и убрала деньги в сумку.
И, помявшись, спросила:
— Не знаешь, что с Никитой? Пропал куда-то, на звонки не отвечает…
— Нет! — Юля покачала головой. — Не знаю! Муж строго-настрого запретил к нему приближаться, так что я стараюсь избегать осложнений в семье. Надо, чтобы все поутихло. У вас что-то случилось?
Ее тон был участливым, и смотрела Юля доброжелательно. И Саша вдруг поняла: Быстрова — вовсе не плохая. Не хорошая, не милая, не добрая, но и не плохая, и по большому счету ей, вероятно, не все равно, что происходит в жизни лучшего друга. И, поддавшись порыву, она рассказала обо всем, что обижало ее и что вызывало тревогу. Юля слушала внимательно, но молча, присев на краешек стола. Саше даже показалось, что сейчас услышит дельный совет, но Быстрова пожала плечами и с сожалением развела руками:
— Не могу сказать ничего конкретного. Никита — человек вольный, и его сложно держать в узде.
— Я все испортила, да? — жалобно спросила Саша.
— Наверно! Но почему бы тебе не попробовать с ним поговорить? Не навечно же он пропал? Найдется! Возможно, он сейчас с головой в делах. Наверняка все запустил и теперь приводит их в порядок.
— Понятно! — грустно улыбнулась Саша. — Если сейчас в делах Никиты не нашлось для меня места, то вряд ли найдется позже…
Она открыла рот, чтобы попрощаться, но в кабинет вошел высокий жилистый мужчина с суровым лицом и холодным взглядом и обратился к Быстровой:
— Ты готова? — И повернулся к Саше: — Здравствуйте!
— Здравствуйте! — буркнула она, сообразив, что это муж Юли, Валерий, тот самый, что обещал выдернуть Никите ноги, а ей советовал держаться от него подальше. И чего, дура, не послушалась?
— Да, Валера, готова! — заторопилась Юля. — Забирай вон те коробки!
И неожиданно подмигнула Саше.
— Очень рада была повидаться, но мне пора уходить. Может, подбросить до дома?
— Спасибо, не стоит! Мне недалеко…
Она вышла из кабинета и успела увидеть, как Валерий и Юля загружались в «Мерседес». Устроившись на сиденье рядом с мужем, Юля смахнула что-то с его лица, а затем поцеловала в щеку. Ее лицо было откровенно счастливым, и Саша почувствовала жгучую зависть, тяжелую как камень, что лежал у нее на душе.
Погода, такая замечательная с утра, безнадежно испортилась. Небо затянуло рваными облаками, через которые изредка проглядывало блеклое от жары небо. Прохожие торопились домой, с тревогой поглядывая на копившиеся тучи. Влажная духота давила, звуки тонули, как в вате, в голове вяло ворочались мысли. Из автобуса вывалились несколько мокрых от пота пассажиров. И Саша решила идти пешком, представив, какие запахи витают в общественном транспорте.
Она брела домой, не обращая внимания ни на что вокруг, пока не остановилась у дверей подъезда, чтобы набрать код замка. И тут чья-то рука легла ей на плечо. Она прижала сумку с деньгами к груди и резко оглянулась, готовясь к худшему.
Но перед ней стоял Никита и улыбался.
Саша, казалось, потеряла дар речи. Только смотрела растерянно, продолжая прижимать к себе сумку.
И он тоже стоял и смотрел, а затем улыбнулся еще шире и сказал:
— Привет!
— Привет! — почти прошептала Саша и, пока силы не оставили ее окончательно, спросила: — А я думала, ты не хочешь меня видеть!
