Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ
Выехав на шоссе, прапорщик почему-то свернул не к Москве, а в прямо противоположном направлении. В Москве ему теперь было совершенно нечего делать, а все, что могло пригодиться в «загробной» жизни, он вот уже неделю возил в машине — и, выходит, не зря.
Джип несся по шоссе, на сиденье справа от Калищука тихо побрякивали кассеты. Ему пришло в голову, что времени на их прослушивание у него теперь предостаточно, да и места лучшего не найдешь, сколько ни ищи. Он на ощупь взял первую попавшуюся из четырех кассет и скормил ее магнитоле. Скрытые под черным пластиком передней панели динамики заговорили голосами его погоревших боссов. Калищук закурил и стал слушать, не отрывая глаз от дороги и время от времени покачивая головой в невольном удивлении, потому что то, что он слушал, было гораздо увлекательнее любой радиопостановки.
Мещеряков непроизвольно широко зевнул и, спохватившись, запоздало прикрыл рот ладонью — бессонная ночь уже давала о себе знать. Сидевший во главе стола генерал Федотов с интересом посмотрел на него, подавшись вперед грузным телом.
— Соскучился, полковник? — осведомился он.
— Виноват, товарищ генерал. Просто ночью поспать не удалось.
— И где ж тебя черти носили? — Радушно осведомился генерал. — жена за порог, а тебя уже и след простыл. Не мальчик уже, кажется. Или ты как в поговорке седина в бороду, а бес в ребро?
— Да какой там бес, — махнул рукой Андрей. — У меня и бороды-то нет…
Он замялся. Участники оперативного совещания во главе с генералом заинтересованно смотрели на него, ожидая продолжения и втихаря радуясь паузе совещания у генерала Федотова всегда проходили напряженно, и генерал любил в целях разрядки устраивать подобные лирические отступления. Андрей был не против, но именно сейчас он не знал, что сказать генералу. Сидевшие за столом люди были давними друзьями и коллегами, которых за долгие годы совместной службы Мещеряков привык воспринимать как свою вторую семью, и он непременно выложил бы все прямо при них, если бы не помнил все время, что кто-то из них двурушничал, работая на Северцева.
Генерал подождал еще пару секунд и, кажется, понял, в чем дело. Он быстро закруглил совещание, тем более, что все основные вопросы были уже решены и разговор последние десять минут велся в основном о мелочах.
— Все свободны, — сказал Федотов. — Мещеряков, задержись.
Коллеги, выходя из кабинета, посылали полковнику иезуитски-сочувственные взгляды и молчаливые напутствия: кто-то сделал почти незаметный, но очень неприличный жест весьма натуралистического свойства, кто-то, косясь на генерала, поднял на уровень плеча сжатый кулак — дескать, но па-саран… Генерал перекладывал на столе бумаги, старательно делая вид, что ничего не замечает.
— Кофейку не хочешь? — спросил генерал, когда за последним из его подчиненных закрылась дверь.
— Не откажусь, — сказал Мещеряков, массируя ладонью лицо. — Извините, товарищ генерал. Всю ночь не спал, устал, как собака, а у вас тут кресла мягкие…
— Стареешь, Мещеряков, — сказал генерал и распорядился по селектору насчет кофе. — Может, коньячку?
— На службе… — с сомнением протянул Андрей.
— Не пудри мне мозги, полковник. Будто я не знаю, что ты в сейфе у себя хранишь. Тебе какого: такого, как у тебя, или моего?
— Даже марку знаете, — покачал головой Андрей.
— Работа у нас с тобой такая, товарищ полковник. Так какого тебе?
— Лучше вашего.
— Губа не дура. А откуда ты знаешь, что мой лучше?
— Работа такая, товарищ генерал.
Генерал хмыкнул и полез в тумбу своего огромного письменного стола. Пожилая секретарша принесла кофе и тихо удалилась, неслышно ступая по толстому, но уже порядком вытертому ковру. Тишину нарушало только мерное тиканье больших напольных часов черного дерева, стоявших в углу кабинета. Пока генерал колдовал под столом, Мещеряков еще раз с наслаждением зевнул, едва не вывихнув челюсть.
Генерал вынырнул, наконец, на поверхность и поставил на стол бутылку и две коньячные рюмки. Андрей посмотрел на этикетку и понял, что не прогадал: коньяк и впрямь был отменный. Генерал наполнил рюмки.
— Или тебе в кофе? — спохватившись, спросил он.
— Никак нет, — ответил Мещеряков. — Что касается коньяка, тут я сторонник раздельного питания.
— Правильно, — одобрил генерал, — нечего добро переводить. В кофе мы потом еще нальем.
Они выпили коньяк и принялись за кофе.
— Докладывай, — сказал Федотов. — Где тебя по ночам носит? Я так понимаю, что все же не у бабы. И, кстати, как продвигается твое служебное расследование?
— Насчет расследования пока глухо, товарищ генерал, — признался Мещеряков. — Боюсь, что нашего стукача мы возьмем только тогда, когда Северцев нам его назовет. Вообще, создается впечатление, что контакт между ними был разовый других утечек информации мне обнаружить не удалось.
— Так может, и нет никакого стукача?
— А откуда у Северцева информация по Забродову?
— Тоже верно. Боюсь только, что в таком случае этот гад так и останется безнаказанным. Как я понял, Северцева голыми руками не возьмешь.
— Как сказать, товарищ генерал. Я ведь сегодня ночью был у него в гостях…
— Посмотрите на него! — воскликнул генерал. — Сидит тут, пьет натуральный кофе из генеральских запасов, наливается дорогим коньяком и утаивает ценную информацию!
— Да ничего я не утаиваю, а что до коньяка, то можно было бы и повторить.
— Ты ж на службе, — заметил генерал, опять наполняя рюмки.
— А мне положен отгул за сверхурочную работу, — ответил Мещеряков.
Они выпили по второй, и Мещеряков подробно описал события минувшей ночи, старательно обходя всякие упоминания о мебельном фургоне и его пассажирах.
Генерала, однако, было не так-то просто провести.
— Подожди, подожди, — сказал он. — Это что же, вы втроем штурмовали дачу?
— Н-ну, — замялся Андрей, — как вам сказать…
— То-то я гляжу, начальник АХЧ жаловаться прибежал — фургон ему какой-то за ночь помяли и никто ничего не знает… Без Забродова, конечно, не обошлось, тут и думать нечего.
«Чертов Забродов, — подумал Мещеряков. — Ведь уже давно в отставке, а накачки за него я получаю до сих пор».
— Ладно, — махнул рукой генерал, — плевать на фургон. Люди-то целы?
— Целы, — прекратил сопротивление полковник.
— Ну и ладно, — повторил генерал. — Хорошо, с обвинением против Забродова вы, можно сказать, разобрались, но, как я понял, ты склонен усматривать здесь какую-то связь с делом Алехина?
— И с убийством генерала Рахлина, — кивнул Андрей. — Мы предположили, что Алехин выполнял поручение генерала и был убит людьми Северцева. Это подтвердил милицейский капитан, о котором я вам только что докладывал — Рябцев. Он сказал, что люди Северцева охотились за каким-то курьером, курьера убили, но груза при нем не оказалось, а его машина затонула в болоте неподалеку от генеральской дачи. Как вы знаете, машина Алехина так и не была обнаружена. Северцеву, похоже, не так была нужна посылка, которую вез Алехин, как то, чтобы она не дошла до адресата. Поэтому машину оставили в болоте. Мы пришли к выводу, что Алехин вез Рахлину какие-то важные сведения, компрометирующие Северцева…
— Не Северцева, — перебил Федотов, — а эту свинью, его шефа.
— Вполне вероятно. Именно поэтому Алехин был убит, а вскоре было организовано убийство генерала Рахлина. Это, конечно, только предположение…
— Но очень похожее на правду, — сказал генерал. — Они не могли быть уверены, что посылка исчезла, вот и подстраховались.
— Так точно. Сразу после убийства Алехина, буквально на следующее утро, Северцев явился к Забродову со своим предложением: убить кого-то, кого он пока не назвал. Видимо, имелся в виду Рахлин. Кто-то вывел Северцева на Иллариона, и тот обратился к нему, сочтя его вполне подходящим исполнителем. После того, как Забродов отказался, Северцеву ничего не оставалось, как начать на него давить, отсюда обвинение в убийстве. Улики в квартиру Забродова были подброшены людьми Рябцева, который работал на Северцева. Но Илларион сумел сбежать и даже найти настоящего убийцу. Тем временем убивают Рахлина, и Забродов превращается в человека, который слишком много знает. Его снова пытаются убить, одновременно обвинив в сообщничестве при совершении серийных убийств.
— Судя по тому, что он вытворял сегодня ночью, он живей живого, удовлетворенно заметил генерал.
— Ну, вы же его знаете.
— Все это хорошо, — вздохнул генерал. — Северцев у нас теперь как на ладони, но вот Драчев все время остается в стороне. Без тех документов, что вез Алехин, нам его не взять.
— Забродов предполагает, что документы могли остаться в машине Алехина. Они были знакомы, и Илларион как-то показал ему тайник в своей машине. Похоже, что Алехин мог устроить себе такой же.
