Ольга Играева - Как загасить звезду
— Но это значит самому выйти к позорному столбу! — ужаснулся Абдулов.
— Да, — согласился Семенов. — Придется через это пройти. Но ты справишься.
Надежда, отправившаяся во исполнение задания Костова разговаривать с клиентом Соловей — с тем, которого та часто вызванивала по мобильнику, — обнаружила, что тот ушел в отпуск. «Стало быть, как вы понимаете, — объяснил ей охранник офиса при входе, — встретиться с ним сейчас не представляется возможным». Парень в форме стоял, перегораживая ей дорогу, крепко расставив ноги в шнурованных ботинках, весь подтянутый, собранный, в голубой рубашке, отглаженный и спокойный. Охранники в этой конторе научились выполнять свою работу, не хамя посетителям, — большое дело, признак солидности заведения.
Надежда стояла, задумавшись, и не освобождала проход, что не нравилось охраннику. Как она это просекла? Непонятно. По нему это никак не читалось — глаза невозмутимые, на лице ни одна жилка не дрогнет, движения расслабленные, мягкие, даже губы растянуты в предупредительной улыбке. Но спинным мозгом, — видимо, именно там и располагается орган той самой интуиции, на которую ссылаются люди, когда не могут определить источник своих ощущений и тревог, — она чувствовала, что своим присутствием раздражает аккуратиста. Отчасти поэтому она и не уходила — из чувства безотчетного противоречия.
Ей не нравилась эта ситуация. «Парень уходит в отпуск именно тогда, когда у нас возникают к нему вопросы. Мне все это не нравится», — думала она. Не очень справедливый ход рассуждений. Лето — пора отпусков, и не думают ли менты, что каждый гражданин России будет с ними советоваться, прежде чем отчалить на Канарские острова, к тетке в Саратов или к рыбакам на Камчатку — в зависимости от того, у кого какие пристрастия и финансовые возможности.
— Где он проводит отпуск? — спросила она у охранника.
— Понятия не имею, — пожал плечами тот, продолжая перегораживать ей дорогу.
«Не нравится мне это», — утвердилась в своих ощущениях Надежда. Манере заявлять о том, что ей что-то не нравится, Надежда научилась у своего шефа Костова. У него эта фраза — труба к атаке. После таких заявлений Костов выхватывает пистолет, бьет морды, вышибает ногами двери и выкручивает уши тем, кто опрометчиво его раздосадовал. Что она означала у нее, Надежда пока не определила. Единственное, в чем она была сейчас уверена — в том, что ее врожденное упрямство разрослось здесь, у входа в офис «Продукты Беспанова», до космических размеров. Она поняла, что ни за что не уйдет с порога, пока не вызнает все, что можно, об этом внезапно исчезнувшем клиенте Соловей. Пусть даже он всего лишь ушел в отпуск. Кто родные, как с ними связаться, как связаться с самим отпускником (она не верила, что в таких конторах сотрудники, отправляясь в отпуск, не оставляют на всякий случай своих координат начальству)… Но отдел по работе с персоналом и разговаривать с ней не станет без санкции с самого верху — от генерального директора или владельца.
— Молодой человек, — Надежда льстиво улыбнулась охраннику, — а где тут у вас можно позвонить… — Антон Сергеич! — орала она через минуту Костову из специально оборудованной телефонной будочки для посетителей. — Наш клиент, он же по совместительству клиент Соловей, убыл в отпуск. Куда, не говорят. Я не знаю, что со мной происходит, но сто пудов — здесь надо копать до упора. Меня, конечно, и на порог никто не пустит просто так… Шеф, позвоните в УБЭП — быть не может, чтобы у этого «продукта Беспанова» не было никаких грешков или замутнений с ребятами — или по налогам, или по валютным операциям… Может, с таможней. Пусть мне выхлопочут встречу с этим «продуктом» — просьбе УБЭПа он навстречу пойдет, не может не пойти. Я здесь подожду, перезвоню…
— Есть за что зацепиться? — спросил Костов. — Ребятам из УБЭПа что говорить?
— Зацепиться не за что, — призналась Надежда. — Надо что-нибудь соврать. Но у меня такое чувство… — здесь что-то есть. Почему он так скоропалительно умотал в отпуск?
— А что, если он давно собирался?
— Нет, даже не переубеждайте меня. Скоропалительно. В общем, жду.
Дело уладилось довольно быстро — Надежде просто повезло, что и знакомые ребята из УБЭПа оказались на месте и что их начальник не стал чиниться, а, сразу врубившись в ситуацию, связался с «продуктом Беспанова», а тот — тоже везенье! — пребывал не где-нибудь в Швейцарии, а совершенно случайно зашел в собственную контору.
— В общем, — отчитывался Костов Надежде, — на Беспанова у них ничего нет — так, были с ним кое-какие мелкие недоразумения, которые улажены к обоюдному удовольствию. Он с УБЭПом поддерживает хорошие отношения. Он тебя примет прямо сейчас. Только учти — я у УБЭПа теперь в должниках хожу. Если всю эту кутерьму ты затеяла напрасно, не знаю, что я с тобой сделаю.
— Не напрасно, шеф! Спасибо! — по обыкновению заорала в трубку Надежда.
Охранник, предупрежденный телефонным звонком секретарши Беспанова, уже подходил к ней, чтобы сообщить: глава фирмы ждет ее у себя в кабинете.
Беспанов оказался заматерелым — лет сорока пяти — мужчиной с хорошими манерами. Несмотря на дорогую и изящную, от лучших европейских портных, одежду и эти самые похвальные манеры, на лице его лежала несмываемая печать русскоязычности. В самом что ни на есть Париже, глядя на такого, безошибочно определишь: наш! И дело не в носе картошкой или переваливающейся походке а-ля медведь. Взгляд, неисправимый взгляд, который ничем не вытравишь и никак не прикроешь. Взгляд никуда не денешь. Что-то там глубоко в этом взгляде — пренебрежение, презрение, снисходительность, безразличие и непременное стремление просечь твою «цену»… Он, пожалуй, не был в восторге от того, что менты прислали к нему для разговора о деле бабу. Несерьезно это — читалось в его глазах. Пусть не надеются, что он будет ради них напрягаться.
Да, нельзя сказать, что Беспанов был очень рад видеть Надежду, но что ей сразу понравилось — не старался изобразить любезность, предупредительность и не излучал всемерную готовность к сотрудничеству. Был он сдержан, немногословен и, когда зависала пауза, темы для разговоров не искал.
— Меня интересует ваш сотрудник, некто Штырев, — начала Надежда, расположившись напротив Беспанова в кресле.
Тот помолчал.
— Ну, расскажите поподробнее, о чем речь, — отозвался он наконец. — Я же не могу знать наперечет всех своих сотрудников со всеми их проблемами.
— В чем дело — рассказ долгий, не хочу занимать ваше время, — уклонилась Надежда. — И, честно говоря, трудно объяснить, почему он нам понадобился. Если в двух словах, он некоторым образом связан с жертвой убийства, над раскрытием которого мы сейчас бьемся.
— «Связан». Только и всего? — меланхолически хмыкнул Беспанов.
— Пока да. Я понимаю, что вы не можете знать всех, кто у вас работает. Но от вас требуется (на это слово Беспанов поморщился) позвонить в отдел по работе с персоналом и дать указание оказывать мне всяческое содействие. Возможно, я еще захочу поговорить с начальником безопасности вашей конторы…
— Это можно, — кивнул «продукт».
— Вы не поддерживаете контактов с сотрудниками, когда они в отпуске? Ну, например, вдруг обнаружится производственная необходимость вызвать их на работу? — поинтересовалась Надежда.
— Обычно у нас это не практикуется. Люди должны отдыхать — это одно из наших корпоративных правил, — Беспанов опять ответил неопределенно.
В отделе по работе с персоналом Надежду встретила немолодая дама — воплощение классической мегеры. Такими бывают завучи в школах, сестры-хозяйки в больницах и кадровички. В темном закрытом костюме без единой оживляющей детали, с короткой неженственной стрижкой и колючей улыбкой, скрывающей тяжкое бремя профессионального всезнания (кто с кем спит, кто на кого капает и пишет доносы и что на самом деле имеет в виду начальство, когда просит, к примеру, активнее «продвигать молодежь»). Туфли-лодочки, очки на носу и четкая отрывистая речь, неприятный тембр.
— Я вам все подготовила, — провозгласила мегера и указала на стол с лежащим на нем досье.
Пока Надежда читала, мегера сидела в двух шагах и терпеливо ждала. Ясно, она получила указание не оставлять Надежду одну.
Фотография. Да, это он, господин Штырев, который часто пользовался услугами Алены Соловей, а как только его спросили об убитой, срочно удалился в отпуск… Год рождения 1970-й, Рязань, автомобильный техникум, армия (внутренние войска), контрактник в первую чеченскую, охранник в банке, переход в «Продукт Беспанова»… Ба! Да господин Штырев числится ни много ни мало личным советником Беспанова по безопасности! Вот это поворот! А ведь тот беседовал с ней так, будто не мог припомнить, о ком идет речь. Впрочем, Надежда старательно припомнила все немногочисленные реплики «продукта» — вменить ему нечего. Он, надо отдать ему должное, ни разу не сказал, что не знает Штырева. Все утверждения Беспанова носили самый общий характер типа «Я не могу знать всех сотрудников своей фирмы…». Это бесспорно. И что же со всем этим делать? Надежда склонилась над документами, размышляя, к чему она в конце концов пришла со своими инициативами.
