Сергей Михайлов - Наркодрянь
На подходе к болоту и без того тощие заросли совсем поредели, зато испарения стали гуще. И тут можно было по уши вляпаться в такую трясину, что только пузыри пойдут.
Хаксли сменил Сорейру и пошел первым.
Брод он искал по одному ему понятным приметам и ориентирам. Со стороны это казалось шаманством, но Хаксли четко знал свое дело. Путь ему указывали и крохотные белые цветы, что росли только там, где под водой скрывалась относительно твердая почва, и цвет воды, и пузырьки болотного газа, и плавающие островки ряски, и даже москиты, дымными столбами вьющиеся над трясинами.
Группа медленно, но уверенно продвигалась вперед, одолела еще милю, и взору коммандос открылась чудесная картина.
Нет, то было все то же болото, но какое странное! Впереди, на сколько хватало глаз, застыла ровно-зеленая беспросветная жижа. Эту "ковровую дорожку" разнообразили только хрустальные шары коварных росянок. Шары переливались всеми цветами радуг и манили неосторожных насекомых хрупкостью и свежестью. Над болотом висел легкий голубой туман. И воздух казался чистым и бодрящим, словно состоял из одного кислорода. Хотелось набрать его полную грудь и вдохнуть глубоко и свободно.
Едва приметная цепочка скромных белых цветов убегала в глубь болота, и Хаксли решительно шагнул вперед, промеряя глубину длинным шестом.
Но едва группа втянулась в голубое марево, как дышать стало трудней. Солдаты ошиблись в своих ожиданиях. Пот застилал глаза. Словно сотни иголочек вонзились в легкие. Уши запечатало, будто в них вставили ватные пробки. А руки и ноги налились свинцом и стали чужими.
И вдруг страшное воспоминание вспыхнуло в мозгу Хаксли. Боже! Как он мог забыть! Голубой туман - "Фиолетовый дух". Так вот в логово какого зверя его сунули! Это конец...
- Назад! Все назад! - пронзительно вскрикнул Хаксли, сорвавшись на фальцет.
И он первым изо всех сил рванулся обратно, мощно рассекая торсом зеленую жижу. В этот момент и произошло то, от чего волосы у коммандос встали дыбом, а кровь застыла в сосудах.
По сторонам невидимой под водой тропинки вспучилась бурая грязь и вытолкнула на поверхность таких чудовищ, какие не приснятся и в самом кошмарном сне.
Исчадий ада было всего два, но и они сделали бы полный кассовый сбор любому триллеру.
Несоразмерно вытянутые головы монстров венчала лохматая грива, и в ней извивались, поигрывали раздвоенными языками изумрудные змейки, в которых Хаксли без труда признал болотных гадюк. А еще в гриве клубами копошились черви.
Кожные наросты, напоминающие рога, торчали там, где под грязными космами угадывались лбы чудовищ. А под этими наростами, на плоской чешуйчатой морде горели злобой два рубиновых воспаленных глаза. Из черных ноздрей-дыр сочилась болотная муть.
Все эти органы занимали не более трети головы, а все остальное представляло собой пасть, оскаленную пасть с двумя рядами трехгранных чудовищных зубов. Четыре уродливо изогнутых клыка торчали в разные стороны. Отвратительная нижняя губа, усеянная белесыми бородавками, свисала чуть не до земли, и по ней стекала зловонная желтая слюна.
Одно из чудовищ вывалило длиннейший черный язык и утробно зарычало. А второе взвыло протяжно и тягуче. Леденящий душу вой повис в воздухе и оборвался на тоскливой звенящей ноте.
Словно подражая этому воплю, коммандос дружно взвыли и кинулись врассыпную.
Некогда сплоченная, вооруженная группа людей превратилась в стадо смертельно напуганных животных. И эти животные лезли друг на друга, цепляясь за тех, кто впереди, и падали, захлебываясь грязью. Спасительная веревка стала для них роковой обузой.
Ужасная сцена длилась совсем недолго. Бурые лохмотья, покрывающие тела чудовищ, встопорщились, и под ними заплясали оранжевые огоньки. Что значила эта "пляска болотных огней", понял лишь Хаксли - единственный человек, который не потерял в свалке головы.
Он выхватил нож, рубанул по веревке, натянувшейся как струна, и сорвал с плеча винтовку.
Развернувшись к чудовищам, он вскинул оружие, но нажать на спусковой крючок не успел. Сильный удар выбил винтовку из его рук, а плечо словно обварило кипятком.
Капитан рухнул на колени, прижал левой рукой повисшую плетью правую и медленно повалился набок. Какое-то время он еще слышал чьито пронзительные крики и жалобные стоны, потом мощный колокол взревел в голове Хаксли. Он размеренно лупил в черепную коробку, и каждый удар отзывался нестерпимой болью.
"Чертов колокол..." - еще успел подумать напоследок капитан и потерял сознание.
Когда тело последнего коммандос скрылось под водой, чудовища повели себя довольно странно. Они ринулись к тому месту, где секунду назад виднелась голова Хаксли, и в мгновение ока выудили капитана из-под воды. Затем подхватили его под мышки и быстро поволокли в сторону.
Хаксли весил с амуницией не менее двухсот фунтов. Тем не менее одно из чудовищ волочило его легко и непринужденно, зато второе сопело, кряхтело и, наконец, выругалось на чистейшем английском.
Через пару минут они вытащили капитана на крохотный островок - едва ли не единственное сухое место в округе. Согласованности действий монстров теперь мог позавидовать любой реаниматолог.
Прежде всего они избавились от своих устрашающих голов. Отбросив эти ненужные теперь органы, чудовища обрели нормальный человеческий вид и превратились в Джеймса Мейсона и Клифтона Доули.
Доули встал на колени, склонился над бесчувственным телом, откинул с лица капитана сетку и принялся вдувать в Хаксли воздух по методу "рот в рот*. Мощные легкие Доули нагнали столько воздуха в Хаксли, что грудь у того заходила ходуном. Мейсон порылся в своих лохмотьях и отстегнул аптечку. Затем он обнажил здоровую руку Хаксли, пережал ее выше локтя железной пятерней и ловко вогнал в набухшую вену иглу.
Затем из аптечки быстро появились на свет шприцы-тюбики. Их Мейсон лихо выдавливал в иглу и расшвыривал во все стороны. Опорожнив с десяток тюбиков, Мейсон достал пластиковый пакет с желтоватой жидкостью и торчащей в сторону трубкой. Трубку он подсоединил к игле, а пакет сунул под Хаксли. Затем он приклеил иглу к коже полоской пластыря и утер потный, искусанный москитами лоб.
Доули уже занимался раной на другой руке.
Он быстро и споро запеленал эту руку широким бинтом, пропитанным вонючим антисептиком.
Хаксли тихо застонал, открыл глаза, повел ими... Бессмысленный взгляд остановился на лице Мейсона. Хаксли пошевелил губами.
Мейсон приподнял ему голову и влил в рот несколько капель рома. Капитан закашлялся, и взгляд его стал осмысленным. Мейсон выпрямился, потер затекшую поясницу и поинтересовался.
- Кто вел у тебя тактику, малыш?
- Полковник Гаркнесс.
- Кэл Гаркнесс... А теорию выживания?
- Бригадный генерал Эдвардсон.
- Хм... - с сомнением покачал головой Мейсон и пояснил самому себе: Впрочем, если человек родился кретином, то ума ему не прибавит и Господь Бог.
- Я не кретин, - пролепетал Хаксли, словно нашкодивший школяр. - Я просто забыл.
- Глянь на него, Доули, - ядовито процедил Мейсон. - Он, видите ли, забыл. И после всего этого у мальчишки хватает нахальства утверждать, что он не кретин.
Доули бросил на капитана быстрый взгляд, пожал плечами и добродушно пробасил:
- Какже не кретин... кретин, конечно...
Хаксли обиженно засопел, но благоразумно промолчал.
- И вообще, - все еще раздраженно продолжал Мейсон, - если бы не кошачья башка, которую у тебя хватило ума налепить на рукав и не моя старческая сентиментальность, лежал бы ты сейчас спокойненько в болоте и не хамил бы старшим.
- Простите, господин Мейсон, - прервал его неожиданно Хаксли. - Я действительно кретин.
- Ого! Даже имя мое вспомнил! - подивился Мейсон, но видно было, что он польщен.
- У нас был учебник по тактике партизанской войны. Там целый раздел написан вами.
- Было такое дело, - усмехнулся Мейсон. - Это мы с Сэмом Бредли и Эдвардсоном состряпали.
- Да... инструктор Бредли погиб.
- Я знаю... - нахмурился Мейсон. - Идти сможешь?
- Смогу... часа через два.
- Хорошо. Часа два мы, пожалуй, потерпим.
Хаксли приподнялся на локтях и пристально всмотрелся в даль. Мейсон, оглянувшись, проследил за его взглядом. Голубой туман над болотом уже рассеялся и там, где под водой едва угадывалась узкая полоска брода, по матово-зеленой поверхности медленно растекались бурые пятна.
Ровно одиннадцать пятен.
14
Сомора сидел в полном одиночестве в полумраке кабинета, подперев кулаком голову. Перед ним на столе лежало последнее послание Небесных Братьев с приложенной к нему географической крупномасштабной картой северных районов страны и брошюрой. На карте неизвестная рука четко очертила красной тушью границы всех кокаиновых плантаций Соморы. Каждая плантация была пронумерована, а внизу к каждой цифре шел краткий комментарий: сколько человек обрабатывают поля, сколько охраняют плантации и по какой дороге удобнее всего добраться на автомобиле. В этом каталоге не хватало лишь двух-трех мелких полей. Что и говорить - неведомый автор неплохо поработал.
