Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»
Тамара пояснила:
– Анна выбрала на коронацию вас, а мы лишь идем следом. Она действительно обладала медальоном, дающим право называться Невестой Царя. Но мы принадлежим к другому магическому ордену.
– К ордену долбанутых, – процедил сквозь зубы историк.
– Зачем же оскорблять? Нет, мы родом из многоликой Индии, адепты Агора, – каким-то простуженным голосом отозвался Алистер. – Мы следуем правилу «шав садхана» – потреблять в пищу все то, что посылает нам великий бог Голода. Когда в черноте ночи растворяется дым от погребальных костров на берегах Ганга и мгла накрывает кварталы священного города Варанаси, из тьмы появляются адепты Агора, бредущие к месту кремации. Просветленные. Мы поедаем любую мертвечину, как собаки, вороны и грифы.
– Э-э… вы чего это, ребята? – спросил Сивере. – Ужинать мной вздумали? Это как-то совсем уж не толерантно. Евросоюз не одобрит.
Но они больше не обращали на говорящее «рагу» внимания.
– К свежему мозгу хорошо идет камфорное масло, – сказала мужу Тамара, вынимая какой-то пузырек.
– Глаза положим поверх печени, так будет красивее, – отозвался Алистер.
– А фаллос?
– Это на завтрак.
Тут Локусов обратился к Сиверсу:
– Детородный орган у нас почитается как источник приобретения «джананджаи пранвайю» – невиданной силы. Особенно, если фаллос принадлежит кому-то из высших каст. И уж тем более – Царей.
– Я не Царь, – сказал Сивере. – Это была глупая шутка.
– Нет, Анна знала, что делает. Богиня Йелламме подтвердила нам это! – Алистер в восторге потер ладони. – Помните, Александр Юрьевич, я говорил вам, что вас ждет суббота, а в субботу – аммэ-гаарем, жертвоприношение. Так вот сейчас это и исполнится.
– А если я развяжусь и в рог выпишу? – спросил Сивере.
– Не развяжетесь. А будете трепыхаться – сделаем еще один укольчик. Но лучше вам находиться в сознании. Так будет гораздо красочней.
– Красочней – для кого?
– Это же очень увлекательная церемония! – поощрила историка Тамара. – Сейчас мы сходим за ритуальными ножами – они у нас тут неподалеку припрятаны, разведем огонь в священных сосудах и все вместе будем читать псалмы. Они будут означать суть девадаси – всей церемонии. Более того, вы погрузитесь в транс и станете соучастником пиршества. Вам даже будет позволено обглодать собственные пальцы. Не бойтесь.
– У-р-роды! – прорычал Сивере. – Двадцать первый век на дворе.
– Ну и что? – мягко улыбнулся Алистер. – Все века – одинаковы. Все люди – тоже. Нет движения ни вперед, ни назад. Есть только смерть.
– Смерть, – повторила его супруга.
– Смерть, – сказали они оба.
И с этим словом стали медленно удаляться, оставив свечи зажженными. А Александр Юрьевич в бессилии заскрежетал зубами.
2
Сивере остался в полном одиночестве, если не считать длиннохвостых крыс, вновь высунувших свои острые мордочки из различных щелей в стене и полу. Кого-кого, а этих умных зверьков в подземелье монастыря хватало. Александр Юрьевич усмехнулся. Его ожидала незавидная судьба: то, что не доедят эти каннибалы в образе людей, докончат крысы. Обглодают до косточек. Тьфу, гадость!
И все-таки он не верил, что с ним произойдет нечто подобное. Что они там болтали о медальоне? Невеста Царя… Да, фотокарточка имела именно этот древнееврейский текст. Но теперь Сивере стал припоминать черты лица на снимке и готов был поклясться себе, что разгадал тайну. Это была фотография женщины, которая напоминала одну из обитательниц гостиницы. Но не Анну Горенштейн. А другую, в молодости, лет десять назад.
Это была Тереза, жена Тошика Полонского. Тогда выходит, медальон принадлежит ей? Почему же она так отказывалась, когда он в первый раз показал ей его? Что-то говорила о других людях, об Афониных… И тут ложь? Ложь окружала его повсюду, с первой секунды его пребывания в гостинице.
Мысли его вдруг перекинулись на другое, на рукописи Комамберова. В них тоже было очень много странного, загадочного. И пророческого. Он предугадал собственную смерть. И упоминал среди своих записей имя царедворца перса Гамана. Тот умер где-то в этих местах. Сиверсу, как историку, это было хорошо известно.
Гаман пытался пойти против женщины, наложницы персидского царя Ахашвероша – Эстер. Он хотел поголовно истребить всех иудеев в 127 провинциях огромного государства, но произошло чудо: Эстер стала женой царя, а злодей Гаман был казнен. Посажен на кол, а потом тело его было брошено на съедение псам.
Причем не просто собакам, апсам-людям, каннибалам, подобным чете Локусовых. Там, в Персии, тоже существовали такие же сектанты. Алистер наверняка знает об этом. И ведет свою мифическую родословную не только от индийской Агоры… Но при чем тут Сивере? Он-то человек вполне миролюбивый, зла никому не причинял. И Анна Горенштейн – не Эстер.
Бедный Александр Юрьевич вконец запутался и понурил голову. Нет, видно, ему не избежать злой участи. Чертовы вампиры эти Локусовы!.. А как же электромагнитный чип? Он-то откуда взялся в медальоне? Как ни крути, чип никакого отношения ко всем этим мистическим тайнам не имеет. Эта вещица принадлежит сугубо двадцать первому веку, веку не колдовства, а техники.
Одна из крыс, самая смелая, забралась ему на ногу и начала буравить взглядом.
– Брысь! – сказал Александр Юрьевич. Он вспомнил о Прозорове, но тот вряд ли мог теперь прийти ему на помощь. Если бы тут появился хотя бы Багрянородский! Еще один охотник за сокровищами… Или Куруладзе. Что ни говори, а все-таки комиссар. Или тоже оборотень? А какую роль во всем этом играет Тошик Полонский? Теперь уже не разобраться…
Неожиданно подземелье монастыря огласил чей-то жуткий крик. Даже не крик, а животный вой, словно где-то неподалеку сцепились в смертельной схватке два монстра, чудовища. От страха у Сиверса буквально затряслись зубы. Час от часу не легче. Но через минуту этот вой также внезапно замер. Затем возник снова, еще сильнее. И вновь стих. Так продолжалось несколько раз.
– Ну же! – прошептал Сивере. – Кто там?
И тут в коридоре послышались чьи-то шаги…
3
В подвале появилась низенькая фигура в капюшоне. На спине – какое-то утолщение, судя по всему горб. Лицо его не попадало в полосу света, отбрасываемую свечами, поэтому Александр Юрьевич и не мог разглядеть этого человека. Он встал, прислонившись к стене, рассматривая из темноты Сиверса. Теперь можно было не сомневаться, что это и есть тот самый горбун, которого видели некоторые из постояльцев гостиницы.
Историку стало еще больше не по себе. Легендарный горбун, о котором столько рассказывала Тереза? Заклятие рода Прошянов или… сам Прошян? Блуждающий теперь по монастырю, где совершил столько злодеяний? Александр Юрьевич чувствовал, как по лбу его катятся крупные холодные капли пота. Он не верил в привидения, в мистические явления, но теперь, кажется, пришла пора убедиться в обратном. История человечества на девяносто процентов состоит из легенд и мифов, и часто они возвращаются к людям в реальном воплощении.
Человек у стены молчал, безмолвствовал и Сивере, поскольку все равно не смог бы произнести ни слова. Из горла у него вырвался лишь сдавленный хрип. Сейчас он даже пожалел, что куда-то подевались Локусовы. Те хоть были живыми людьми, хотя и с каннибальскими отклонениями, а этот кто? Исчадие ада?
– Сивере, Александр Юрьевич, – произнес горбун, словно представился на деловой встрече.
– Это я Сивере, – поправил его историк, вновь обретя дар речи.
– Ну, правильно! – усмехнулся тот. – Я и говорю. Я вас узнал.
Обнадеживало то, что он может усмехаться. Привидения обычно только рыдают и стонут. Более того, горбун достал откуда-то из-под плаща сигару и зажигалку. Закурил, выпуская ароматный дым. И Александр Юрьевич узнал знакомый запах. Это были сигары Прозорова. Так вот кто воровал их из коробочки у его приятеля. Когда огонек зажигалки осветил на короткий миг лицо горбуна, Сивере мельком разглядел его черты. Они были довольно крупные, грубые, но совершенно незнакомые.
– А вы кто? – спросил Сивере.
– Прошян я, князь Прошян, – ответил горбун. – Тот самый, который тут столько напакостил.
– Ладно заливать, – выдохнул Александр Юрьевич с облегчением. Ясно стало, что «исчадие ада» издевается над ним.
– А почему вы мне не верите?
– А вы в детстве художественным свистом не занимались? Ну, какой вы Прошян? Мы же не в лагере бойскаутов. Развяжите меня.
Горбун вытащил нож, подошел к историку и разрезал скотч. Но только на ногах.
– Руки пока останутся связанными, – произнес этот странный человек. – Мало ли как вы себя поведете.
– Что с Локусовыми?
– А зачем они вас сюда притащили? Впрочем, не отвечайте. Догадываюсь. Поужинать захотели. Черная месса. Это мне знакомо.
